Блюз для винчестера

Он долго возился с карманами, переворачивая стынущий труп. Еще больше времени потратил он на второго и не сразу догадался, что надо обыскать еще и седельные сумки, а потом мучился, доставая их из-под убитой лошади. Краем глаза он видел, как малыши с девушкой вернулись за телом старухи и оттащили труп в лес по окровавленному следу. Он нашел в сумках патроны в бумажной упаковке и четыре кожаных мешочка с монетами. В кармане напарника оказалась свернутая в трубку пачка долларов, и Гончар переложил ее к себе в куртку, во внутренний карман с молнией, где обычно хранил деньги. Его куртка и джинсы были облеплены красным снегом, но он уже не обращал внимания на кровь. Когда же Степан сложил все трофеи у вигвама, девушка с малышами вернулась из леса.

Она подошла к поникшему костру, над которым висел котел, и подобрала со снега длинную деревянную ложку.

— Иди сюда, — позвала она Степана. — Печень сварилась. Ешь.

Они сидели вместе с детьми вокруг костра и по очереди вылавливали из котла кусочки печени. Степан не ощущал никакого вкуса, но еда наполнила его теплом и силой.

— Надо уходить отсюда, — сказала девушка.

— А что делать с убитыми?

— Мой брат, мой племянник и мать моего мужа — они лежат вместе с родными и соседями. Брат давно приготовил место для всей семьи. А белых съедят звери и птицы. Если хочешь, можешь похоронить их так, как это у вас принято.

— Нет. Не хочу. Ке Шау Тин был твоим братом?

Она не ответила.

— Извини за дурацкий вопрос, — сказал Степан. — Я просто думал, что ты его дочь.

— Мое имя Me Cay Бис[3], — сказала она. — Ты можешь называть меня Саби. Когда я работала у белых, хозяйка называла меня Саби.

— А мое имя Степан. Но ты можешь называть меня Стивен.

— Стивен, нам надо уходить.

— Куда мы пойдем? Мне надо на почтовую станцию, там я буду ждать доктора Фарбера.

— Мы проводим тебя до станции.

— А потом? Куда ты отправишься с маленькими детьми?

— На Верхнее болото или на Красную реку. Там еще могут быть наши родичи. Давай собирать вещи.

— У меня нет вещей.

— Лошадь, оружие, шкуры — теперь это все твое. — Она встала, и вместе с ней поднялись со снега оба малыша.

— Нет, — покачал головой Степан. — Шкуры я отдам профессору. А лошадь и оружие — тебе.

— Лошадь я возьму, — согласилась Саби. — Оружие разделим поровну. Если тебе все равно, то я возьму "спрингфилд", а винчестер и кольты оставь себе.

— Это у вас называется "разделить поровну"?

Степан Гончар взвесил на ладони мешочки с монетами. Все они показались одинаковыми по весу, а внутрь он даже не стал заглядывать. Один кисет он опустил в карман.

— Деньги мы тоже разделим "поровну", — сказал он, вложив три оставшихся мешочка в руки девушки. — Совсем забыл, я же должен отдать чеки. Один чек за каждую пару шкур. Сколько их там?

Они подошли к серой лошади, которая смирно стояла в сторонке, и пересчитали шкуры, свисавшие из-под седельной сумки. Двенадцать пар. Все с берестяными бирками, на которых были выжжены какие-то линии и фигурки. На другом боку лошади висели еще две связки, в каждой по десять шкур. Все они тоже были с бирками.

— Я знаю, чьи это бобры, — сказала Саби, разглядев рисунки на бирках. — На Верхнем болоте стояла семья Во Гон Бью. Он не мог продать эти связки. Значит, он убит. Значит, мне незачем уходить на Верхнее болото.

Степан вспомнил, о чем говорили убийцы, и спросил:

— Почему они назвали этих бобров золотыми?

— Не знаю.

— Как думаешь, профессор поймет, что тут написано?

— Он поймет, — сказала Саби и напомнила: — Чеки. Двенадцать чеков.

— Здесь больше шкур.

— Моих только двенадцать пар.

Гончар достал блокнот и отсчитал дюжину страниц. Он присел, положил блокнот на колено и складным ножом аккуратно отрезал чеки.

— Хороший нож у тебя, — сказала Саби, пряча листки в рукав. — Такие не продаются в нашей лавке. Я никогда не видела таких. Даже у хозяина, а у него много ножей.

— Извини, я не могу отдать его тебе. Это память.

— Память об умершем родиче?

— Вроде того. Ну, давай сворачивать твои палатки.

— Зачем? — Саби вдруг закашлялась, зажимая руками рот, а потом отвернулась и выплюнула на снег сгусток крови. — Зачем нам палатки? Одной мне не справиться с ними. Не собрать, не поставить. Когда мы их ставили, нас было два десятка. Пять мужчин, десять женщин, три лошади. Теперь я осталась одна. Зачем нам палатки? Когда дойдем до родичей, они дадут нам палатку.

— Как же ты будешь до них добираться? А спать где в дороге?

— Как обычно. На снегу, у костра.

Они навьючили на лошадь два мешка с мясом и нехитрым скарбом, несколько скатанных одеял, а потом помогли забраться в седло малышам. Саби шла впереди, ведя лошадь в поводу. Степан шагал сзади, увешанный оружием. Винчестер Сиплого он держал в руках.

"Как только выйдем из леса, надо будет избавиться от всего этого арсенала, — думал Степан Гончар. — Оставлю только дробовик. А с этими стволами я выгляжу как самый натуральный гангстер. Лишь бы не напороться на полицию. От американских ментов не отмазаться. Меня и слушать никто не станет, скрутят и посадят".

Когда они вышли из леса на узкую дорогу, Саби остановилась.