Близнецы

Я лишь однажды приехала домой, чтобы забрать документы. Приезжала я в сопровождении отца и провела в доме не больше двадцати минут, но за столь короткое время меня два раза чуть не стошнило. При виде окровавленного пятна на паркете в прихожей, который, естественно, никто не смыл. А на втором этаже сердце больно сковало от воспоминаний. Отец не видел, как я чуть горько не расплакалась в своей спальне. Пока я жила у родителей воспоминания не причиняли боль, но стоило оказаться в доме, как они нахлынули с головой и хорошие и плохие. От плохих, а я сейчас говорю о тех днях, которые я провела в заточении в подвале, живот стал твёрдым как камень, что было очень плохо для плода. Это значит, матка пришла в тонус. Только оказавшись в доме снова, я поняла, что больше никогда не смогу в нём жить. И неважно поймают Вову (Сашу! Сашу, конечно же, Сашу…) или нет. Это теперь не мой дом. Конечно, по документам он всё ещё принадлежал мне и Саше, но что будет, когда его поймают? Посадят в тюрьму или отправят на принудительное лечение в психиатрическую клинику? Что будет со мной и с ребёнком? Мне не хотелось об этом думать, но я ничего не могла с собой поделать.

– Диан, к тебе пришли, – мама отвлекла меня от горестных раздумий.

– А? Да, я сейчас, – я вытерла слёзы рукавами кофты и только после этого вышла в гостиную, всё ещё хлюпая носом. Мама заботливо обняла меня за плечи, словно боялась, что незваный гость меня похитит. Незваным гостем оказался Никита. Он, как всегда, был одет в свой деловой костюм. На его коленях лежал закрытый чемоданчик для бумаг.

– Добрый день, Диана Андреевна, – он явно заметил моё красное припухшее от слёз лицо, но не стал ничего говорить по этому поводу, – Последние дни выдались пасмурными… – он задумчиво поглядел в окно.

– Даже чересчур, – тоскливо согласилась я. И оба мы говорили совсем не о погоде.

– Нам так и не удалось побеседовать после… – он откашлялся.

После её смерти. Говорите всё как есть. Я и так настрадалась. Что мне какие-то разговоры о смерти? Теперь это уже как само собой разумеющееся.

– Я просматривал запись, которую мы сделали в реанимации, – Я заметила, что он практически не смотрит мне в глаза, – Когда вы спросили, где он. Света ответила вам, что вы знаете.

– Да, – я согласно кивнула. Я много об этом размышляла. И, кажется, вспомнила… одно единственное место, – Я не уверенна на все сто процентов, но один раз мне приснился сон…

– Сон? – удивлённо посмотрел на меня Никита. Я постаралась рассказать все, что помнила о том месте, которое во сне мне показывал Саша, пусть это и звучало как полный бред. И по Никитиному выражению лица я поняла, что он немного расстроен.

– …Создавалось ощущение, что ты стоишь над зелёным морем. Даже появилось желание спрыгнуть прямо вниз в эти зелёные волны из верхушек елей, – вспоминала я, – Я понимаю, как это звучит, наверное. Вы приехали сюда за конкретной информацией, а я вам талдычу о каком-то сне, приснившемся мне практически полгода назад. Но когда я думаю о нашем со Светой разговоре, на ум приходит только это место.

Никита, кажется, завис. Мне виделось, будто он размышляет, как поскорее унести ноги из этого дурдома, но неожиданно он выдал:

– Да, мне лесники рассказывали, что глубоко в лесу есть похожее место. У меня отец по молодости любил охоту, но после травмы ноги, больше не охотился, а вот знакомые охотники, лесники и егеря у него остались.

– Правда? – не поверила я.

– Нужно найти кого-то, кто сможет нас отвести туда, – он решительно поднялся с места. Мама как раз принесла из кухни поднос с кружками чая и пиалой с шоколадными конфетами, – Вы сказали, что там должен быть дом или какая-то пещера?

Я кивнула.

– Уже уходите? – спросила мама, ставя поднос на журнальный столик, стоящий между двумя креслами.

– Да, спасибо, – он взял одну конфетку, развернул её и целиком запихал в рот, – Как только что-то выясниться, я вам позвоню, – пообещал он.

– Попробуйте вот эти, – мама показала на конфеты в голубой обёртке. Никита попробовал и их. После оценено показал большой палец вверх. Но мама предложила попробовать и те, что были в красной и зелёной и даже в фиолетовой обёртках. За ними она ездила на крытый рынок, а туда их вроде как поставляли из самой Литвы.

И пока следователь, и мама были заняты конфетами, моё внимание снова привлёк угол. Там вновь образовалась чернота, словно плесень, которую ты совсем недавно смыл, а она опять появилась. В квартире и так стоял сумрак из-за плохой погоды, но эта чернота была не из-за сумерек. Мой лоб покрылся потом, сердцебиение усилилось, как-то сразу стало тяжело стоять. Она снова там, снова тянет свои костлявые скрюченные, какой-то страшной болезнью, руки. Я отвернулась, стараясь совладать с собой и успокоить своё переменившееся дыхание. Прошла к окну и опёрлась обеими руками о подоконник.

– Всё в порядке? – озадаченно поинтересовался Никита, заметив неладное.