Блог «Серп и молот» 2021–2022

«— Никаких письменных указаний от меня и штаба округа не будет. Все делать согласно моим личным указаниям. Доложите их командующему армией генералу Кузнецову. Неясные вопросы уточните у начальника штаба округа.

Речь шла, казалось бы, о повседневных мероприятиях. Но по тону командующего, говорившего необычно резко, отрывисто, было заметно, что он чем-то взволнован. И мне после разговора с секретарем Вилейского обкома партии было нетрудно понять, что генерал Д. Г. Павлов обеспокоен обстановкой на границе.»

«Никаких письменных указаний от меня…». И при этом еще нужно учесть, что Галицкий Павлова выгораживает, он пятой точкой чувствует свою вину за то, что произошло. Он, как командир дивизии, стоявшей на границе, обязан был доложить через голову командующих и армией, и округом вышестоящему руководству о том, что творится на границе и приказ о выводе дивизии в летние лагеря — преступный. Да, для некоторых военных, так называемых, Сталин в одном из приказов им дал точное определение, я приказ этот приведу в дальнейшем — начальство страшнее врага.

Потом еще Галицкий и сетует:

«…что еще очень и очень важно: штабы армий, корпусов, дивизий могли бы занять подготовленные полевые командные пункты и обеспечить достаточно твердое управление войсками. Но… директива о боевой тревоге пришла в дивизии лишь за один–два часа до первого удара немецко-фашистских войск, а многие соединения ее и совсем не успели получить. Войска выходили по тревоге уже под огнем фашистских войск и авиации.»

Сталин поздно директиву им отправил! А то, что когда немцы уже колючую проволоку перед своими позициями снимали, а вы по устному указанию командующего округом в летние лагеря пошли — это тоже Сталин?!

А что значит — штабы армий, корпусов и дивизий не заняли полевые командные пункты? А это значит, что их штабы находились в местах постоянной дислокации, в гарнизонах, в городах и поселках, и связь между ними была проводная телефонная по столбовым линиям. Эти линии им и порезали немецкие диверсионные группы, да разбомбила авиация. Вот и всё. Большинство подразделений фронта, до полка включительно, остались без связи, изолированными друг от друга.

Сейчас такие, как Мухин и Мартиросян (особенно активно они) любят обвинять Генштаб и лично Г. К. Жукова в пренебрежении радиосвязью, где-то даже откопали, что Генштаб из округов изъял перед войной радиостанции. Радисты-любители.

Будь я на месте Жукова, тоже их изъял бы. Оставив самый минимум. В те годы радиосвязь нельзя было рассматривать основным видом связи в войсках. Методов передачи шифрованных сигналов еще не было. А зашифровывать разговор двух командиров во время сеанса связи — та еще проблема. А у немцев не было особых проблем расшифровать эти разговоры.

Что там изъяли по приказу Жукова — черт его знает, только по боевым донесением Западного фронта за июнь видно, что радиостанции были и в армиях, и в корпусах, и в дивизиях. Были, но толку от них не было. Элементарно расстояние не позволяло держать радиосвязь с армиями и дивизиями из Минска. Если бы штабы вовремя передислоцировались на запасные КП, то со связью катастрофы не случилось бы. Сложности в условиях прорыва немцами фронта были бы, но большинство соединений оставались бы управляемыми и штаб фронта имел бы информацию о положении.

Но связь в войсках, как и материально-техническое обеспечение, организовывается не снизу вверх, а сверху вниз. Штаб фронта отвечает за связь со штабами армий. Штаб армии отвечает за связь со штабами корпусов, корпуса — с дивизиями, и так вплоть до взвода.

А если штаб Западного фронта из места своей дислокации в первые дни так и не перебрался на полевой КП, то вся система связи фронта по вине командующего фронтом рассыпалась. Павлов имел возможность получать только отрывочные сведения по радиосвязи, пока она еще была с теми, до кого доставали. И только из тех соединений, которые имели радиостанции — не ниже дивизий. Но сами штабы армий, корпусов и дивизий на местах постоянной дислокации оказались оторванными от полков, батальонов и рот.