Блог «Серп и молот» 2017–2018

В Саратове попали в беду. Как и почти все эвакуированные. Работы не было — эвакуированные предприятия только начинали разворачиваться. Жилья — тоже. Несколько недель жили прямо на вокзале. Толпы неустроенных людей спали вповалку на полу. Ни помыться, ни горячего питания. Девчонки меняли на местном рынке наволочки на хлеб, тем и спаслись. Потом беженцев понемногу устроили. Выделили комнатушку в коммунальной квартире, одну на две семьи. С ними еще одна семья таких же «депортированных» жила. Баба-Лена пошла работать на завод. Девочки — в школу.

Через два года вернулись в Калинин. Там начиналось восстановление города, бабе-Лене предложили поехать на родину. Приехали. На месте их дома — пепелище. Жить негде. Поселили их в наскоро отремонтированном бараке, там отделили комнатушку. Из всей мебели — раскладушка. Она занимала почти всю площадь «квартиры». Спали на ней по очереди двое валетом, остальные — сидя у стенки. Так прожили 2 года. И работали. Ишачили. И не жаловались на жизнь — вокруг почти все так жили. Одна из девчонок умерла от воспаления легких. Дети питались очень плохо, слабенькими были. Школу и двум старшим после 5-го класса пришлось бросить, пошли работать на стройку.

Муж погиб на фронте на второй год войны. К 1945 году вернулись сыновья. Оба — почти инвалиды. Больше болели сначала после госпиталей, чем работали. А жили еще два года в той же клетушке. Только уже их шестеро там было. Потом получили сразу две комнаты — город отстраивался. Жизнь стала налаживаться… Конечно, сыновья в техникумах учиться не продолжили. И забыли за войну науку и здоровье, нужно было из последних сил работать. Дочери — тоже особое образование не получили. Все трое медсестрами стали.

Это судьба наших с вами русских бабушек, дедушек и наших родителей. Таких семей, с такой судьбой — большинство среди русских. Но они на Сталина никогда бочку не катили. Люди же были не из дурдома, и не принадлежали к «народам-предателям», они понимали — война. Виновата война. А не Сталин…

Летом 2011 года я с моим подчиненным, начальником оперативно-розыскного отдела, поехал на рыбалку. Точнее, после нескольких недель дурдома на службе, мы просто нашли красивое место на реке Медведице, поставили палатку, стол, мангал разожгли, ну и удочки в воду обмакнули, конечно. Уехали на сутки в нирвану. И телефоны отключили.

Сидим, «рыбачим». Малосольные огурчики, сало, холодная водочка. Рыбалка удалась. Мимо идет старичок в тирольской шляпе с фазаньим пером. Лет под 80 старичок, но довольно еще крепкий. Спросил у нас какую-то ерунду, смотрим, он на сало облизнулся. Пригласили к столу деда, дали сала, налили стопку. Разговорились. Дед немцем оказался. Живет в Германии, на лето к детям приезжает в гости. Дети из Германии вернулись в Россию делать бизнес и нормально устроились. Торгуют какой-то хренью немецкой.

Дед подпил и начал молодость свою суровую вспоминать. Как его мальцом с родителями выслали из Поволжья в Тюменскую область. Какой они богатый дом и большое хозяйство бросили. Как им жалко было, что потеряли все, что трудовыми мозолями заработали. Приехали они в Тюмень, там жили в бараке, тоже много работали и уже к концу войны зажили по-человечески. Немцы же трудолюбивые, не то, что русские. Русские так бедно и жили. И русские учиться не хотели. А у этого немца в семье все высшее образование получили, он сам агрономом стал и на пенсию ушел с должности директора совхоза. Партийный билет не выбросил и хранит. А если бы не Сталин — то они в Поволжье коммунизм бы построили. А Сталин их страдать заставил.

Мы у него спросили: «Дед, а у тебя кто из родственников на фронте погиб?» Ответил, что Сталин, такой гад, его отца и всех немецких мужиков на фронт не пускал. Потому что считал их предателями. Никто не погиб, конечно.

«Слышь, гондон старый, может тебе и твоим немцам еще и компенсацию за страдания выплатить? Вали отсюда на… и моли бога, что такого пердуна бить западло!» — этим знакомство с жертвой «тирании Сталина» и закончилось…

* * *

Знаете, что особенно хорошо умеют делать профессиональные историки? В подавляющем своем числе. Собственно, те, кто этого не умеют делать, нашей исторической «науке» и на фиг не нужны. Это умение — трактовать исторические документы так, что потом массы народа перестают понимать то, что в этих документах написано. Вплоть до того, что воспринимают текст ровно в противоположном смысле тому, который текст содержит.

Так случилось с Декретом о красном терроре, например. Эти махинаторы сумели убедить людей, что красный террор был ответом на белый. Теперь люди даже читая сам текст Декрета не могут понять, что он, красный террор, не в ответку прилетел, а был «в целях». Никаких «зуб за зуб» в Декрете нет.

И таких документов, которые трактуются историками с ловкостью профессиональных катал масса. Вот один из них: