Обернувшись, старик увидел уходившие в глубь зала ряды кресел, на которых в напряженном молчании сидели зрители. Их взоры были устремлены в одном направлении, некоторые что-то механически жевали, но их упертые в экран глаза постоянно бегали, как будто они внимательно следили за игрой в настольный теннис. Иногда во всех глазах одновременно появлялось совершенно одинаковое выражение, словно в бессчетных окошках огромного игрального автомата вдруг выпадали одни колокола, и зрители в унисон начинали издавать в чем-то схожие звуки. Это случалось только тогда, когда все они видели одно и то же, понял он, а эти звуки назывались смехом.
– Идет последний сеанс, сэр.
Теперь до него дошло то, что он так силился понять. Старик не видел фильм потому, что моргал в такт обтюратору кинопроектора, ровно столько раз в секунду, сколько сменялось кадров, и потому экран все время оставался для него черным. Происходило это автоматически. Пара-тройка сидевших в зале зрителей, почувствовав необычное повторение удовольствия от той сцены в
– Нет, сэр. Больше вам место менять нельзя. Надо же, куда это он запропастился? Забавно. Гм…
Старик улыбнулся, когда мерцающий луч кинопроектора прошел сквозь его тело.