Блокадные новеллы

— Живая душа. Кто знает — болезнь или горе загнали мужика в бутылку… А мы-то с тобой побратались, — задумался Василий, — может, на пару ничего лучше в жизни и не сделаем… — Жиденький чубчик на его покатом лбу вздрагивал и весь он был так чист и взволнован в эти минуты.

* * *

Я не могу сегодня без горечи и ощущения его таинственного предвиденья читать автограф на книге Василия «Жизнь прожить», подаренной мне 14 июля 1974 года: «Пока не устану жить, я буду любить твою поэзию, любить и вдохновляться. Твой Василий». Какими страшными выглядят нынче слова: «Пока не устану жить…» Я обратился тогда к Василию со стихами:

В восемнадцати верстах
проживает друг Василий.
Чарочку не впопыхах
мы друг другу подносили
в восемнадцати верстах.

Стол петровских мастеров,
шкаф голландский той эпохи…
Друг Василий, будь здоров!
Ни к чему нам в жизни вздохи,
друг Василий, будь здоров!

Посмотри-ка из окна:
журавли курлычут клином,
как товарищам старинным,
улыбнись им, старина.
Посмотри-ка из окна.

Ошути, как жизнь кипит,
пляшет воинство лесное,
это дело не пустое —
птаха с птахой говорит…
А что пыль из-под копыт —
это дело наносное.
Ощути, как жизнь кипит.

Нам с тобою жить да жить,
с ясной зорькой умываться,
в праздник ласково встречаться,
мыслить, верить, не тужить
да и сыновей женить,
скоро станут женихаться.
Нам с тобою жить да жить.

Только об одном молю:
будь разборчивей с друзьями,
тем не говори «люблю»,
кто в застолье втерлись сами,
Твой хороший взгляд ловлю,
брошенный мне за лесами.
Твой хороший взгляд ловлю.

* * *

Летние белые сумерки на Ладоге чудесны до изумления. Сине-серая гладь озер еще хранит в себе последние алые краски заката. Вороны, устремляясь ночевать на острова, кричат так пронзительно и мечутся так остервенело, словно на них совершено покушение. Ветви деревьев четко вырисовываются на фоне светлого неба, и каждая ветка напоминает собой какой-то предмет: крепость или птицу, саблю или человека… Смотришь на ветви и будто волшебную повесть читаешь о жизни людей.

В такую пору иногда приезжал ко мне Василий на мотоцикле. Влажно шуршали росистые травы, осыпались лепестки с расцветших бутонов, а Василий шел среди кустарника в сияющем белизной мотоциклетном шлеме, напоминая в зыбком прозрачном воздухе пришельца из космоса. Он вскидывал голову, замечал меня в проеме окна и выпаливал:

— Привет!

— Здорово, — отвечал я и сбегал по лестнице.

Он снимал шлем и, близоруко щуря глаза, вновь становился простым и милым парнем.

Однажды, когда он освободился от шлема, я полуобнял его и сказал:

— Когда ты снимаешь шлем, я думаю, что от космоса до Земли один шаг.

Он протянул:

— От жизни до смерти тоже один…

* * *

Василий, как истинный художник, был легкоранимым, а также большим фантазером. Он порою придумывал себе иллюзорный мир, в котором поступал так, как ему хотелось, и думал так, как ему приходило на ум.

Как-то приехал я с делегацией французских писателей в Ленинград, и Василий принимал их у себя дома.

— Не скажете ли вы нам, месье Базиль, как вы стали писателем? — любезно спросила француженка.

— Скажу, — решительно ответил Василии. — Начинал я со стихов. Но народ не заинтересовался глубоко моей поэзией. Тогда я стал писать прозу. Она пришла своим путем к народу…

Он замахивался в искусстве на многое, и для него самого было естественным видеть себя в жизни могучим, сильным, основополагающим.

…Побывали мы с ним в Мексике. В один день наши друзья пригласили нас в музей инкского творчества: древние маски, ритуальные человеческие черепа из камня, живопись, пламенная, многоцветная, страстная… Это было увлекательное путешествие в прошлое великого народа. И вдруг я услышал голос Василия:

— Интересно, очень интересно… Но почему нет копий античных скульптур? Почему? Кстати, я мог бы содействовать приобретению копий античности вашим музеем… Да, да, — мельком бросил он взгляд на меня, уже не в силах остановиться, — у меня есть знакомый академик, он сможет содействовать покупке… Нужен только корабль для перевозки…

Волосы на голове у меня слегка зашевелились.

— Вася, — сказал я с подобием улыбки на лице, предназначенной для наших друзей, — это ведь вопросы компетенции Министерства культуры.