Близится утро

– У нас беда, – без обиняков начал Жерар. Улыбки сразу сползли с лиц. – Я пытался получить разрешение на выезд в османские земли, для поклонения святыням, оказавшимся в землях неверных. Кадор мне отказал. И объяснил, по величайшему секрету, что город окружают войска и Стража. Час назад влиятельных людей из Церкви и магистрата оповестили, что в Аквиникуме находится беглый принц Маркус и несколько бунтовщиков во главе с Ильмаром. Все дороги перекрыты.

Арнольд в досаде треснул по столу рукой. Хелен, куда спокойнее, сказала:

– Если попробовать прорваться на летное поле...

– Девочка, без помощи обслуги тебе не взлететь, – напомнил Антуан.

– Взлечу на толкачах.

– Одна? Или с Маркусом?

– С Маркусом, – поколебавшись, ответила Хелен.

– А мы? – возмутилась Луиза.

Хелен лишь пожала плечами. Луиза беспомощно обвела нас взглядом и часто закивала.

– Хватит состязаться в благородстве, – поморщился Жерар. – Стража знает, что среди вас летунья, летное поле охраняется.

– Среди вас? – уточнил Арнольд.

– Среди нас, – поправился Жерар. – Я пока вне подозрений, но проверять будут весь город. И я не знаю, что делать.

– Можно попробовать укрыться у нас, родители никогда не выдадут... – начал Петер. Жерар покачал головой:

– Мальчик, ты не знаешь, что такое облава. Настоящая облава, когда назначены награды, подняты все стражники, привлечена армия. Они не успокоятся, пока не схватят Маркуса.

И как-то невольно все взгляды устремились к беглому принцу.

– Я... – начал Маркус.

Хелен потянулась, легонько шлепнула его По губам:

– Молчите, принц. Жерар прав, не время состязаться в благородстве. Мы спасаем не только и не столько свои жизни.

С полной обреченностью я понял, что выхода у нас нет. Достаточно было посмотреть на мрачное лицо Арнольда, на растерянного Жерара, чтобы убедиться никто не держал в уме хитрых планов на спасение...

– У нас есть один выход, – пробормотал я.

– Что? – Епископ с недоверием посмотрел на меня. А Маркус улыбнулся.

Понимающе, будто не питал даже сомнений, что его спасут.

– Тот руссийский негоциант, что заходил вчера... аквинец... На самом деле он лазутчик Тайной Палаты. И он знает, кто мы.

На миг в глазах Арнольда полыхнула радость. Еще бы, простому стражнику лазутчика поймать – великая удача. Потом он досадливо поморщился, сообразив, что никакой он больше не стражник...

– Он зазвал меня выпить вина, – начал я. И в нескольких слов пересказал нашу беседу. Никто не колебался.

– Позови его сюда, – сказал Жерар. – У нас нет иного выхода.

– Сейчас.

Я выскочил в коридор, бросился к номеру Комарова. Постучал, распахнул дверь.

Комаров заканчивал паковать вещи. В объемистых кофрах уже исчезли пышные халаты, затейливые безделушки, бумаги и бутылки.

– Сейчас, Ильмар, – не оборачиваясь сказал Комаров. – Только завяжу покрепче...

– Вы не сомневались, что мы согласимся, – сказал я.

– У вас нет выбора, – подтвердил Комаров. – Не подержите ли тут, пока я стяну края, Ильмар?

Часть третья. Катакомбы и приграничье

Глава первая, в которой мы возносимся к вершинам изящной словесности, но затем уходим от света

Аквиникум славится своей оперой, а вот искусство лицедеев в нем особым почетом не пользуется. Но все же театр в нем был, большой и помпезный, пусть даже без всяких новомодных штучек вроде крутящейся сцены. Построили здание лет триста назад, и вряд ли в нем что-то сильно изменилось. Даже люстры были со свечами, никаких керосиновых или карбидных фонарей. Бархат кресел в ложе, где мы сейчас сидели, истерся почти до дыр, но никто не озаботился поменять обивку.

Если судить здраво, то прятаться в толпе тогда хорошо, когда прятаться надо недолго. Сам по себе я бы в театр ни за что не пошел. Но руссийский шпион, которому мы поневоле доверились, на своем настоял.

И теперь мы сидели на представлении и ждали, кто войдет в ложу – Фарид Комаров, чтобы вывести нас из Аквиникума, или Стража, тем же самым Комаровым приведенная. Сидели все вместе, даже охранников своих Жерар Светоносный прихватил. Сидели с немногочисленными пожитками – Комаров ничего толком не объяснил, но вещей велел брать как можно меньше. Я избавился от причудливых старомодных одеяний, но и к одеждам иудея не вернулся. Надел то, в чем из Урбиса бежал: нехитрую, но прочную одежду купеческого слуги. Облачение не для театра, но именно так посоветовал всем одеться руссийский шпион: попроще да покрепче. Будто в пеший поход.

Тяжелая работа – ждать...

Жерар и Антуан вроде как особых беспокойств не испытывали. За действом на сцене не следили, а тихонько разговаривали с Маркусом. Природу его понять пытаются... что ж, им, мудрым, и карты в руки.

Арнольд просто таращился на сцену с таким постным лицом – сразу видно, не о пьесе он думает, о своем, и тревожить его не стоит.

Петер тоже молчал, погруженный в размышления. И размышления эти я вполне понимал. Благодарность за исцеление – одно, а вот отправиться в долгое и опасное путешествие – другое.