Блондинка и брюнетка в поисках приключений

– Да ну тебя! – перебила она. – Во-первых, даже если бы я интересовалась женским полом, то выбрала бы кого-нибудь посексапильнее тебя. А во-вторых, твоя аргументация провисает. Мы не смогли бы меняться одеждой, потому что ты толще меня на полтора размера. Но не в этом суть.

Я удивленно смотрела на блондинку, которая, похоже, полностью оправилась от потрясения, связанного с загубленной карьерой, чувствовала себя в моей квартире как рыба в воде и небрежно откусывала от сыра, на который я и дышать-то боялась по причине его дороговизны. От сыра, предназначенного для моего будущего любовника.

– Не нравится мне у тебя, – она со вздохом осмотрелась по сторонам.

– Тебя никто не приглашал, сама напросилась, – я начала выходить из себя.

Мне отчего-то было неприятно, что она так пристально рассматривает каждую деталь моего жилища. Такое странное чувство вдруг возникло – словно это не моя квартира находилась в любопытном объективе, а я сама была распластана на гинекологическом кресле перед группкой смущенно перехихикивающихся студентов-медиков. Ни одной мелочи не пропустила Настасья. Ее наглый ищущий взгляд надолго задержался на пыльной поверхности старомодного комода, заставленного фарфоровыми фигурками. Забавно, но почти все фигурки приехали в Москву со мной, хотя во всех своих прочих проявлениях я вовсе не склонна к столь сентиментальным жестам. Мне просто хотелось, чтобы в чужом городе была хотя бы одна частичка гарантированного уюта. Частичка моего детства.

Она недовольно посмотрела на хрустальную люстру. На зеркало в дешевой металлической раме. На мещански-трогательные вазочки на подоконнике. На чайный гриб, разросшийся в трехлитровой банке.

– Если бы я увидела фотографию твоей квартиры, подумала бы, что в ней живет старушка, а не молодая девушка, – насмешливо сказала Настасья.

– У меня нет ни денег, ни времени на уют, – мрачно оправдалась я, доедая божественный сыр, вкус которого на фоне разочарования вдруг показался мне тошнотворным. И как я могла лелеять в холодильнике эту заплесневелую дрянь, похожую на стоптанную старушечью пятку? – Целый день верчусь как белка в колесе. А еще надо выглядеть.

Со вздохом я провела ладонью по спутавшимся за день волосам. Никак не могу приучить себя носить в сумочке расческу.

– Скажи, а тебе нравится здесь жить? – прищурилась Настя. – Тебе не противно возвращаться сюда по вечерам? Включать эту жуткую люстру, сидеть в одиночестве в окружении кошмарных вазочек? Тебе здесь не одиноко? Неужели тебе никогда не мечталось о лучшей жизни?

– Я что-то не понимаю, к чему ты клонишь. Предлагаешь мне заняться поиском мужа через Интернет? Пытаешься обвинять меня в том, что я одинока и бедна?

– Слишком глубоко копаешь, – радостно рассмеялась Настасья, – предлагаю тебе переехать ко мне. Могу прописать тебя в своей квартире. Думаю, мы с тобой легко уживемся.

Я покосилась на телефон – интересно, сколько времени понадобится мне на то, чтобы, сорвавшись с места, набрать заветные цифры «03» и вызвать психиатрическую перевозку? Настасья прочитала мою мысль даже раньше, чем я успела додумать ее до конца. Впоследствии я часто удивлялась, как в одном человеке могут уживаться почти феноменальная проницательность и чудовищная неприспособленность к жизни?

– Думаешь, я спятила? – спокойно улыбнулась она. – Не волнуйся, если я и сумасшедшая, то не буйная. Сначала выслушай меня, а потом можешь выгнать вон.

– Ну, говори, – смягчилась я, решив, что лучше уж не вступать в спор с умственно неполноценными гостями.

После чего Настасья, калачиком свернувшись на моем неудобном угловом кухонном диванчике и мечтательно глядя в окно, изложила мне свой план, который показался мне столь же идиотским, сколько притягательным.

– Нам по двадцать семь лет, – сказала она, – это совсем немного. Но даже клинический оптимист не назовет этот возраст маленьким, тем более если взять в расчет, что мы принадлежим к слабому полу. Мы ничего не добились в жизни и даже не сумели выгодно выйти замуж. У нас нет работы и нет денег. Равно как и богатых родственников, которые могли бы нас поддержать.

– Это что, игра в самоуничижение? – не выдержала я.

– Подожди. Вместе с тем мы обе довольно тщеславны, мечтательны и хотели бы отведать той красивой жизни, о которой порой стесняемся даже мечтать. Поодиночке у нас это не получится никогда. Но вместе мы – сила.

– Пока не понимаю…

– Мы могли бы поселиться вместе. Ты заметила, что мы похожи, точно зеркальные отражения друг друга? Думаю, мы уживемся легко. Жить будем у меня, – условным глагольным формам она предпочла утверждение. Будто бы между нами все уже было решено, – а твою квартиру продадим.

Я опешила.

– То есть как это? Ты предлагаешь первой встречной прописаться в твоей квартире и…

– Ты не первая встречная, – перебила Настасья, покачав белокурой головой, – ты не поверишь, но такую, как ты, я искала всю жизнь.

НАСТАСЬЯ