Блоха на балу

– Много лет прошло после того знаменательного скандала, а мне до сих пор страшно, когда его вспоминаю. Фира сидела глаза в пол. А Женя успокоиться не мог. Схватил альбом, перелистал, на стол перед девчонкой положил: «Гляди! Тебе семь лет! Ты в больнице! Рак у тебя! Базалиома называется! Кто рядом? Варя!» «Я болела раком?» – перепугалась скандалистка. «Да, тебя вылечили, – уже тихо продолжил отец. – Но каждый год мы клали тебя на полное обследование. Кто с тобой лежал в больнице? Назови имя!» Девчонка в меня пальцем ткнула: «Вот она!» «Имя!» – повторил Евгений. «Варя», – нехотя сказала нахалка. «Почему именно Варвара тебя пасла? По какой причине до сих пор о тебе, об отвратительном подростке, заботится? – наседал Женя. – С чего бы чужой тете переживать о дочери бабы, у которой она мужа угнала? Да потому что Варюша тебя, тварь неблагодарную, когда Асю таксист убил, в пеленках получила и полюбила!»

Рассказчица положила руки на стол.

– Я решила прекратить аутодафе. Вмешалась в разговор: «Фира, все наоборот. Это твоя мама вступила в отношения с женатым мужчиной. Тебя она родила, зная, что твой папа состоит в браке. Пожалуйста, расскажи, кто тебе сообщил ложь. Не сама же ты ее придумала». Она сначала сидела молча, потом пробормотала: «Никто не сообщил. Просто я так решила… А где мои родные дедушка с бабушкой?» Эсфирь удивилась: «Мы здесь!» «Ну… про других говорю», – прошептала девочка. «Дед твой умер от пьянства, потом бабка от цирроза печени убралась, но уже после смерти твоей мамы, – решил не смягчать правду Женя. – Они были профессиональными алконавтами. Плевали на дочь. Детей много настрогали. Одним больше, одним меньше – насрать было паре на всех».

Варвара выдохнула.

– После того скандала хулиганка прекратила хамить мне. Но недолго перемирие длилось. Через пару недель мы с ней остались в квартире вдвоем. Я собиралась на работу. Часы показывали пять вечера, а мне в семь надо было у Большого театра встретить француза. Ехать мне на метро недолго. Платье заранее погладила, оно на плечиках в гардеробной висело. Пошла за нарядом. Матерь Божья! Вся юбка утюгом сожжена. Я к Фире в комнату: «Зачем ты платье испортила?» Та ухмыльнулась: «Докажи, что я виновата. Ненавижу тебя!.. Чего стоишь? Ударь меня! Синяк появится – всем скажу: “Когда вы дома, Варька со мной сюсюкает, а когда мы одни, она меня бьет”. Добьюсь своего, ты отсюда съедешь». Ну и я поняла – все! Хватит. Зачем тратить жизнь на мужа, который мне изменял, и на его наглую дочь? Прощайте все! И решила подать на развод. Я поняла, что больше не могу жить с Женей. Люблю Кирилла, Эсфирь, но не способна простить супруга. Всякий раз, когда он меня в спальне обнимал, думала: «Вот так же к Аське приставал!» На развод подала, сообщила об этом Эсфири Иосифовне. Та заплакала: «Деточка! Знала, что таким образом дело кончится, но надеялась, авось вы с Женечкой снова друг друга полюбите». Я стала собирать вещи. Супруг молчал, Эсфирь меня постоянно обнимала, целовала. Кирилл Александрович спросил: «Где жить собралась, коза-дереза?» «Квартиру сниму», – отмахнулась я. Свекр ключи протянул: «Держи». Вот уж я удивилась! «Что это?» Он рассмеялся: «Связку отпиралок никогда не видела? Это от твоего жилья. Три комнаты там. Ребенка родишь – у него детская будет». Я так изумилась, что вместо «спасибо» сказала: «Матерью мне никогда не стать. Не первый год пытаюсь забеременеть, да без толку». «С одним мужиком не вышло, а с другим получится… Купил три года назад квадратные метры у Рабкиных, когда те в Израиль эмигрировали. Видел, что у вас с Женей плохо все. Апартаменты твои неподалеку, в нашем же подъезде».

Варвара сцепила пальцы рук в замок, положила на них подбородок.

– Понимаете, какой человек? Родители всегда любимого сына оправдывают. А Эсфирь и Кирилл, обожая Женю, меня считали родной… Перебралась в свои хоромы, затеяла ремонт. Жила отдельно от супруга, мы развелись. Эсфирь как-то раз сказала: «Деточка, Женя познакомился с девушкой. Вид у нее хитрый, мне она совсем не нравится. У мужчин после сбрасывания оков законного брака настроение возникает, как у щенка, которого с цепи спустили. Собачонок принимается бегать, лаять, шалеет от свободы. Именно в этот момент парней бабы хватают, и – бац! – снова штамп в паспорте. Боюсь, сын возьмет и эту прощелыгу под венец поведет». А меня саму от одного слова «замуж» озноб прошибает. Никогда больше в капкан не полезу! Хватит! Отамурничалась! Отлюбила свое! Хочу остаться свободной!.. Эсфирь часто звонила, я к Поповым в гости постоянно приходила. Кирилл Александрович радовался. Все было хорошо. А потом! Случилась та жуткая история! Страшная!

Варвара провела ладонью по лицу.