Блокада молчания

— Ну псина, которую краской измазали. Приставили к ней кинолога, как к важному свидетелю, а она сорвалась с поводка, потопталась по сержанту и умчалась на свалку. Жалко, — вздохнул помощник. — А ведь реально свидетель. Если преступники ее использовали, значит, кормили, значит, чем-то добились расположения этой злыдни. Случись опознание, беспристрастнее свидетеля бы и не нашлось. Теперь по поводу кабинки. — Он так вздохнул, что стало ясно: пусто. — Там повсюду кусты, за кустами автомобильная парковка. В кабинку вошли как минимум двое, один качок из приезжих их видел. Плешивый мужик выглядел пьяным, плохо ноги переставлял. Он был в панамке, надвинутой на глаза, полотенце на плечах. Сопровождающий волок его под мышки. Втащил в кабинку, а потом пропал. Возможно, перелез в соседнюю, и поминай как звали. Выглядел он так, что хрен поймешь. Штаны мешком, рубаха мешком, волосы длинные, спутанные, еще и черные очки в половину рожи.

— И у меня — сплошное уныние, — объявил Шура Лапчик, возникая в отделе. — Три часа — то ли ночи, то ли утра, патрульный пост на въезде в город с северной стороны. Остановили машину с синими краснодарскими номерами. Серая «Нива». Водитель сунул постовому под нос удостоверение сотрудника краевого полицейского управления. На просьбу открыть багажник разразился матерками, стал орать, трясти кулаками, дескать, и так их отдел бросили на помощь Кабаркульской полиции, приходится пахать все ночи напролет, так еще и местные менты суют им палки в колеса и препятствуют выполнению работы. Он был настолько убедителен, что у парней не возникло сомнения. Растерялись. Они же не в курсе, кого и сколько привлекают из соседних городов. Патрульные — идиоты, это нормально, — резюмировал Шура, — но они грубо нарушили приказ осматривать ВСЕ машины, тем более незнакомые. К провинившимся будут применены меры дисциплинарного воздействия, но враг опять торжествует. Документ был выдан на имя капитана Черновца. Работника с такой фамилией в краевой полиции нет. Документ липовый. И машины с такими номерами там нет. Внешность парня в машине вполне стыкуется с описанием. Убрать усы, белобрысый парик. Сто к одному, Олег Михайлович, в багажнике у преступника томился наш судья, которого везли в город в качестве пока еще чистого мольберта.

— Дьявол… — выругался Дементьев. — Ведь в руках практически был.

В 18:29 раздался долгожданный звонок из приемной мэра.

— Олег Михайлович? — убитым голосом сказала секретарша Инесса Леонтьевна. — Александр Павлович просит почтить его визитом, если вы, конечно, не слишком заняты.

— Подъеду, — хмуро бросил Дементьев. — Как он там?

— А по моему голосу непонятно? — окрысилась Инесса Леонтьевна и швырнула трубку.

От управления полиции до мэрии было полтора квартала. Не пешком же их осваивать? Он хлопнул дверью, слетел с крыльца и, погруженный в мысли, направился к своей «Антаре», коротающей время в тени под развесистым грецким орехом. Что-то шевельнулось за машиной, оторвалось от ствола. Дементьев насторожился, пальцы машинально приготовились взломать кобуру и опустились обратно. Фигура, конечно, подозрительная, но с ней он справится и без ствола. Перед машиной мялся, хитровато поглядывая на ее владельца, живописный бомж Харитон, в том же затрапезном одеянии, с рюкзачком первоклассника за спиной. Растительность на лице торчала клочками, футболку украшали пятна свежей грязи. Из приобретений можно было выделить панамку, надвинутую практически на глаза. Он прижимал к груди живого ежика с шустрыми смышлеными глазками и гладил его, словно кошку. И при этом насвистывал: «Прекрасная любовь с бродягой обвенчалась…»

— Добрый денечек, гражданин начальник? — Он словно бы спрашивал.

— Отвратительный денечек, гражданин бомж, — подозрительно принюхиваясь, отозвался Дементьев. — Чего тут шаришь? Бомбу подкладываешь?

— Ах, если бы, — картинно вздохнул бродяга. — Не поверите, гражданин начальник, но в отличие от большинства живущих не испытываю к родной полиции неприязненных чувств.

— Сейчас будешь, — ухмыльнулся Олег Михайлович. — Вот по куполу тебе врежу.

— Шутить изволите? — ощерился бич. — Ежика хотите, господин капитан?

— На хрена мне твой ежик?

— Самые умные животные, — объяснил Харитон. — Они все знают, ежикам все понятно, да и вообще. Вам ведь многое непонятно, господин капитан?

— Слушай, если ты хочешь впустую расходовать мое служебное время… — скрипнул зубами Дементьев.

— А оно у вас все равно впустую пропадает, — храбро подмигнул бродяжка. И начал бормотать какую-то ахинею, мол, что он располагает архиважной информацией, он один сделал то, что не могут сделать сотни твердолобых полицейских…

— Если врешь, будь краток, — процитировал Аль Капоне Дементьев. — Чего ты хочешь, Харитон? Денег?

— Да, денег, — кивнул бродяга, пристраивая ежика под ноги. Тот мгновенно встрепенулся, заелозил лапками и заполз под машину. Бродяга не смутился, стащил рюкзак и извлек из него две скомканные маски-«балаклавы» из тянущейся черной материи. Дементьев насторожился. Бомж самодовольно усмехнулся.