Ближе к истине. О «Принципах трансформации ума» Атиши

Да, существуют люди, которым его видение поможет, но таких людей будет очень немного. На самом деле, людям, для которых видение Кришнамурти правильно, его помощь может оказаться вообще не нужна, потому что потребность в помощи мастера – это и есть саньяса, потребность в помощи мастера – это основа ученичества. И неважно, называете вы это ученичеством или нет.

Кришнамурти очень сильно настроен против слов «ученик» и «мастер». Но это то, чем он занимается уже пятьдесят лет. Он – мастер, который говорит, что он не мастер. И люди, которые слушают его и следуют за ним, являются его учениками, думающими, что они не ученики.

Не имеет значения, что вы думаете. Значение имеет, кем вы являетесь. Кришнамурти – мастер, и у него есть ученики. Он отрицает, что он мастер. Это часть его метода. В нашем эгоистичном мире людям очень трудно сдаться, отбросить свое эго. Кришнамурти открывает дверь эгоистам, не способным отбросить эго. Он говорит: «Вы можете сохранить свое эго, вам не нужно быть учеником, вам не нужно быть саньясином». Эгоисты чувствуют сильное облегчение от того, что им не надо ни перед кем склоняться. Но по мере того, как они все продолжают и продолжают его слушать, глубоко внутри у них начинает зарождаться этот поклон, начинается сдача.

Кришнамурти не объявляет себя мастером. Однако он требует от своих слушателей того, чего требует любой мастер. Мастер говорит: «Слушайте без размышлений, слушайте тотально, без какого бы то ни было вмешательства мыслей». И именно этого Кришнамурти требует от своих учеников, которых он не называет учениками. Это очень изощренная игра. Он говорит, что саньяса – это неправильно; и он вынужден так говорить.

И всякий раз, когда он оказывается в Индии, на каждой из своих встреч он обнаруживает моих саньясинов – и скоро это будет происходить повсюду, куда бы он ни приехал. Это очень сильно его раздражает, и, должно быть, еще больше его раздражает то, что во время его выступлений против саньясы и саньясинов мои саньясины смеются и наслаждаются этой ситуацией.

Он спрашивал у них: «Зачем вы приходите ко мне? Если у вас уже есть мастер, то нет необходимости приходить сюда». Так он сказал одному из моих саньясинов в частной беседе: «Если у вас есть мастер, нет необходимости приходить сюда».

Мой саньясин ответил: «Но мой мастер говорит: „Ходите повсюду. Если где-нибудь вы обнаруживаете нечто, чему можно научиться, идите туда!“ Так учит наш мастер, и мы следуем за ним; мы здесь не для того, чтобы следовать за вами!»

Естественно, его это очень раздражает. Но тебе не нужно его защищать. И в том-то вся и прелесть, что он не может принять меня, но зато я могу принять его. Для меня в этом нет проблемы. Я принимаю всевозможных людей и всевозможные философии; мое видение достаточно широко.

Ведь почему Кришнамурти так сильно настроен против мастеров и учеников? Это зажившая рана, от которой все же остался шрам. Его насильно заставили стать учеником. Еще ребенком его взяли на воспитание Анни Безант и теософы; тогда ему было только девять лет, и он совершенно не осознавал, что с ним делают. Его заставили соблюдать очень жесткий режим.

Его готовили по двадцать четыре часа в сутки, потому что у одного из теософских лидеров, Лидбитера, была идея, ви´дение, что этот мальчик станет учителем для всего мира – джагатгуру, мастером всего мира – что он станет вместилищем Господа Майтрейи, и что его необходимо подготовить таким образом, чтобы он смог принять в свое тело новую инкарнацию Будды. Поэтому его подвергали самым разным мучениям.

Ему не позволяли есть так, как едят другие дети, ему не разрешали играть с другими детьми. Его охраняли. Ему не позволяли ходить в обычную школу, он находился практически в заключении. Кроме того, ему приходилось вставать в три часа утра, совершать ритуальное омовение и еще многие, многие ритуалы – тибетские, китайские, индийские, египетские… несомненно, он был изнурен.

И последняя рана была нанесена, когда умер его брат Нитьянанда. Их было двое братьев, Кришнамурти и Нитьянанда, и готовили их обоих, поскольку оставалось небольшое сомнение относительно того, кто в действительности станет мастером. Нитьянанда умер, не вынеся этой жесткой дисциплины, этого почти сумасшедшего давления. Его смерть стала травмой для Кришнамурти, очень сильно любившего брата. Только на него он мог изливать свою любовь. Братьев забрали из семьи, их мать умерла, а отец был не в состоянии о них позаботиться; он был лишь скромным клерком. Анни Безант усыновила обоих детей, и тем пришлось ездить по всему миру, изучая различные эзотерические дисциплины. Для них это было очень тяжело. Почти не вызывает сомнений, что Нитьянанда умер просто из-за чрезмерной интенсивности подготовки.