Близнец Бешеного

— Да, стало совсем не больно, — удивился мальчик и видимо ему так захотелось выговориться хоть кому-то, что он спокойно принялся обо всём рассказывать странному незнакомцу…

* * *

Внимательно выслушав паренька, Такеши покачал головой:

— Однако, этот Рыжий Колян подлый мальчик… нехороший собсем… Я уберен, пройдёт бремя и бее узнают прабду! — Такеши посмотрел на паренька.

Его взгляд был нежным, заинтересованным, казалось, он решает что-то для самого себя, и действительно, взмахнув рукой, Такеши спросил: — Ты что-нибудь слышал о самураях?

— Конечно! — обрадовался Серафим и пропел строчку из песни: «В эту ночь решили самураи перейти…» — но вдруг осёкся, интуитивно догадавшись, что его не туда понесло, и смущённо добавил: — Только в этой песне я слышал про самураев…

Я знаю эту песню, — улыбнулся Такеши. — Настоящий Самурай — это боин, и у него есть много прабил жизни, и когда-то я расскажу тебе о них… Сейчас я о другом хочу рассказать… Мой род — древний род Самураеб… прадедушка — Самурай, дедушка — Самурай, отец — Самурай, и я сам — Самурай, — говоря о себе, он снизил голос до шёпота и тут же пояснил: — Б Японии Самурай — очень убажаемый челобек, а у бас… — он тяжело вздохнул. — Никто не знает, что я — Самурай, только ты… если скажешь кому-нибудь, меня сноба посадят б тюрьму…

— Клянусь, никому не скажу! — твёрдо ответил Серафим.

— Я берю тебе, — кивнул японец. — У Самураеб исскустбо боя передаётся от отца к сыну… бсегда! У меня нет сына, у меня нет Наташи, у тебя нет мамы, нет отца, и мне не очень долго жить осталось, если ты хочешь, я тебе передам сбои знания…

— Конечно, хочу! — не задумываясь ни на секунду, воскликнул Серафим…

* * *

Так в жизнь маленького пацанёнка вошёл его первый учитель не только по боевым единоборствам, но он и передал ему главную тайну своего самурайского рода: умение становиться невидимым для окружающих, читать мысли собеседника и навязывать ему свою волю, но всему этому Такеши обучил своего ученика гораздо позже. Сначала он научил Серафима умению владеть своим телом, духом, силой воли, а потом и драться.

Все это скоро пригодилось Серафиму, и он оказался достойным учеником своего японского учителя.

Так получилось, что случайная встреча Серафима с учителем подготовила его к тому, ради чего он и пришёл на свет, но об этом позднее…

Глава 6 ПЕРВЫЕ ПЛОДЫ ОБУЧЕНИЯ

Прошёл всего лишь год, а Серафим уже сумел постоять за себя и своего друга, когда Рыжий Колян, не успокоившись в отношении Серафима, в очередной раз решил проучить его.

Это случилось как раз в следующие майские праздники.

Рыжий Колян где-то раздобыл пару бутылок портвейна и распил его вместе со своими дружками. Как только алкоголь ударил в детские головы, они решили немного «побалдеть», что означало на их языке — набить кому-нибудь морду. Выбор, естественно, пал на давнишнего врага: Серафима.

И вот, разгорячённые вином и подбадриваемые своим рыжим предводителем, они устремились на его поиски. Кто-то из малышей подсказал, что Серафима видели на заднем дворе, где обычно уединялись воспитанники от глаз взрослых. Хмельные ребята гурьбой направились туда.

Серафим действительно был там: сидя на бревне, он о чём-то разговаривал с Данилкой.

— Воркуете, голубки? — со злой усмешкой бросил Колян.

— А тебе-то что, Рыжий? — недовольно буркнул Серафим.

— Ты чо, падла, борзеешь? — распаляясь, мгновенно взорвался тот. — Тебе мало было урока в прошлом году? Мало из тебя кровушки вылилось?

— А здорово я тогда развёл его на пирожки… — пьяно рассмеялся Крюков: «Я не вор! Я не вор!» — передразнил он Серафима.

— Ты чо лепишь, губошлёп несчастный? — Рыжий Колян отвесил подзатыльник Крюкову, недовольный тем, что тот проговорился о прошлогодней подставе новичка.

— Чо дерёшься? — потирая затылок, пробурчал Крюков. — Столько времени прошло…

— Сколько бы не прошло: язык всё равно должен в жопе держать! Теперь из них обоих придётся дурь выбивать… — недовольно заметил Рыжий Колян.

— Ах, вы, сволочи! — прокричал Данилка, причём, благодаря выбитому зубу, у него получилось «шволощи».

Не мешкая ни секунды, Данилка первым набросился на Крюкова.

— Бей их! — резво призвал Рыжий Колян, однако сам, почему-то, не двинулся с места.

Четверо из его ватаги навалились на Серафима, а двое — на Данилку.

И тут произошло то, чего никак не ожидали нападавшие.

Пока Данилка отбивался от Крюкова и его приятеля, то один, то другой из набросившихся на Серафима вдруг оказывался на земле, словно сбитый с ног невидимой силой. Когда, наконец, вся четвёрка, корчась от боли, валялись на весенней траве, Серафим пришёл на помощь своему приятелю: быстро, почти незаметными ударами, вырубил обоих противников Данилки.

— Ну ты даёшь! — с восхищением воскликнул тот, после чего сплюнул сквозь выбитый зуб в сторону поверженных врагов.

Серафим повернулся к Рыжему Коляну:

— Ну, и что ты там крякал, урод? — спокойно спросил он, сделав шаг в его сторону.