Блестящие разводы

— Ты просто невозможна, Бейб. Что тут романтичного, если он не поехал за нею? Почему он не поехал, Хани?

— Все так просто! Потому что она не желала, потому что ей не нужны ни мужья, ни дочери! — Она начала было кричать, но закончила тираду шепотом, и слезы градом покатились по ее щекам.

— Ей всегда были нужны только любовники. И насколько я в курсе дел, они ей нужны до сих пор! Месяца два назад у дантиста я видела фото в журнале. Это было фото Мими на Балу изящных искусств в Париже, окруженной «обожателями», как назвал их журнал. У них был такой лощеный вид, а мой отец, — она остановилась, подыскивая подходящее слово, — он такой хороший…

Хани пошла к письменному столу, стоявшему в алькове, и взяла в руки фотографию в филигранной серебряной рамке.

— Это мой папа, когда он закончил Принстон.

— Ну, — завизжала Бейб, — я даже не подозревала, что он такой красивый. Он сам, как кинозвезда!

— Мне кажется, что он похож на поэта, — провозгласила Сэм.

— Он выглядит как порядочный и добрый человек. Он до сих пор не изменился?

— Конечно. Вы его сами можете увидеть, только позже. — Она взяла еще одну фотографию. — А эта была сделана, когда он получил премию Пулитцера. Он был самым молодым писателем, который получал подобную премию.

— Премия Пулитцера, — не веря, повторила Сэм.

— Именно так! Ее лауреатов не так уж много. Он получил ее за свой роман «Праздник желания» спустя год после окончания Принстона. Книге было присуждено и множество других литературных премий.

Хани достала большую кожаную папку.

— Здесь хранится все: все его интервью и статьи о нем… Его называли «Золотым голосом поколения». Все предсказывали, что еще до тридцати пяти лет он будет награжден Нобелевской премией.

— Он получил ее? — спросила Бейб. — Я что-то совсем не в курсе.

Хани закрыла папку:

— Нет, он ее не получил.

— Почему? — Казалось, что Бейб сейчас расплачется.

— Ну, Бейб, что за глупый вопрос, — сказала Сэм, но она тоже чуть не плакала.

Хани вернулась, чтобы сказать, что Тедди все еще сидит за машинкой.

— Он просил извиниться, но мы должны начинать обед без него. Я сейчас подогрею курицу в вине, он приготовил ее сегодня.

— К сожалению, вы будете обедать без меня, — огорченно заявила Бейб. — Я звонила матери, пока ты ходила наверх. Она сказала, что я не могу остаться на обед, потому что мне было разрешено только заехать к тебе после школы, и что теперь я начала хитрить! Что если я с самого начала хотела остаться на обед, то должна была получить у нее специальное разрешение, но теперь уже поезд ушел!

— Ты не можешь ее уговорить?

— Нет! Они уже поставили мой прибор на стол! — Бейб сказала это так, что стало ясно: ничего изменить уже невозможно.

— Как насчет тебя, Сэм? Ты же можешь остаться, не правда ли?

— Конечно. Твоя мать заедет за тобой, Бейб?

— Черт! Мы с ней об этом не договаривались. Мне кажется, что она решила, что один из родителей Хани просто отвезет меня домой…

— Один из моих родителей? Ты что, не сказала ей?..

— Нет, Хани! Я ей этого не сказала! Я ей вообще ничего не рассказывала! Пусть она думает то, что ей придет в голову. Я ей не рассказала и кто твоя мать. Если бы она знала, что твоя мать — французская актриса, которая снималась во всех этих сексуальных картинах, нам пришел бы конец. Она никогда не разрешила бы мне дружить с тобой. Я сказала, что твой отец писатель, что он учился в Принстоне, и этого оказалось достаточно, чтобы она не обратила внимания на его отрицательную черту…

— Какая еще отрицательная черта? — У Хани задрожал голос.

«Что он пьет?»

— Что его фамилия Розен, — ответила Бейб, смущенно наклонив голову. — Я не могу сказать, что она ненавидит евреев. Она говорит, что у них есть своя ниша в общей схеме жизни, но не в ее гостиной. Извини меня.

— Тебе не в чем извиняться. Я все понимаю. Никто из нас не выбирал себе матерей, — тихо заметила Хани.

На самом деле ей стало спокойнее, — если уж ей придется выбирать между двух зол, она предпочитает, чтобы в ее отце видели еврея, а не пьяницу. Тедди очень гордился своим еврейским происхождением, он и ее научил гордиться этим. Для них было абсолютно все равно, как к этому относились другие люди. Она не могла перенести только одно: что Тедди приходится искать утешения в бутылке! И что об этом могут узнать посторонние. В их глазах он потеряет все.

— Но как я смогу добраться домой? Если снова придется звонить домой и объяснять, что меня не могут привезти, она задаст мне тысячу вопросов.

— Как ты считаешь, твой отец может оторваться на несколько минут от машинки и отвезти меня домой? У него это займет не больше двадцати минут.

Хани была в панике. Как она сможет им объяснить, что Тедди не может сейчас вести машину?

Сэм посмотрела на расстроенное лицо Бейб и перевела взгляд на такое же расстроенное лицо Хани.