Блюстители Неба

– Джутти Пламм не отвечает на вызов суперсвязи,– бесстрастно подтвердил компьютер

– Ты с ума сошел?

Задать столь идиотский вопрос роботу можно было, только потеряв голову. Впрочем, можно и посочувствовать рядовому полисмену, ведь он был первым человеком, которому мировое кольцо охраны показало алый ромб. С тех пор как мы стали бессмертны, каждому при рождении вживляется в мозг элемент суперсвязи. Отныне ничто не угрожает личности: защитный луч с неба задует огонь, остановит пулю и нож, подхватит в падении, выдернет из автомашины, летящей под откос, и т. д. На вызов суперсвязи нельзя не ответить! Мы забыли, что такое боль и как выглядит рана. Наш огонь не обжигает, а пули не убивают. У нас нет мертвецов, и Джутти не могла стать исключением. Наконец, у мертвой не может быть ни своего автомобиля, ни адреса, ни робота-секретаря, ни регистрационного номера – ничего.

Случайная и незначительная находка лимузина под дождем уже через пять минут, сделав стремительный виток, перешла в разряд серьезной и ошеломительной загадки, о чем полисмен и доложил Дежурному комиссару квартала «С» Аайкку Дэссонну. Комиссар энергично проверил необычный рапорт патрульного; выяснив секретный код Джутти Пламм, сам попытался связаться с ней и получил столь же сенсационный результат – живая Джутти не отвечала на голос неба, мертвой же быть не могла.

Надвигалась ночь, и Дэссонн не решился звонить в Лесвилль, где жили родители Джутти, тем более, что там время показывало самую глубокую ночь.

– Раафф, внимательно смотрите машину, я посылаю к вам в парк оперативный модуль. Передайте им «СааТ», а сами загляните к ней в дом и снимите копию всех разговоров компьютера с того самого дня, как она исчезла.

Дождь тем временем приударил еще сильней. Дворники (см. словарь) на ветровом стекле кропотливо смахивали одну струю за другой. Полицейский включил внутренний свет в лимузине и, продолжая сидеть на месте водителя, внимательно оглядел салон – ничего особенного. К тому времени у полисмена уже сложился примерный словесный портрет этой самой Джутти, которая представлялась ему какой-то долговязой, белобрысой дурнушкой, взбалмошной девицей с экстравагантными манерами. Вот так. Поэтому когда Раафф обнаружил в баре кроме кассеты с вином и пачки косметических сигарок гляйдер, то не без интереса проглядел объемную запись. В гляйдере было только три кадра… Джутти оказалась просто красавицей. Недаром ее лицо сейчас – идол романтической молодежи, и недавно на конкурсе «Джутти нуль» целых сто шестьдесят кандидаток и кандидатов спорили за приз наибольшего сходства с Джутти Пламм, у которой было такое прекрасное лицо. Когда в полумраке кабины возникло ее живое лицо – загорелое лицо юности с выразительным взглядом чистых глаз,– Раафф Г. пару раз повторил кадр, слушая, как она шепчет с улыбкой невидимому человеку: «Смолли… Смолли…» А затем отбегает к краю кадра, где виднеется полоска прибоя. Стоит привести цитату из книги Риппля о драматической любви Джутти «Лицо как маска»: «… В облике Джутти было закодировано и внезапно раскрыто то давно созревшее в нас чувство ностальгии по детскости, по хрупкой красоте ангела, лишенной всяких примет банальной чувственности, этой саранчи сегодняшнего дня. Лицо Джутти стало олицетворением той парящей бестелесности, о которой мы грезим, не признаваясь в этом никому, как в страшном грехе. Она стала живым выражением идеи о том, что единственное, что бог творил с закрытыми глазами, была красота».

На втором кадре Джутти подходила к узкому овальному окну в стене странного дома из полированного, красноватого с черным, камня и, облокотившись на подоконник, опять шептала то ли имя, то ли прозвище: «Смолли… Смол-ли…» – а затем вдруг играючи куталась в цветовую шторку.

На третьем кадре, на самом знаменитом третьем кадрике (мы включили его в видеоприложение), полисмен Раафф Г. увидел гляйдер, снятый самой Джутти: двое неизвестных, один в черной хламиде до пят и в золотой маске на лице, другой – молодой здоровяк в странной стальной куртке и надувных штанах (в солнцезащитных очках),– они подходили к окнам убежища Джутти и молча смотрели вверх. Что-то было в этой парочке отталкивающее, в их позах, в этом маскарадном обличье, в молчаливых жестах, в шутовских очках и в маске. Заметим сразу, что позднее выдвигались предположения, что один из субъектов – тот, что в хламиде,– и есть сам мастер Тьма собственной персоной. Нам это кажется преувеличением. Тьма не оставляет следов.

Так началось это самое сенсационное расследование за всю историю Опеки. И все же еще довольно долго никто и не подозревал, что оно взорвет наш мир, наш образ жизни, нашу мечту, нашу философию и мораль. Супербомба выглядела пока как типичная уголовная история. Единственное, что придавало ей необычность,– это незарегистрированное исчезновение Джутти Пламм, первое такого рода происшествие за всю новую эру, которая началась в далекий век победы над смертью. Сам по себе это был случай из ряда вон, но казалось, что он не угрожает никому, кроме самой пропавшей без вести.