Блез Паскаль. Творческая биография. Паскаль и русская культура

Франк отмечает, что в паскалевском выводе о безусловной качественной разделенности областей веры и разума, “cœur” et “esprit”, содержится глубокая и бесспорная правда, очевидная для всякого религиозно чуткого сознания и сводимая именно к утверждению инородности религиозного опыта всему остальному, так сказать, “земному” опыту эмпирического, позитивистского и рационалистического осмысления бытия. Действительно, опыт веры осуществляется в сфере откровения через встречу в “сердце” человека с безусловно “сверхприродной” реальностью Бога, включает в себя глубинно личностные переживания “как бы лирического или драматического порядка” и не укладывается в категории житейской мудрости или чисто интеллектуального познания. «Именно поэтому, как отмечал философ, опыт “Богопознания” – точнее говоря, опыт встречи с Богом как реальностью – носит характер первичной самоочевидности и, как таковой, совершенно независим от всякого иного познания, от всех наших мыслей и знаний о существе и составе объективной действительности, – вообще от всей сферы мысли и разума; и в этом смысле Паскаль совершенно прав: это есть некий скачок в совсем иной порядок, в инородную сферу, недостижимую для “esprit”, для чистой мысли. В силу этой непосредственности опытного восприятия Бога убеждение в Его реальности совершенно независимо от возможных трудностей его согласования с знаниями об объективной действительности. Как бы трудно ни было согласовать бытие Бога со всем, что мы знаем об объективной действительности, – вся проблематика “теодицеи” ни в малейшей мере не колеблет самоочевидности опытного восприятия Бога. И, с другой стороны, всякое рациональное доказательство бытия Бога, поскольку оно вообще возможно и подлинно убедительно, уже предполагает готовое обладание идеей Бога, достигнутой на совсем ином пути”. Познание Бога при этом достигается не органами внешних чувств и не умом, как полагал русский философ, а именно “сердцем”, как бы корнями нашей личности и сокровеннейшим существом души, которое через максимально возможное углубление внутренней жизни “встречается” с Богом.

Соглашаясь с Паскалем, Франк, вместе с тем, и здесь вступает с ним в своеобразную дискуссию, когда замечает, что разрыв между “земным” или “природным” слоем бытия и прозреваемым в религии “сверхприродным”, “божественным” и “чудесным” его слоем не является, так сказать, чересчур бесконечным и совсем непреодолимым. Взятое в буквальном смысле, утверждение непроходимой бездны между рациональной мыслью и религиозным сознанием пишет он делало бы невозможным как всякое богословие (в том числе и паскалевское), так и отчетливо осмысленную веру. Другими словами, Бог (наряду с глубинно личностным отношением к Нему) воспринимается как существо вечное, всеобъемлющее и вездесущее, как абсолютная основа всяческого бытия, стоящая в неразрывной связи со всем сущим. Следовательно, как полагал он, и само так называемое “природное” бытие в своих последних глубинах тоже – производным образом – сверхприродно. “Связующее звено между трансцендентно-сверхприродным и “природным” (в котором сверхприродное, таким образом, одновременно имманентно присутствует) есть именно та основная, глубинная стихия бытия, которую мы усмотрели в реальности (…) Философия, конечно, должна при этом сознавать указанную неизбежную ограниченность своих возможностей на этом пути”.

Учитывая эту ограниченность и несовпадение представлений о Боге с объективной действительностью, Франк, вместе с тем, подчеркивает Его теснейшую связь с ней и частичное пересечение религиозного опыта с метафизическим опытом, в котором калейдоскопические фрагменты наличного бытия складываются в некую общую картину мира и человека в лоне всеединой, сверхмирной и всеобъемлющей реальности. В книге “Предмет знания”, своеобразно приспосабливая паскалевскую триаду (порядок тела, порядок духа, порядок любви и милосердия), Франк различает три “слоя” в бытии и соответственно три гносеологические ступени – эмпирическое знание, охватывающее поверхность бытия, рациональное знание, восходящее к его абстрактно-логическим началам и так называемое металогическое, “живое знание”, “бесконечно” отличающееся от “предметного” знания чувственно воспринимаемой действительности и “абстрактного” знания логических связей в ней, но интуитивно входящее в область “непостижимого”, запредельных первооснов бытия.

В данном контексте Франк нередко использует еще два паскалевских понятия – esprit géometrique (математический разум) и esprit de finesse (тонкий ум). С его точки зрения, именно последний преодолевает односторонность первого и схематичность декартовского рационализма, способен гибко и пластично проникать в многосложную и логически непрозрачную структуру бытия, охватывая при этом область “живого знания”, в котором главное место занимает “опыт сердца”.