Блеск

Со смертью Уильяма С. Шунмейкера город потерял одного из самых уважаемых магнатов. Едва перешагнувший пятидесятилетний рубеж мистер Шунмейкер щедро одаривал многие лучшие организации и учреждения Нью-Йорка и был старожилом высшего света. Говорят, он оставил второй жене, в девичестве Изабелле де Форд, с которой не имел общих детей, и своей дочери Пруденс по сто тысяч долларов. И пусть это наследство и кажется внушительным, оно не идет ни в какое сравнение с прочим имуществом мистера Шунмейкера, которое полностью переходит его единственному сыну, Генри.

С первой страницы «Нью-Йорк таймс» от 20 июля 1900 года

— Благодарю вас, джентльмены.

Генри стоял на пороге особняка Шунмейкеров, засунув руки в карманы черных брюк. Он был бледен от событий прошедшей недели. Отец оставил ему значительно большее состояние, чем он вообще мог представить, и Генри несколько дней пытался понять, из чего складывается его наследство. Ему казалось, что отец владел значительной долей в любом из предприятий города, если не всей страны. И теперь все это перешло к младшему Шунмейкеру, как и дом с ведущими к входной двери театральными ступенями из известняка, сейчас простиравшимися перед ним. Спустились сумерки, и на обочине в обманчивом спокойствии застыли экипажи деловых партнеров отца. Мужчины приехали, чтобы посмотреть, как это злополучное неожиданное событие скажется на них и их интересах.

— Спасибо, мистер Шунмейкер, — по очереди ответили они. Сочувственно похлопав его по спине и обменявшись рукопожатиями, соболезнующие непрерывным потоком темных шляп и пиджаков потянулись на улицу к ожидающим их экипажам. Генри уже начинал узнавать этих солидных господ в лицо.

— Вы их успокоили, — сказал стоящий рядом с Генри Иеремия Лоуренс, когда посетители оказались вне пределов слышимости. С закатанными до локтей рукавами поверенный выглядел так, словно все это время шелушил кукурузу.

— Они думают, я слишком молод, — вздохнул Генри. Он тоже снял пиджак и остался лишь в черном жилете поверх парадной рубашки цвета слоновой кости с расстегнутым воротничком. Ночь была влажной, сиреневой, а откуда-то сверху доносилось громкое курлыканье голубя, распустившего перья и потиравшего крылья друг о друга.

— Да, по приезде они думали, что вы щенок. Но, полагаю, вы их удивили. Ваша серьезность и внимание к деталям наследства произвели на них впечатление.

— Я удивил их тем, что вообще пришел, — сухо заметил Генри.

Лоуренс рассмеялся и положил руку на плечо молодого Шунмейкера.

— О, они знали, что делать это вам было необязательно. Вы вообще могли не появляться на этом формальном мероприятии и все равно оказаться очень богатым человеком.

— Я тоже об этом думал, — признался Генри, — но, наверное, все мы когда-нибудь должны вырасти, не так ли?

— Нет. — Теперь настала очередь Лоуренса иронизировать. — Не у всех получается.

Впервые за этот день рот Генри изогнулся в подобии улыбки.  

— Хотя ваш батюшка всегда думал, что из вас получится неплохой делец, — продолжил Лоуренс, вновь обретя серьезный вид и глядя на Генри совсем не как на юношу двадцати одного года от роду. — Думаю, ему было бы приятно увидеть, как вы вели себя сегодня.

Это замечание поразило Генри не меньше, чем вчерашние слова мачехи. С тех пор он прокручивал в голове бесчисленные споры с отцом в поисках скрытых подсказок, и хотя в некоторых воспоминаниях улавливал суровую заботу, озадаченность не исчезала. Но на неделе, последовавшей за смертью отца, вряд ли уместно ставить под сомнение его тайное доверие и великодушие, и Генри подумал, что и так увидит, оправдана ли вера старшего Шунмейкера в сына.

— Значит, я стал его наследником не по досадной оплошности? Он всегда угрожал вычеркнуть меня из завещания, и я предполагал, что он успел это сделать.

— Ваш отец не допускал подобных оплошностей. Он вообще никогда не ошибался, — хихикнул Лоуренс. — Не будете и вы, я об этом позабочусь, хотя, думаю, со временем вы уже сами будете упрекать меня в недостаточной внимательности. Но эти дни для вас выдались долгими и трудными. О наследстве покойного хорошо позаботились. Нам стоит отложить дела и выпить.

Возможно, на красивом лице Генри отразилась вся буря эмоций, пережитых за последнюю неделю, так что Лоуренс быстро исправился:

— Точнее, я имел в виду, что вам стоит выпить, молодой человек. С друзьями или с женой…