Блеск клинка

— Поскольку я не хочу показаться глупцом ни здесь, ни в Константинополе, — быстро перебил Пьер, — я должен сказать, что это был бы самый худший способ поведения.

Министр задумался, а лицо де Кози приобрело оттенок прелестного гранатового сока его хозяина.

— Оглы может оказать тебе громадную помощь, Пьер, — произнес Кер. — Конечно, моим делам он посвящает лишь небольшую часть своего времени. Ты приобретешь больший вес в его глазах, если он будет знать, по какой важной причине я прислал тебя. Я бы не хотел, чтобы ты оказался в Трапезунде без друзей.

— Я не осмеливаюсь советовать вам, милорд министр, — сказал Пьер, — но если секрет никому не известен, то не будет и утечки. Я бы хотел использовать этот шанс.

— Я только хотел повысить вероятность успеха юноши. Но Пьер, конечно, находчив, — произнес Бернар.

— Ты должен быть очень осторожен, — продолжал министр. — Постарайся оценить характеры людей, которые мне служат, не исключая членов команды судна, какое бы положение они не занимали. Внимательно наблюдай за действиями моих агентов, с которыми столкнешься по пути. В мутном пруду, на который я посылаю тебя рыбачить, может попасться и мелкая рыбешка. Поймай ее, если сможешь, но помни, что мне нужна крупная рыба.

— Я буду ловить с помощью крючка, а не сетью, если сумею, — отозвался Пьер.

— Именно это я и имел в виду, Пьер. Извини, что мои инструкции по необходимости столь неконкретны. Я рад, что ты меня понимаешь.

— Моему пониманию это недоступно, — произнес Бернар.

— Бернар, — пояснил министр, — можно провозить контрабандой драгоценности. Но меня особенно задевает, что это зло основано на желании извлечь выгоду из низменных, дьявольских побуждений. Только выродок, хитрый дьявол мог додуматься до контрабанды опиума.

— Теперь я понял ход ваших мыслей, милорд, — сказал секретарь. — Но Дьяволу легко спрятаться в аду. А Трапезунд! О, Боже мой!

— Именно поэтому, — пояснил Кер, — возможно, было бы неосторожно скрывать там свое подлинное лицо. В любом случае, если Пьер сочтет, что ему не нужна помощь Оглы, я с этим соглашусь. Не пишите нашему представителю в Трапезунде, Бернар. Это может усложнить задачу Пьера. Однако ты прав, Пьер, что это предотвратит возможные слухи о твоем задании, хотя они и так маловероятны. Очевидно излишне напоминать тебе о величайшей осмотрительности, которую ты должен соблюдать во всех своих действиях.

— Я буду чрезвычайно осторожен, милорд, — ответил Пьер. — Ваши инструкции совершенно исчерпывающие.

— Тебе понадобится новая одежда, — оживленно заметил Бернар, — ты не можешь скитаться по всему христианскому миру в одежде чиновника с причала. Я все предусмотрел, милорд.

— Правда, Бернар? Ты совершенно прав.

— Как раз сейчас на кухне ожидает портной, сэр. Это вызвало бы разговоры, если бы Пьер отправился в мастерскую и заказал дорогие одежды.

— Никто бы этого не узнал, Бернар. Но это полезная предосторожность. У тебя есть сабля, Пьер?

— Милорд, я мог бы экипировать целый отряд солдат. Как известно Вашему Превосходительству, я вырос в мастерской оружейника. Я увлекаюсь изделиями из стали, и моя комната в гостинице забита боевым оружием.

— О, мой Бог! — воскликнул Бернар, вздымая кверху белые руки, обильно украшенные драгоценностями. — Без сомнения он разрубил парня из Руана на кусочки, после того как проломил ему череп. Я бы не хотел оказаться на месте виноватого трапезундца, милорд министр.

— Отправляйся-ка ни примерку к портному, Пьер, — приказал Кер, — только не покупай ничего яркого.

— Милорд, — сказал де Кози, — портному поручено принести подходящие ткани. Я выбрал легкое белое белье, отрез прекрасной шерсти из Фландрии для камзола спокойного синего цвета и неяркую оранжевую подкладку. Тяжелый бархат для официальной мантии и беличий мех для шляпы; мне кажется также, что меховая оторочка придаст мантии благородный вид, это достаточно распространено. Имеется также изящный зеленый пояс для сабли из русской кожи с симпатичным латунным орнаментом…

— Бернар, ты меня поражаешь, — рассмеялся министр. — Ты все продумал. Удивительно ли, что я так ценю моего благородного секретаря?

Портной не взял платы за срочное изготовление одежды для ответственного члена персонала Жака Кера, которого де Кози повелительным тоном предписал обслужить ему и его многочисленным подмастерьям. Когда Симонид обнаружил, что это всего лишь Пьер, незаметный чиновник, живший в гостинице неподалеку от его мастерской, он поразился, но не подал виду. Он щедро отмерил ткани и, в отличие от своих коллег, решил помалкивать.

Симонид был евреем, пребывание которого, как и многих представителей его национальности, приветствовали во Франции, потому что он владел мастерством, которое было совершенно недоступно его христианским собратьям по профессии. Другие портные Монпелье с радостью зашили бы Симонида в мешок самыми остроумными швами и бросили в море. Но все дворянство от де Кози до Джона Джастина покупало платье у него.