Бляж

— Артур — человек исключительно грамотный, он только косит под ваню, чтоб удобней жить. Мне-то видно как он шарлатанит. Вас на всякое подзуживает, а сам подсмеивается. Нагнетает атмосферу. Развлекается. Он — там, вы — тут. Тоже самое говорит, но себе же и не следует. Для него заветное, быть вроде как на дне. А вот чувствовать себя при этом, по его методе, надо так, будто на самом верху. Поэтому он и всё делает, лишь бы не делать. А я вот, наоборот, всё делаю, чтобы делать. Оттого и скучный я для него человек. И к тому же у нас с ним другая большая разница. Чтобы что-то делать комплекс полноценности нужен. Понимаешь?

— В общих чертах — да.

— Вот. А без него... Без комплекса…. В лучшем случае, можно самоутвердиться, а в худшем... Сам понимаешь. Дела уж точно никогда не сделаешь. Не то что эгоистом надо быть, хотя и это неплохо. Надо быть убежденным, едрическая сила! В исключительности собственной натуры и собственного предназначения. Хотеть, дерзать, и, не рассуждая, стремиться. Да и для чего сомнения? В шею! Знать надо себе цену. Говори себе: я на многое способен, передо мной прекрасное будущее. Бог не по силам креста не дает.

— А если тяжко?

— Терпи. Поминай себя всуе: «Да, я великий человек». И только так. Я вижу, что это за человек — Артур. Ему немного не хватило, крупицы. Он же в «Шестиграннике», в оркестре Самойлова играл. Сейчас бы, знаешь, в белом пиджаке по набережной ходил, а мы б автографы спрашивали. Хотя... Талант не бывает загубленным. Значит, не очень хотелось.

— Что же главней, получается? Самое-то? Терпеть?

— У каждого своё. У кого упрямство, у кого каменная жопа... Кроме остального. С братьями твоими старшими-меньшими заветным мыслям не давай огласки! несообразным воли не давай. Предадут-украдут-донесут! Или смеяться будут. Делай, главное лишь. Дело не стемнишь, не схарчишь, не затыришь. Жизнь-подлючка так складывается, что тебя оприходуют не по тому, что ты дюже способный там и, может быть, талантливый даже. А по тому, что ты сделал, милок. Сделал — и взвейтесь соколы орлами! А не сделал — колоти себя в хилую грудь. Только это не набат, это колотушка по горшку треснувшему. И талантливые-то как раз на горку и не взбираются. Почти научно достоверный факт мудрости жизни. Есть воля — есть человек. Потом. Не раскрывайся. Открытую книгу никто по второму разу читать не будет. Ты уже всё сказал. Уложился. Раковина надвое, как пухлые ножки на погонах, а жемчужное зерно петушок-жестяной гребешок склевал. Чем удивлять? Нечем. Нуль, через «у». Но и другое: нечего признавать свое поражение. Наоборот! Говори, что ты победил, когда проиграл. Всегда есть на кого списать. Есть враги — на врагов. Нет врагов — на предвзятость. Или на обстоятельства, на худой конец. Пока своего поражения не признал — ты не проиграл. Ты способен победить! Как говорится: не теряйте мужества! Худшее впереди! А вот те шиш, говорила. Это для вас худшее впереди. А для меня только лучшее! Ссать я хотел мелкими брызгами на ваше нытье. Ну как? — Рисовальник отошел от мольберта.

— Я б такое дома повесил.

— То-то и оно, — довольно ответил Рисовальник. — Полная херня.

— Ты как-то не ценишь.

— А что ценить? Вот я в семь лет чайную розу нарисовал — вот это шедевр. То, что надо — останется.

— А что такое вообще-то живопись? С музыкой мне как-то более-менее. Литература тоже, как никак и без пузыря разобраться можно. А вот что живопись, что не живопись?

— Налетай, торопись, покупай живопись. Имя, — ответил Рисовальник, складывая мольберт.

— Что значит — имя?

— Вот, скажу тебе. Продавалась в комиссионке акварелька. Скока? 25 рублей. Ладноть. Купим. Вроде дорого, да? Четвертной. На другой день в антиквартный сдал за тыщу. Потому как это Коровин. Имя.

— Ах, вот оно что!

— Именно — что. Есть два типа дураков: одни говорят: «Это старое, а значит хорошее», другие: «Это новое, а потому лучшее».

14

После полдника с оладушками — традиционный волейбол — местная панацея от тучности живота.

Компания подбирается с песочка по купальничку и стратегические силы обычно размениваются нашим и вашим, чтобы сохранялся какой никакой интерес. Поскольку сетку приносим, натягиваем и уносим мы, веселый звонкий мяч тоже с наших горных палестин, мы же, естественно, и держим фасон. Это как в банально-прозаическом анекдоте: подходит фраерок в кабаке к столику за которым девица и жгуче-южный человек: «Можно потанцевать с вашей симпатишной дамой»? Ответ всем досконально известен.

Мадамы, выхваченные с пляжа, в последующем вполне могут оказаться особами приближенными, ведь разговор завести уже проще простого. Поэтому отбор кадров проводится тоже загодя, весело и непринужденно.

Короче, сами понимаете.

Кисели и компоты, поглощенные за полдником, за время игры дают себя знать обильным потовыделением и после каждого пятнадцатого мяча вся команда плюхается освежаться. Где опять-таки, дуркуя, можно ненароком похлопать по интересным местам.