Близнецы. В поисках половинки

Хотя нет, спокойно не проживешь. Писали бы в гороскопах конкретно – «сиди дома, завтра ожидается встреча твоей головы с кирпичом», или «будь осторожен, впереди контрольная», или «физичка заболела, смело топай в школу». Так нет же, напустят тумана, разбирайся что к чему.

Мила снова опустила глаза в книгу.

Близнецы выглядели неважно. Два полуголых пацана в приспущенных набедренных повязках.

Стоп! А вот здесь женщина.

На второй картинке в конце описания знака было еще одно изображение. Двое с длинными волосами, все те же повязки – длинный кусок ткани, обхватывающий нижнюю часть туловища. У одного, того, что лицом, эта ткань еще переброшена спереди через плечи. А у того, что стоит вполоборота спиной, явно вырисована грудь.

Двое. Он и Она.

Сердце неожиданно скакнуло в груди, неприятные иголочки пробежали по щекам.

– Слушай, а разве легенда о Близнецах – это не легенда о братьях? – подняла голову Мила.

– Какая легенда? – Лена повернулась назад, чтобы проследить за реакцией, которую должна была вызвать записка. Но, как назло, никакой реакции не было. Верещагин прочитал записку, сложил ее и сунул Белову. Леха ознакомился с посланием, довольно зажмурился и затрясся от беззвучного смеха. Записка исчезла в его кулаке.

– Ну, как их? Один бессмертный, другой смертный… Здесь написано! – Мила недовольно нахмурилась – Лена ее не слушала, а смотрела куда-то в сторону. Она проследила за ее взглядом. Белов что-то шептал Антону, тыча пальцем в журнал. Наконец они почувствовали на себе напряженный взгляд двух пар глаз. Улыбка тронула тонкие губы Верещагина. Глаза хитро сузились.

И тут произошло неожиданное. Антон вытянул губы трубочкой и послал воздушный поцелуй. Адресатом его стала Ленка Замятина.

Несчастная Лена качнулась назад, сдвинула парту, чуть не свалилась со стула, щеки ее заполыхали таким румянцем, словно ее окатили ледяной водой.

– Придурок, – прошипела она.

– Повторяешься, – одними губами произнесла Мила, про себя отмечая, что раз Верещагин увлекся Замятиной, то он не Близнец. Рыбы Близнецам не подходят. Рыбы подходят…

Она сунула нос в книгу. Ага, Телец, Рак, Козерог, Дева.

Вот так все и выяснилось. Он Телец! Мила так и думала.

Закрыв книгу, Мила с сознанием выполненного долга выпрямилась. Как же все это легко объясняется!

Но тут она встретилась с холодным взглядом Веры. После вчерашнего Лисичкина даже не подходила к ней.

– Милая Мила по школе ходила, – довольно громко, чтобы все услышали, прошептала Вера и склонилась над тетрадкой. Вербилин за ее спиной довольно хмыкнул. Мила состроила Петьке злую рожицу.

И что в нем нашла Чуйкина? Петька никакой. Высокий, узколицый, с длинным горбатым носом, вечно полуприкрытыми сонными глазами, соломенными, падающими на лоб волосами. Он был молчалив, а если и открывал рот, то говорил обычно одни глупости. Чуйкина с ним никогда и не разговаривала, просто стояла рядом. Это у них называлось «дружба». Если Петька брал ее за руку, то это начинало называться «любовь». Отпускал руку, снова становилось «дружбой». Судя по скупым движениям Петьки, чаще у них все же получалась «дружба», чем «любовь».

А еще он любил анимэ, японские мультики с людьми-мутантами, где у всех неправдоподобно большие головы и глаза, а тела такие маленькие, что если бы не голова, то они могли бы проходить в замочную скважину. У Чуйкиной анимэ было завались, потому что отец у нее был аниматором, сам делал мультфильмы и время от времени с работы приносил новинки. Добрая Чуя тут же делилась фильмами с Петькой. Это у них снова называлось «дружбой». Если Петька диск возвращал, то, считай, они стояли на пороге любви. Но это случалось редко. В основном мультфильмы пропадали в дебрях вербилинской квартиры. Тогда Галя с Петькой оставались в состоянии «дружбы», никуда не переходя.

Обычно через руки Чуйкиной проходило что-то незначительное. Девочки-цветы, девочки-лисички (в этом месте зрители долго смеются, поглядывая на задумчивую Лис), роботы-трансформеры. Но в этот раз Галиному папеньке достался особо ценный диск – свежачок, нигде и никогда не выходивший, с субтитрами вместо перевода. Миле не столько мечталось приобщиться к миру японской анимации и погрузиться в невероятный мир анимэ, сколько просто захотелось первой увидеть то, что так сильно разрекламировала Чуйкина. Как говорится, не надо было трясти этим диском на каждом углу.

К тому же ее слегка раздражала эта идиллия между сонным Петькой и стукнутой на всю голову Чуйкиной. Она мечтала пойти по папенькиным следам, тоже стать аниматором, вечно рисовала какие-то фазы – это когда движение изображается поступательно, – уголки всех ее тетрадок пестрели зверушками и деревьями. Если такую тетрадку быстро пролистать, то нарисованная картинка «оживает» – зверушка начинает бежать, дерево качаться. Прикольная штука. Мила тоже пыталась нарисовать что-нибудь подобное, но у нее на это не хватало терпения. В тетрадке 48 листов, значит, надо сделать 48 почти одинаковых картинок. Рисовала она примерно половину, а потом бросала это дело. Чуйкина же разрисовала с десяток тетрадок.