Близнецы-соперники

— Кто вы? — Слова.Начать с простых слов. Может быть, ему удастся постепенно повысить голос, тем самым усыпить их бдительность. — Вы же не немцы! — Громче. Теперь громче. — Что вы здесь делаете?

Ствол пистолета скользнул по спине и уперся в затылок. Он замолчал. Тяжелый кулак ударил по левой почке; он дернулся вперед и попал в объятия безмолвного грека.

Он закричал — другого выхода не было. Смех наверху звучал уже громче и ближе. По лестнице спускался кто-то еще.

— Я вас предупреждаю...

Внезапно обе его руки заломили за спину, согнули в локтях и зажали, вывернув запястья. К лицу прижали тряпку, пропитанную ядовито пахнущей жидкостью.

Он перестал видеть, на него навалился вакуум, без света, без воздуха. С него стали срывать гимнастерку и портупею. Он попытался высвободить руки.

И тут почувствовал, как в тело вонзилась острая игла. Он не понял, в каком именно месте, инстинктивно поднял руки, пытаясь сопротивляться. Но руки были свободны — и бессильны, как бессильна была его попытка к сопротивлению.

Он вновь услышал взрыв смеха. Оглушительный. Его волокли куда-то вниз.

И все.

— Вы предали тех, кто спас вам жизнь!

Он открыл глаза, окружающий мир медленно обретал нормальные очертания. Левую руку пекло. Он дотронулся до места, где ощущалось жжение, прикосновение было болезненным.

— Это антидот, — произнес голос. Где-то далеко перед ним маячил трудноразличимый силуэт человеческой фигуры. — Оставляет рубец, но организму не причиняет вреда.

Зрение Фонтина постепенно прояснилось. Он сидел на цементном полу, спиной к каменной стене. Прямо перед ним у противоположной стены шагах в двадцати стоял человек. Они находились на небольшом возвышении в каком-то туннеле. Туннель, по-видимому, пролегал глубоко под землей, может быть, в горе, его продолжение исчезало в кромешной тьме. По дну туннеля бежали старые проржавевшие рельсы. Толстые свечи, укрепленные в подставках на стенах, тускло освещали возвышение.

Фонтин всмотрелся в стоящего перед ним человека. На нем был черный костюм. Белый воротничок. Священник!

Выбритая голова, на вид лет сорок пять — пятьдесят, лицо аскетическое, худой.

Рядом со священником стоял охранник в форме вермахта. Два грека, изображавшие немецких офицером застыли у железной двери в стене туннеля. Священна заговорил:

— Мы следили за вами до самого Монбельяра. Сей час вы в тысяче миль от Лондона. Англичане не могутвас защитить. У нас есть связь с югом, о которой они не подозревают.

— Англичане? — переспросил фонтан, пытаясь понять. — Вы из Ксенопского ордена?

—Да.

— Почему вы враждуете с англичанами?

— Потому что Бревурт — лжец! Он нарушил данное нам слово.

— Бревурт? — изумился Виктор, ничего не понимая. — Да вы с ума сошли! Все, что он делал, он делал во имя вас! Ради вас!

— Не ради нас. Ради Англии. Он хочет заполучить константинский ларец для Англии. Этого требует Черчилль. Потому что это куда более страшное оружие, чем сотни армий, — и им это известно. Мы никогда его больше не увидим! — Глаза священника сверкали яростью.

— Вы в этом уверены?

— Не будьте идиотом! — отрезал ксенопский монах. — Бревурт нарушил обещание, мы раскрыли код «Мажино». Мы перехватывали все донесения, мы контролировали связь между... скажем так, заинтересованными сторонами.

— Вы сумасшедший! — Фонтин стал лихорадочно размышлять. Энтони Бревурт ушел в тень, от него давно уже ни слуху ни духу. В течение многих месяцев. — Вы говорите, что следили за мной от самого Монбельяра. Но зачем? У меня нет того, что вы ищете! И никогда не было! И я ничего не знаю об этом проклятом поезде!

— Михайлович вам поверил, — тихо сказал священник. — А я не верю.

— Петрид. — Виктор вспомнил юного монаха, покончившего с собой в ущелье Лох-Торридона.

— Его звали не Петрид...

— Вы убили его! — сказал Фонтин. — Вы убили его хладнокровно, точно сами нажали на спусковой крючок. Вы безумцы. Вы все безумцы!

Он потерпел неудачу. И знал, что его ожидает. Это было совершенно ясно.

— Вы больны! Вы заражаете всех, к кому прикасаетесь! Хотите верьте, хотите нет, но я заявляю вам в последний Раз: у меня нет нужной вам информации.

— Лжец!

— Безумец!

— Тогда зачем вы колесите по Европе с Любоком?

Скажите нам, синьор Фонтини-Кристи? Почему, с Любоком?

Виктор отпрянул; при неожиданном упоминании имени Любока он прижался спиной к стене.

— Любок? — прошептал он, не веря своим ушам. — Если вы знаете, на кого он работает, вы должны знать и ответ на свой вопрос.

— Ах, Лох-Торридон! — саркастически усмехнулся священник.

— Раньше я никогда даже не слышал имени Любока.

Я только знаю, что он выполняет свое задание. Он еврей и... сильно рискует.

— Он работает на Рим, — заревел ксенопский священник. — Он передает в Рим предложения! Твои предложения!

Виктор молчал; изумление его было беспредельно.

Ксенопский монах продолжал тихим, проникновенным голосом:

— Странно, не правда ли? Из всех возможных сопровождающих на огромной оккупированной территории выбор пал именно на Любока. Он вдруг ни с того ни с сего появляется в Монбельяре. Вы думаете, мы поверим в это?

— Можете верить чему хотите. Это чистое безумие.