Смотрю — стол накрыт что надо. И картошечка отварная, и огурцы соленые, и капуста квашеная, и яйца вареные, и сала шматок с прожилочками мясными — в общем, полный разносол. Ну, и бутылка, конечно, зря что ли ее хозяйка из баньки тащила? И народ, что за столом сидит, серьезно так закусывает. А капитан наш, Шибанов, сидит на почетном месте и сияет, как новенький пятак.
— Знакомьтесь, — говорит, — товарищи партизаны, это мои друзья и братья: Василий и Лев. Вы не серчайте, что они ваших пацанят немножко помяли, очень уж нам было желательно без стрельбы обойтись.
Парнишка, которого Лев окучил, глазами хлопает этак жалобно — сказать-то не может ничего, во рту у него портянка торчит. А мой и глазами даже хлопать не в состоянии, висит на мне, как мешок с картошкой.
— Эгх-м, — говорит тут лысый, как коленка, мужик с густыми, словно усы, бровями. Вот сколько раз я замечал — у лысых что усы, что борода, что брови — растут порой, как грибы после дождя. Почему так? Ну да ладно, не о том сейчас. — Эгх-м, что же это такое происходит, товарищи? Стеценко, Артюх! Это же форменное безобразие! Как вы могли дать себя спеленать, как младенцев, честное слово!
— М-м! — мычит парнишка с портянкой во рту. Мне почему-то сразу показалось, что это Артюх. — М-м-м!
— Вынь кляп, Николаич, — говорит Шибанов.
И по голосу его я понимаю, что он сейчас — работает! Просто по тому, как он это сказал, по таким чуть певучим ноткам в голосе, по каким-то мелочам, на которые несведущий человек и внимания бы не обратил — а я-то вижу. И, конечно, прием, нам оказанный, тоже требует какого-то объяснения. Допустим, поверили они, что мы из Москвы прилетели спецзадание выполнять. Но, во-первых, поверили как-то слишком быстро, что само по себе уже подозрительно. А во-вторых, мы вон их часовых сняли, а нас никто за ущерб и побои ругать и не собирается.
Ну, думаю, друзья партизаны, попали вы в переплет. С нашим капитаном не очень-то пошуткуешь…
И вдруг меня как молнией жахнуло.
За столом — четверо мужиков. Плюс еще Оксана, бой-баба. И всех их, получается, Сашка наш моментом захомутал! Это тебе не фрица желторотого заарканить. Пятерых одним махом! Растет у капитана силища-то его, аж жутко становится.
Между тем Николаич портянку-то вытащил, и парнишка этот как закричит дурным голосом:
— Засада! Михал Терентьич, тикайте, это засада!
— Дурак ты, Артюх, — говорит лысый. — Это наши люди, разведчики из Москвы. И хватит орать, а то тебя аж в Виннице слышно.
Парень глаза выпучил, но замолчал. А лысый поднимается из-за стола, отдает мне честь и представляется:
— Начальник штаба партизанского полка старший лейтенант Титоренко.
— Старшина Василий Теркин, — отвечаю.
Ну, так вот и познакомились.
ГЛАВА СЕДЬМАЯ
Хаген
Утром она проснулась одна. Отто ушел еще до рассвета — она смутно помнила, как он поцеловал ее на прощание, но это могло быть и сном. Катя сбросила ноги на золотой от щедрого августовского солнца пол и пошевелила пальчиками. Ей было хорошо. Так, наверное, чувствуют себя кошки, греясь на припеке.
На столе лежала записка — обрывок бумаги с колючими немецкими буквами. «В шесть вечера будь на старом месте. Флиртуй с К. Жди». Все коротко и ясно. Старое — бильярдная. К. — Рихард Кох. Ждать надо было то ли связника от партизан, то ли самого Отто. Записку она сожгла на свечке, пепел собрала в кулечек и выбросила в уборной.
Было воскресенье. До шести нужно было чем-то себя занять. Катя не представляла себе, что делают СС-хельферин в выходные дни. Загорают и купаются? Собирают цветы? Штудируют устав?
— Моей легенды хватит максимум на неделю, — предупредил ее Отто. — У меня хорошие документы, не вызывающее подозрений прикрытие. Предписание всем медицинским службам и городской администрации оказывать мне всяческое содействие. Но какому-нибудь особо рьяному чиновнику из службы безопасности может прийти в голову запросить Берлин. Беспокоить группенфюрера Конти лично, никто, конечно, не станет. Имперская служба здравоохранения — неповоротливая бюрократическая структура, так что ответ придет дней через пять, не раньше. Но надо быть готовым к тому, что он все-таки придет.
— Что ты успеешь сделать за пять дней?
— Многое можно успеть сделать за пять дней. Найти лазейку в отделе «Иностранные армии Востока». Узнать, когда и как приезжает в Вороновицы Гитлер. Дождаться, пока наши наладят связь с партизанами. Пять дней — это очень много.
Отто оказался прав. Дни тянулись невыносимо долго.