Блондинка-рабыня

— Вот мы и добились, чего хотели. — Мамаша пыталась говорить спокойно. — Миллион долларов! Наконец-то!

— Начинайте раздел, Мамаша, — сказал Эдди. — Я сгораю от нетерпения пощупать свои денежки. Сколько придется на нос?

— Да, — поддержал его Уоппи. Он был так возбужден, что не мог устоять на месте. — Сколько приходится на мою долю, Мамаша?

Но Мамаша закрыла чемодан. Потом посмотрела по очереди на каждого из окружавших ее мужчин. После чего села.

Банда с недоумением смотрела на нее.

— Ну что с вами? — нетерпеливо спросил Эдди. — Делите добычу — вот и все!

— Все билеты в чемодане имеют номера, — заявила Мамаша. — Даю голову на отсечение, что у федов есть эти номера. Этот фрик — динамит.

— Что вы такое говорите, — воскликнул Эдди, — им нельзя воспользоваться?!

— Можете, если хотите в газовую камеру! Я вас предупреждаю: тратить сейчас добычу — это самоубийство!

— Проклятие! К чему было прилагать столько усилий?! — закричал Эдди.

— Ну, успокойтесь, дети. — Мамаша казалась олицетворением миролюбия. — Я все продумала. Я отправлю этот взрывоопасный фрик Шульбергу, который пустит его в ход через несколько лет. А вместо него даст нам половину, которой можно будет пользоваться. Это лучше, чем миллион, который все равно нельзя тратить.

Неожиданно Слим плюнул в печку.

— Разговаривать — это ты умеешь, — презрительно проговорил он, лег на софу и уткнулся в какой-то журнал.

— Есть о чем задуматься, Мамаша, — проговорил Эдди. — Я рассчитывал на два куска.

Мамаша разразилась хохотом:

— А я в этом и не сомневалась!

— Тогда по сколько же мы получим? — забеспокоился Уоппи.

— Вы получите по три сотни долларов каждый, — объявила Мамаша, — и никто не получит больше.

— Вы что, шутите?! Три сотни долларов? — пролаял Эдди с перекошенным лицом. — Что это значит?

— Это ваши карманные деньги. Да, каждому из вас полагается двести тысяч, но вы их не получите. Я хорошо знаю вас всех. Если у вас в руках окажется такая уйма денег, то вы наделаете столько глупостей, что не позже чем через восемь дней у вас на плечах окажутся флики. Вы же не найдете ничего лучше, чем швырять эти деньги направо и налево. Вот так большинство подобных «дельцов» и попадается! Они не могут удержаться, чтобы не выкинуть что-нибудь со своими денежками, а флики этим пользуются.

Она указала на Эдди:

— Что ты, например, объяснишь фликам, когда они поинтересуются, откуда у тебя вдруг появились такие деньги. Ну, объясни!

Эдди открыл рот, чтобы ответить, ну тут же прикусил язык: он понял, что старуха права.

— Это верно, Мамаша, — признался он, — но все равно — очень обидно. Я считал, что стану богачом.

— Теперь объясню вам, что мы сделаем с добычей, — удовлетворенно продолжала Мамаша. — Мы ударимся в коммерцию. Долгие годы я мечтала об этом. Вы, парни, будете содержать коробочку. Я куплю «Парадиз-клуб». Он как раз продается. Мы отделаем его, пригласим красивых девушек, хороший оркестр и будем загребать денежки. С полмиллионом мы сделаем лучшее кабаре в городе. Мне уже надоело командовать бандой жуликов. Теперь будем делать большие дела. С сегодняшнего дня и приступим. Что вы на это скажете, ребята?

Четверо мужчин опять повеселели. Один Слим не слушал. Он продолжал читать журнал.

— Да, вы действительно сильны, Мамаша, — сказал Док. — Я согласен.

— Я тоже, — присоединился Эдди. — Это замечательная идея!

— И мне это улыбается, — сказал Флин.

— А в клубе будет ресторан, Мамаша? — спросил Уоппи. — Я смогу заниматься кухней?

— Сможешь, Уоппи. Каждый из вас будет получать пятую часть доходов с клуба. Вы все разбогатеете, но у вас будет надежное прикрытие.

— Минутку, а если феды заинтересуются, откуда мы взяли средства на эту операцию? Что вы им ответите? — спросил Эдди.

— И это предусмотрено. Шульберг ответит, что дал мне деньги взаймы. Это входит в наше с ним соглашение.

— Больше не о чем говорить, вы все предусмотрели, — признался Эдди. — И когда мы начнем, Мамаша?

— Немедленно. К чему попусту болтать. Клуб я куплю завтра же.

— Теперь, — вставил Флин, — нам остается только освободиться от девочки. Вы уже сказали Доку, что он должен сделать? И когда мы похороним ее?

Благодушное спокойствие Мамаши исчезло как не бывало. Она вся подобралась. Зловещая улыбка Дока испугала ее — она чуть не потеряла сознание. Слим отбросил свои журналы и выпрямился. Глаза его засверкали.

— Похоронить? — встрепенулся Слим. — Что это значит? Что нужно объяснить Доку?

Он спустил ноги на пол.

— Ничего, — заторопилась Мамаша.

Она уничтожающе смерила Флина взглядом.

Эдди решил, что наступил момент объясниться.

— В конце концов, что же мы будем делать с этой девочкой, Мамаша? — спросил он, на всякий случай отойдя от Слима подальше.

— Нужно, чтобы она исчезла. — Мамаша избегала взгляда Слима. — Она слишком много знает. Когда она заснет…

— Мамаша!

Ярость, звучавшая в голосе Слима, заставила всех повернуть голову в его сторону. Он внимательно смотрел на мать; глаза его сверкали.

— Да? — спросила старуха. Она была ни жива ни мертва от страха.