Блин – гроза наркобандитов

После третьей попытки маленький индеец подошел к Блинкову-младшему, и они немного поговорили про обувь. Понимать его было легче легкого: когда человек тебе показывает кроссовку и корчит недовольную гримасу, а потом показывает собственные босые ноги, ясно, что обычай белых людей ходить обутыми кажется ему странным и диким. В ответ Блинков-младший показал, как кроссовки надеваются, как зашнуровываются и как удобно в них прыгать. А маленький индеец согласился, что да, удобно, только – зачем, если прыгать можно и без кроссовок?

Так они мирно беседовали у костра, и вдруг маленький индеец схватил двумя руками ногу Блинкова-младшего и впился в нее зубами! В правую незабинтованную ногу – в самую рану!

«Людоед!» – мелькнуло в голове у Блинкова-младшего, и он приготовился дорого продать свою жизнь. Маленький индеец урчал и терзал его ногу, как шашлык на шампуре, явно собираясь отгрызть ее заживо. Если бы у Блинкова-младшего под рукой оказался его швейцарский нож китайского производства, он бы, наверное, ударил им врага! Только нож куда-то запропастился – наверное, выпал из кармана, когда Блинков-младший спал, и остался в гамаке. А уже через минуту оказалось, что маленький индеец никакой не враг и даже наоборот.

Маленький индеец оторвался от блинковскои ноги и сплюнул блинковскую кровь. Лицо у него было довольное.

– Доса! – сказал он, тыча пальцем в развороченную рану, как будто приглашал Блинкова-младшего полюбоваться проделанной работой.

Блинков-младший присмотрелся, и его затошнило. В ране копошились тонкие, как волос, червячки. А маленький индеец взял из костра ветку с обгорелым концом и стал выжигать-выскребать червячков. Боль была невыносимая, но Блинков-младший как-то ее выносил. Потому что, подумал он, это ведь только так говорится – невыносимая боль, а на самом деле как бы ни болело, другую ногу себе не приставишь и свою на время не оторвешь, так что деваться некуда, приходится выносить.

Голова закружилась, маленький индеец, костер и весь шабона побежали в глазах, и Блинков-младший почувствовал, что теряет сознание. Значит, все-таки не всякую боль можно вынести.

Он очнулся опять от боли. Ирка перебинтовывала ему ноги, роняя на них теплые щекотные слезы.

– Не плачь, – сказал Блинков-младший. – Все в порядке. Если бы этот не прочистил мне раны, тогда другое дело. А сейчас нечего плакать.

– Размечтался, – сказала Ирка. – Стану я из-за тебя плакать. Это дым попал в глаза. И не «этот», а Оау, я узнала.

– Ay?

– Нет, О-а-у, – по слогам повторила Ирка. – Ты как себя чувствуешь?

– Бывало хуже, – бодро сказал Блинков-младший, а сам подумал, что нет, хуже еще не бывало. Червяки в ране! Да в Москве его уже давно увезли бы на «Скорой помощи» и уложили бы на месяц в больницу!

– Это хорошо… – Ирка не смотрела ему в глаза и вообще была сама не своя. – Митя, он серьезно хочет жениться. Он сказал, что ты не воин, а еще мальчик.

– А сам-то! От горшка два вершка! – разозлился Блинков-младший. Он сразу понял, что Ирка говорит про самого высокого воина. – И как вы, интересно, разговаривали – по-русски, что ли?

– Не перебивай. Мы так разговаривали, что друг друга поняли. Сегодня тебя и Оау будут испытывать. Вождь подарил тебе обезьянью жилу, и Оау уже начал ее жевать. Вам нужно добыть инье, а потом бороться с другими воинами.

– Та-ак, – только и смог сказать Блинков-младший. Главное дело, обезьянья жила. Зачем ему, скажите на милость, обезьянья жила, и почему ее жует этот Оау? Не тебе подарено – не тебе и жевать.

Но Ирка опять капнула ему на ноги, и Блинков-младший не стал задавать лишних вопросов.

– Добудем, – поспешно сказал он. – И поборемся. Мне мама знаешь какие приемчики показывала?!

Инье – это любая еда, на которую охотятся. Лягушки и жуки не в счет. Молодой индеец должен сделать себе оружие и добыть столько инье, чтобы хватило на угощение всему племени. После этого он считается взрослым и может побороться с остальными воинами. Кого победишь, тот и станет во всем тебя слушаться, а кому проиграешь, того, будь любезен, слушайся сам.

Блинкову-младшему здорово повезло, что сдавать эти индейские экзамены ему пришлось не одному, а с Оау. Маленький индеец вырос в сельве и знал ее как свои пять пальцев. Он умел варить страшный яд кураре из трав, известных только индейцам и ботаникам, выслеживать в сельве зверей и убивать их отравленными стрелами. Стрелы, лук и копье он тоже сделал сам.

Оау давно выдержал бы испытание на воина, если бы не был такой маленький. Охотился Оау просто здорово, но приносил домой всякую мелочь. Ему не хватало сил донести крупную добычу. А оставить подстреленную дичь в сельве и бежать за подмогой – это все равно что специально созвать на обед енотов, диких кошек и хищников пострашнее, вроде ягуаров и пум. Пока бегаешь, они все слопают да еще того и гляди набросятся на тебя из засады, когда ты будешь возвращаться.