Блюститель

— Так опять на мою пенсию живем.

— И шубу дочка на твою пенсию справила.

— Нет, шубу она раньше взяла.

— Да твоей пенсии на квартплату и на бензин не хватит.

— На похабные журналы хватает, а мне на пряники выкроить не могут. Я их с молоком люблю. Каждый день Нинке заказываю, а она сначала забывала, а теперь придумала, что вредные они.

— Не она придумала, врачи пишут. Правильно предупреждают. Я тоже воздерживаюсь от сладкого.

— Где же правильно, если я люблю. Вот напомнила, и аппетит заурчал. Пойду-ка перехвачу что-нибудь. Да и прохладно, оболоклась легковато.

В холодильнике, прямо с краю, стояла большая кастрюля. Она подняла крышку и удивилась, увидев пирожки, — когда это Нинка успела напечь, неужто вечером, пока она спала? Румяные и сдобные, они сами просились в рот. Первый съела, не закрывая холодильник. Пирожок был с луком и яйцом. Пока закипал чайник, не удержалась и еще два раза слазала в холодильник. Надо было бы и пирожки подогреть, но управляться с микроволновкой она не научилась, боялась нажать на неправильную кнопку. Да и холодные были вкусными. Уже к третьей чашке чая попался пирожок с капустой, а их она любила всю жизнь, вот и Нинку приучила стряпать, даже в городе не забыла. С очередным не повезло — оказался с яйцом. Она отложила его и надломила новый. И опять не повезло. Потом подумала, что оставлять подпорченные пирожки в кастрюле не по-хозяйски. Застыдилась. Доедала уже через силу. От неприятной тревоги в животе сначала расслабленно отмахнулась, а когда поднялась с табуретки, было уже поздно, что-то теплое побежало по ноге. До уборной не донесла. Кинулась замывать пол после конфуза. Спина гнулась плохо, пришлось волохать тряпку, стоя на коленях. Без передыху — не приведи бог, застанут. Наконец-то подтерла, но уморилась и прилегла послушать радио.

Разбудил ее голос дочери, она с кем-то разговаривала по телефону.

— Ну прямо анекдот. И смех и грех. Представляешь, вчера до двух ночи стряпала пирожки, поставила кастрюлю в холодильник, а мама нашла и всё съела. Украдкой, ну прямо как ребенок… Конечно, не жалко, так ведь с желудком может что-то случиться… Восемьдесят семь зимой будет…

Она поняла, что разговор о ней, и сразу вспомнила, как ела пирожки, только не могла она целую кастрюлю смолотить. Наговаривает Нинка. Следом вспомнила и про досадную слабость живота. Хорошо еще, что успела убрать за собой, и никто не узнает о конфузе. А Нинка все не могла отстать от телефона: то слушает, то поддакивает.

Аккуратно спустила ноги с дивана и поднялась без привычного оханья, но закашлялась некстати. И Нинка сразу же окликнула:

— Мам, ты проснулась?

— Да вроде, — виновато буркнула, слушая, как дочь передает по телефону:

— Все, подруга, мать проснулась, иду собираться, ждите.

— Пряников не купила? — спросила она капризным голосом, чтобы увильнуть от неприятного разговора.

Нинка словно и не услышала.

— Ну и как это называется? Ты совсем как ребенок. Целую кастрюлю пирожков съела. Такого и молодой желудок не выдержит.

Говорит вроде посмеиваясь, а голосок-то колючий, злой.

— Какую всю? Там еще много оставалось.

— Очень много. Три штуки. Я их приготовила, чтобы людей угостить на даче.

— Неужто три?

— Можешь посмотреть, кастрюля на столе. Пирожков не жалко, о здоровье твоем беспокоюсь. Думаешь, я не вижу, что весь пол в разводах. Рейтузы-то хоть сменила?

— Сменила, — кивнула она и опустила голову.

— А грязные куда спрятала?

— В тазике замочила и под ванну поставила. Сейчас простирну.

— Ладно, разберемся. А сейчас поедем с Куницыными дачу смотреть.

— С какими Куницыными?

— Это наши старинные друзья. У них там по соседству дача продается, вот мы и решили обзавестись, дело-то к старости идет. И тебя на свежий воздух будем вывозить.

Нинка улыбнулась, приобняла ее за плечо. Она покорно и радостно прижалась к теплому боку и притихла, не совсем понимая, кто из них дочь, а кто мать.

— И морковку посадим?

— Обязательно. Я давно Володьку соблазняла. Видимо, дозрел.

Дверной звонок защебетал затейливым птичьим голосом. Мудрено придумали. Три раза доводилось ей слышать звонки в городских квартирах, и все они были какие-то пугающие, а этот веселый.

— Легок на помине. Сейчас будет ругаться, что мы не собраны.

Едва переступив порог, зять и впрямь стал поторапливать. Но не ворчливо, а весело.

— Мне сегодня газетка с гороскопом попалась на глаза, и там черным по белому написано, что у овнов сегодня благоприятный день для приобретения недвижимости, так что я готов платить не глядя.

— Серьезно, что ли, — игриво удивилась Нинка.

— Абсолютно.

— И давно ли ты стал верить гороскопам?

— С сегодняшнего дня. Давай, тещенька, поторапливайся. Ты у нас главный оценщик. Без тебя нас непременно облапошат.

Зять дурачился, а ей почему-то стало тревожно, боялась, что за бодреньким голосом прячется какой-то подвох. И с какой стати она должна быть главным оценщиком?

— Быстрее, девушки, быстрее, а то Куницыны уже заждались. Я обещал быть у их подъезда через десять минут, а в городе пробки.