Блестящие разводы

Нора вздохнула. Хотя Хьюби был высоким, хорошо сложенным подростком и мог показаться совсем взрослым, на его все еще наивном лице нельзя было заметить хитрости. Может, он и говорил правду, эта женщина, а восемнадцатилетняя девушка уже была женщиной, вполне могла его соблазнить. И тогда вина лежала на ней одной! Но о чем могла думать эта девица! Неужели ее так снедало желание, что она подхватила первого попавшегося ей под руку мальчишку, который, несмотря на то что выглядел взрослым, просто не знал, как можно и нужно вести себя в подобной ситуации, и сделал с ней, то, что потребовала от него матушка-природа!

Она поцеловала прелестное лицо сына.

— Хорошо, дорогой, мы не станем больше говорить об этом. Я записала тебя в новую школу, мы туда поедем на следующей неделе. Ты будешь себя хорошо вести там, не правда ли, дорогой? И ты будешь очень стараться, чтобы больше не попадать ни в какую беду, да?

После того как Нора устроила Хьюби у Брюстера, она позвонила Тони, чтобы сообщить ему, что задержится еще на неделю. Ей хотелось, чтобы до ее отъезда Хьюби как-то попривык к новой школе.

— Ты уверена, что тебе следует так долго оставаться там? Тебе не кажется, что ты похожа на квочку? А как насчет старины мужа? Тебе не кажется, что ты меня совсем забросила?

— Нет, совсем нет. Я вышла замуж за самостоятельного мужчину, а не за мальчишку и уверена, он поймет, что иногда следует больше внимания уделять ребенку!

— О, — заметил Тони, — твои острые уколы достали меня!

— Вот и хорошо. И ты, пожалуйста, хорошо веди себя, по крайней мере, до того, как я прилечу и смогу как следует позаботиться о тебе.

— Шутки в сторону. Я очень соскучился по тебе, Нора!

— Шутки в сторону, я очень соскучилась по тебе, Тони! Встретимся через неделю!

Совершенно случайно Нора наткнулась на международный выпуск «Верайети». Она встречалась с Салли Уайтхед, чтобы вместе съесть ленч в «Савойе». Пока она в вестибюле ждала Салли, которая, как всегда, опаздывала, мужчина, сидевший рядом с ней, встал и оставил газету. Нора начала ее просматривать и наткнулась на сообщение о смерти жены Т. С. — Элизы Паркер Грант, двадцати трех лет, которая неожиданно умерла в санатории в Палм-Спрингсе. Там были приведены весьма скупые подробности: у умершей остались муж — Т.С. Грант, глава «Грантвуд студии», дочка Саманта и родители — мистер и миссис Эдвард Паркер из Пасадены. Было еще написано, что служба состоится в пятницу, 27-го, в Форест-Доун Мемориал, в 14 часов.

«Как это все ужасно! Родители, Т. С. и его малышка дочь, и сама эта бедная женщина! Она ведь только начала жить!»

Потом она подумала о Тони. Она вспомнила, как он ей рассказывал, что не переносит похорон — просто заболевает от них. Он старался никогда не ходить на похороны, если было возможно избежать их. Но при сложившихся обстоятельствах он, наверное, не сможет этого сделать.

Мне нужно быть рядом с ним, подумала Нора. Она собиралась лететь обратно в воскресенье, после встречи с Хьюби в субботу. Но можно было переменить планы. Она видела Хьюби только вчера. Казалось, что он прекрасно привыкал к новой школе, а Тони так не хватало ее сейчас.

Она поспешила, чтобы найти телефон и выяснить время рейса. Если она вылетит сегодня днем, с учетом разницы во времени, даже если ей придется задержаться в Нью-Йорке, чтобы пересесть на другой рейс, она окажется в Калифорнии вовремя и успеет на похороны. У нее даже будут в запасе два часа. Нора все прекрасно рассчитала.

Она уже бежала к дверям, когда медленно вплыла Салли Уайтхед.

— Нора, куда ты идешь? Мы же должны были вместе перекусить!

Нора помахала Салли рукой:

— Прости, дорогая, но ты опоздала, и мне так надоело тебя ждать, что я решила немедленно лететь в Голливуд. Пока!

Нора прибыла в Лос-Анджелес в восемь утра. Она решила, что не стоит звонить Тони, чтобы он за ней приехал. Она сядет на такси. Для него будет сюрприз, когда она прыгнет к нему в постель, он даже не успеет открыть глаза!

Но когда она вошла в их шикарный номер, ее удивлению не было предела. В ее мозгу как бы работала камера, чтобы запечатлеть еще одну картину к уже имевшимся там двум, которые никогда не изгладятся из ее памяти: Хьюберт, занимавшийся любовью с его меланхоличным помощником в своей художественной галерее, и Руперт, грязно насилующий Хьюби.

Но ей пришлось признать — красавец Тони Нэш с темными волосами и бесподобная блондинка Мими Лере представляли собой более красивую и живописную картину, чем те две, давние, запечатлевшиеся навечно. На выставке фото этому снимку можно было бы дать название «Секс как движущая сила поэзии!»

Тони совершенно разочаровал Нору. Она считала, что он мог бы быть более оригинальным, а не вываливать на нее все старые клише: «Это все ерунда и ничего не значит… Ты же знаешь, что так иногда случается… Это никак не связано ни с тобой, ни со мной… Ты же знаешь, как я к тебе отношусь… Это случилось только раз и никогда больше не повторится…»

Затем он начал: