Блистательный и утонченный

Публика между тем не сидела в бездействии, а была вовлечена в крикливый диалог с хорошо одетым молодым мужчиной, который стоял около микрофона рядом с левым первым рядом. Он громко и одобрительно смеялся в ответ на реакцию публики и наклонялся вперед, гримасничая и подмигивая. Он говорил необычно громким голосом, почти что орал.

— Ну так мы собираемся хорошенько повеселиться здесь сегодня вечером! Подумайте об этом, мы же всегда здесь веселимся!

Он фанатично улыбнулся и сложил чашечкой руку у своего уха в преувеличенной попытке расслышать ответ аудитории.

— Да! — закричали они.

— Я имею в виду, разве не так?

— ДА!

Доктор Эйхнер, мимоходом осматривая первые ряды, чтобы увидеть Тривли, сидел, вытянувшись в струну, на своем месте, ошеломленный и смущенный поведением ревущей толпы. Он едва не начал жаловаться Фросту, когда внезапно наконец заметил Тривли, сидевшего на краю ряда, очень близко к сцене. Доктор немедленно полез во внутренний карман пальто, чтобы вытащить маленький бинокль, «Зейсс 6X15», и продолжил, стараясь не показаться чрезмерно подозрительным, смотреть в направлении Тривли. Там, как он мог видеть, двое друзей воодушевленно комментировали действия ведущего, подталкивали друг друга локтями и с одобрительным хохотом по очереди кивали молодому человеку у микрофона. С каждым ответом аудитории Тривли поднимал рупором обе руки ко рту и, видимо, тоже, крича изо всех сил, присоединялся к реву публики, а компаньон смотрел на него с явным обожанием, время от времени оживленно оглядываясь вокруг, чтобы посмотреть на реакцию соседей. Затем Тривли снова посмотрел на него, и оба они безудержно рассмеялись, оживленно переглядываясь с другими сидящими рядом зрителями. Несомненно, эти двое были парочкой любимчиков в студии.

Доктор Эйхнер продолжал рассматривать их через бинокль, отпуская несколько сторонних замечаний в сторону Фроста, не поворачивая головы — и, таким образом, не успел заметить, что последний сидел уже практически в ступоре, склонившись вперед, и не сводил подернутых пеленой глаз с затылка человека, сидевшего впереди. Однако как только доктор решил вручить бинокль Фросту, в студии раздалось громкое гудение, извещающее, что съемки начинаются. Молодой человек у микрофона драматически воздел руки, и, в море подавленных хихиканий и покашливаний, последовало открытие шоу. Молодой человек сделал эффектный кувырок назад, завершив его «французским сплитом», и публика взревела от восторга. Повернувшись, он представил ведущего, пухлого, гордо держащегося в тени мужчину, который в тот же самый момент живо взбежал на сцену.

Это было популярное юмористическое радио — и телешоу под названием «Каково мое заболевание?», и ведущий представил четырех участников жюри, когда те церемонно вошли и уселись на свои места за столом: женщину — известного комментатора, профессионального футбольного тренера, актрису и профессора логики из университета Чикаго. Участники жюри в тон ведущему добродушно посмеивались в ответ. Они редко глядели прямо на публику, все больше на ведущего, который поощрял любой их контакт с аудиторией, постоянно переводя взгляд с участников на публику и обратно, с неизменной доброжелательной улыбкой.

Доктор Эйхнер на мгновение отвлекся, а затем заново навел свои стекла бинокля на Тривли, и, когда ведущий занял свое место во главе стола на сцене и вызвал первого главного участника, доктор едва успел это отметить. Его не было видно, его вкатили на сцену в абсолютно затемненной, слегка приподнятой занавешенной клетке.

— Вы можете говорить? — спросил ведущий.

— Да, — последовал приглушенный ответ.

— Хорошо. Прошу вас, участники.

Видимо, несколько первых вопросов, судя по тому, как быстро и скучно задали первый вопрос, программа начиналась по знакомому и надоевшему шаблону.

— Локальное или общее? — спросил футбольный тренер.

— Локальное.

— Проявление видимое? — спросила женщина-комментатор.

— О да.

— Это — ваше лицо? — спросила актриса, взяв листовку.

— Нет.

Прозвучал гудок, сигнализировавший об ошибке, и ведущий сделал несколько заметок в своем блокноте и значительным взглядом посмотрел на публику. Реакция аудитории была неоднозначна — вздох облегчения, поскольку это не было лицо, смешанный с вскриком разочарования, что актриса, очевидно, любимица публики, ошиблась. Она в свою очередь, казалось, сконфуженно улыбнулась и даже слегка покраснела.

— Эти проявления, — начал профессор, повысив голос, чтобы его услышали, — ниже или выше линии талии?

— Ниже.

— Это на конечностях? — продолжал он.

После легкого замешательства последовал ответ:

— Да.

— На одной конечности? — поторопился профессор, напав на след, и когда ведущий знающе кивнул, все остальные участники в предвкушении заулыбались.

— Да.

— И это — слоновья болезнь?! — вопросил профессор.

— Да.

Профессор победил в первом туре, и ведущий, ликуя, быстро подхватил: