Блеск софитов

– Галь, давай-ка ты домой, – пожалел девушку, которая второй день проводила на ногах без перерыва на сон. – А мы с Мишаней пока сами покумекаем, что делать и кто виноват. * [2]

Официантка с недоумением воззрилась на меня, явно незнакомая с творчеством Герцена и Чернышевского. Махнул на нее рукой и пожелал как следует отдохнуть.

– Тоха, – обронил Сиденко обреченно и зарылся пальцами в вихрастые каштановые волосы. Его правый глаз заплыл, а синяк из бордового превратился в лиловый.

– Не мне тебя осуждать, но это же наркота, Мих! – предполагал обойтись без нотаций, однако не удержался, вспомнив о загнувшемся от передоза на втором курсе соседа по комнате в общежитии. – Когда-нибудь у тебя появятся дети. Представь, если их так? Кто-то. На героин?

– Могут не появиться, – ляпнул товарищ запальчиво и выругался, хватаясь за треснувшую губу.

– Когда? – не стал тянуть кота за причинное место, желая знать точно, когда закончится дедлайн для сбора денег.

– Неделя, – от упавшего камнем слова повеяло безнадежностью, как и от озвученной Сиденко суммы. Мишка провел пальцами по отросшей колючей щетине, состарившей его лет на пять, и понес на одном дыхании: – хотел, чтобы все как у людей. Квартиру небольшую за МКАДом купить, с девчонкой хорошей начать встречаться, да хоть с той же Галькой. Тамаре Николаевне помочь. Задолбался каждый раз выбираться из #опы, отталкиваться от самого дна, чтобы всплыть! Понимаешь, бл@ть?!

Кто-то, а я уж точно понимал его, как никто другой, совсем недавно столкнувшись с острой нехваткой зеленых франклинов *[3].

– Благими намерениями, – начал я, но мгновенно осекся, встретившись с виноватым, как у побитой собаки, взглядом приятеля. – Прости. Прорвемся, Мих.

Проказница-судьба снова поставила меня перед не простым выбором, хотя, разве это выбор, когда на кону стоит жизнь друга? Еще пару часов назад был уверен, что получится быть честным с Маргаритой, дарить искренность и неподдельное тепло, но пришлось пересилить себя и позвонить Грацинскому. Рассыпаться в фальшивых извинениях за долгое молчание, выслушивать длинную тираду самовлюбленного павлина, запомнить информацию, которую мне надлежало достать в кратчайшие сроки.

– Если все выгорит, будут тебе деньги, – сообщил Мишке после того, как отключился и с омерзением поморщился: мог бы, и зубы бы почистил, и руки продезинфицировал после такого общения.

– От Эрнеста? Но это же на лечение Тамары Николаевны. Я не возьму, – с присущей ему горячностью кинулся отказываться Сиденко.

– С операцией Валеев поможет, так что расклад поменялся. Отлеживайся, отсыпайся, как будут новости, маякну.

Взбаламученная совесть грызла меня изнутри похлеще, чем изголодавшийся питбуль обгладывает мясистую кость. Пнул ее – не помогло, так что пришлось на всю громкость врубить магнитолу, чтобы заглушить настойчивый читающий нравоучения голос. «Сектор газа» из радиоприемника обещал, что со мною она забудет обо всем, и я невольно представил, как Рита откроет дверь в домашних майке и шортах, как нежно обнимет руками за шею, а я прижму ее крепко за талию и оставлю нежный поцелуй на чувственных губах.

Только вот реальность имела на нас совсем другие планы: когда я поднялся в апартаменты Бельской, девушка сидела на кровати без движения, стеклянным глазами уставившись перед собой.

________

*[1] – цитата из к/ф «Никогда не сдавайся» о Джеке Тайлера, его адаптации в новом городе и новой компании, любви, противостоянии и спорте, в котором смешались многочисленные виды боевых искусств.

*[2] – речь идет о романах Н. Чернышевского «Что делать?» и А. Герцена «Кто виноват?»

*[3] – имеется в виду стодолларовая купюра, на которой изображен Бенджамин Франклин.

Глава 17

Марго

Кирпич ни с того ни с сего никому

и никогда на голову не свалится.

(с) «Мастер и Маргарита», Михаил Булгаков.

Пропустила сквозь пальцы красновато-охряные пряди, в которых запуталось ласковое летнее солнце – пару часов назад мы уединились с Соней на лавочке под слегка поблекшим от пыли старым тополем на заднем дворе. Я с воодушевлением сооружала то одну, то другую прическу, чтобы вскоре распустить тяжелые гладкие, словно шелк, волосы, пока малышка старательно выводила строки из моего «Стекла». Считала, что это не совсем подходящий для восьмилетней девчонки репертуар, но проглотила вряд ли нужные ей сейчас советы – все мы хотим поскорее вырасти, сначала пойти в школу, потом в университет, затем на работу. И только спустя годы понимаем, как здорово было в детском саду – с тихим часом, сказками и манной кашей, без взрослых проблем и забот.