Близнецы и "звезда" в подземелье

Она повернулась к Наде, чтобы выразить свой все возрастающий восторг по поводу такой великой удачи. Однако Нади рядом не оказалось. Ольга глянула влево, вправо, снова влево. На нее никто не обращал внимания, все, естественно, обступили Висюлькина. Да и как тут не обступить? Ведь в другой город едут! Кое-кто просил записку для родителей, чтоб не сомневались; иные спрашивали, на каком транспорте они помчатся в приморский Туапсе, а третьи — долго ли ехать.

Наконец Ольга увидела свою странноватую подружку. Та с невинным видом шла от двери... от той самой двери, за которой скрылись убогие бесталанные певцы и Юра, висюлькинский помощник. По пути, кстати, ее догнал Юра и что-то спросил. А Надя ответила, опустив глаза. Юра усмехнулся, кивнул и пошел к Висюлькину — участвовать во всеобщем торжестве.

Надька же быстренько прибилась к Ольге и зашептала:

Идем отсюда! Быстренько!

Зачем?

— Узнаешь! Я ему наврала, — Надя указала глазами на помощника, — что у меня от волнения живот заболел. И он поверил, потому что так бывает, я читала.

Ольга удивленно посмотрела на подругу — что она такое бормочет? Зачем и почему?

А я на самом деле подсматривала и подслушивала! — чуть ли не с гордостью заявила Надя, словно это было какое-то очень почетное занятие.

Не пойму тебя, Надь.

Потому что ты нелюбопытная! — быстро зашептала Надя, потащив ее к выходу. — Ты не задумалась, почему он этих выгнал? Они ведь ни чуть не хуже многих пели...

И тут Ольга подумала, что, весьма возможно, Надя имеет в виду и ее, Ольгу, которую почему-то не выгнали, а оставили. А других выгнали.

— И что ты хочешь этим сказать? — спросила Ольга, не слишком приветливо глядя на подругу.

Ведь ей действительно сделалось обидно!

Надя с удивлением посмотрела на Ольгу. Наконец поняла:

— Ой, да я совсем не то имела в виду! Мне просто любопытно стало, почему он их выгнал и что этот Юра им хочет сказать... Вот и решила подсмотреть!

Ольга уставилась на свою подругу.

Он им деньги давал! — выпалила Надя.

А наше какое дело?

Это был правильный и... беспроигрышный ответ. Типа: моя хата с краю! Но, с другой стороны, было действительно любопытно! Почему, в самом деле, совершенно таких же ребят, как и большинство других, вдруг взяли и отсеяли? И почему им же потом дали денег?

Ну и что ты предлагаешь?

Да очень просто! — чуть ли не закричала эта удивительная Надька. — Спросить у них!

А мы имеем на это... право?

Ой, да ладно тебе, Оль! Бежим быстрей!

А что мы им скажем?

Но Надя уже не слушала ее, она потащила Ольгу из прохладного вестибюля на раскаленное крыльцо с колоннами, то самое, на котором уже разворачивались кое-какие события, а именно: сначала Генка дрался с Леней Шальневым, а потом Висюлькин — с Генкой.

На этом же крыльце суждено было случиться и еще одному важному... хотя и не совсем понятному разговору.

Они выбежали на' крыльцо — довольно-таки высокое и вообще шикарное, как строили в прошлые времена. Только годы, конечно, его уже здорово «покарябали»: и ступеньки стали щербатень-кие, и колонны, как говорят в Ростове, «порепанные».

И внизу этого бывшего шикарного крыльца они увидели ту самую группу несчастных, изгнанных. Только вид у них был не совсем «изгнанный» и несчастный. Они спорили и очень даже горячо, как, может быть, спорят фаны «Спартака» и «Динамо» . То есть еще чуть-чуть — и начнутся боксерские поединки. Несмотря на то, что среди них были и девочки.

Видать, такое уж несчастливое крылечко — всех на нем драться тянет!

— Спокуха, Джони! — кричал мальчишка по фамилии Ромашкин.

Ольга запомнила его фамилию за необычность. И- еще запомнилась совсем не певческая внешность этого Ромашкина: он был такой, знаете ли, всклокоченный, худой, кадыкастый, с маленькими серыми глазками и длинным острым носом. И почти самый высокий из всех... Дело, конечно, не во внешности, но все же на сцене необходимо что-то более привлекательное, согласитесь...

Спокуха, Джони! — это он, между прочим, кричал белобрысой девчонке на две головы его ниже, полненькой, с косичками... ну, в общем, на «Джони» никак не похожей. — Спокуха, тебе говорят! Я уже пашу на дядю Серегу три месяца, а ты здесь первый раз. С какого же фига тебе должны давать такой же пай?!

А почему ты здесь все распределяешь? Юра так не говорил!

Правильно! Но «манишки»-то он дал мне!

И сказал: «Раздели честно!»

Вот я честно и делю! ,.

Нет, не честно! Врешь! — И девочка с косичками вдруг залепила здоровенному Ромашкину пощечину.

Страшно было подумать, что теперь произойдет. Но ничего особенного не произошло — Ромапшин растерялся. Он, похоже, не мог поверить в случившееся. Но постепенно осознавал. Так что девчонке не поздоровилось бы.

Но тут уж вмешалась Ольга, — как известно, крупный специалист по разниманию.

Эй, вы! — уверенно окликнула она спорщиков. — Нас Юра послал. — Тут она посмотрела на Ромашкина: — Юра так и знал, что ты глотничать будешь! Всем поровну, понятно?.. Сколько там у вас денег?

Четыреста, сколько же еще-то... — проворчал Ромашкин.

Ольга мгновенно подсчитала — компания «пострадавших» состояла из восьми человек — и сказала: