Блеск

Пока экипаж, покачиваясь, катил в сторону дома, Каролина, положив голову на плечо Лиланда, чувствовала нечто противоположное одиночеству. Ей пришло в голову, что вмешательство Тристана, возможно, даже пошло ей на пользу. Ведь те выдумки, которые ей пришлось озвучить, чтобы заставить его уйти, побудили Лиланда властно и бережно привлечь её к себе. Каролина постоянно подавляла разочарование от того, что ничто и никогда не происходит по её желанию, но затем внезапно удача повернулась к ней, и теперь казалось, что каждая волшебная секунда проходит исключительно ей на руку.

Глава 9

Между тем, я начинаю гадать, собирается ли Диана Холланд вообще возвращаться из Парижа, чтобы произвести фурор среди нью-йоркских благовоспитанных дам своими короткими волосами.

Из колонки светских новостей «Нью-Йорк Империал», воскресенье, 8 июля 1900 года

— Как я рада, что нашла тебя именно сегодня, потому что собиралась посетить дом поэта, но, по правде говоря, не хотела идти туда одна. — Диана Холланд прекратила болтать и повернулась к Генри с выражением счастливого смущения из-за того, что так долго тараторила, на лице. Раньше Генри не раз смотрел ей в спину, когда она уходила от него в гневе или в печали, но никогда прежде Диана не двигалась так, как девушки её круга, например, Пенелопа или Элизабет: уверенно, гордо, словно обладали металлическим скелетом, а ноги не касались земли. Конечно, место, которое они сейчас искали, находилось далеко от гостиных, куда полагалось входить подобающим образом. Вокруг не было изысканных драпировок, утонченных статуэток и людей, считавших походку леди интересной темой для беседы. За Дианой, облаченной в платье из некрашеного полотна, простирались бесконечная зелень и стальное небо.

— Я имею в виду, — исправилась она мягким голоском, придерживая рукой широкополую соломенную шляпу, прикрывавшую её несуществующие кудри, — что очень рада пойти туда именно с тобой.

Поэтом был какой-то дряхлый испанец, давно уехавший отсюда или умерший. Генри не смог запомнить его имя, состоявшее по меньшей мере из восьми слогов, а в устах Дианы с её быстрой речью оно прозвучало не более чем милой чепухой. Для него мало значило, кем именно был поэт (Генри владел множеством книг, но разрезал страницы лишь в нескольких), поскольку на холм за городом молодого Шунмейкера погнала кипучая энергия Дианы, а литературный памятник был лишь эпизодом.

— Я тоже рад, — просто ответил он.

Затем Диана сделала несколько шагов к нему, безмятежно посмотрела в глаза сияющим взглядом и поцеловала его, наверное, в двадцатый раз за день. Её поцелуи не походили на те, которые удается сорвать на пикниках после долгих уговоров и медленного угасания желания дебютантки соблюдать правила приличия. Они были не тайными или украденными, а лёгкими и полными радости. Диана всегда обладала флёром великолепной бесшабашной невинности, которую Генри хотел вкусить в полной мере, и сейчас возлюбленная казалась ему ещё более храброй, поскольку теперь он знал, что она в одиночку проделала такое сложное путешествие. Ранее он уже упомянул это, и Диана радостно ответила, что ей уже семнадцать, с такой трогательной непочтительностью, что он лишь рассмеялся. Его жизнь словно началась заново тем поздним пятничным вечером, и каждый день с тех пор полнился чудесами и событиями, будто из библейской книги Бытия.

— Вон он, я его вижу! — Диана отстранилась от Генри, прервав поцелуй, который, казалось, продолжался вечность, перетекая из часа в час с короткими перерывами на разговор или еду, и указала на вершину холма, где Генри разглядел выступающие углы белых стен виллы. Город остался внизу, протянувшись до моря. Там же осталась площадь, где они утром ели круассаны и пили кофе с молоком среди курящих сигары апатичных джентльменов. Далеко внизу простирались трущобы и узкие улочки старого города. Генри один раз оглянулся, мельком подумав об обязательствах, ожидающих его там, а затем поспешил догнать Диану, устремившуюся к дому.

Несколько широких шагов, и они поднялись на вершину холма. Дорога резко ухнула вниз, а затем снова пошла в гору, устремляясь к вилле — когда-то белому одноэтажному зданию, окруженному внушительной террасой.

Пришедшее в упадок строение окружали пальмы, тропинки, соединявшие пристройки, заросли сорняками, а в густой листве порхали крохотные лазоревые птички.

Генри последовал за Дианой по газону и поднялся по лестнице, когда-то ведущей в господский дом. Они остановились перед впечатляющей деревянной дверью, резной и обветшалой, но запертой на огромный амбарный замок.

— Закрыто, — нахмурилась Диана, положив пальчики на дверную ручку, словно в подтверждение своих слов.

— Возможно, получится разбить окно, — предложил Генри, указывая на стеклянные створки, расположенные по обеим сторонам главного входа.