Блеск клинка

Пьер почувствовал себя неловко и был рад, когда она продолжила:

— Пьер, у меня никогда не возникало желания ни защищать себя от клеветы, ни возвыситься — или опуститься — до моей репутации. — В темноте Пьер не мог видеть ее улыбку, когда она добавила, — до сегодняшнего вечера… Пьер, ты меня слушаешь? Или ты заснул?

Пьер откашлялся и слегка охрипшим голосом ответил:

— Я слушаю.

— Хорошо. Хотел бы ты узнать меня, Пьер? И быть единственным, кто будет знать, что он меня знает?

За Пьера ответили его руки.

Когда холодный поздний зимний рассвет пролил в комнату немного света, Пьер увидел, что это действительно Анна, хотя он уже не нуждался в подтверждении. Сейчас она спала, но когда он шевельнулся, сразу проснулась и посмотрела на него.

— Невероятно! — шепнул он.

Она кивнула и поцеловала его за ухом.

— Когда ты обратила на меня внимание? — спросил он.

— С первого взгляда. Я все время думала о тебе, когда танцевала.

Пьер вспомнил реалистичность танца и невольно покраснел. И поскольку он был одновременно смущен, возбужден и утомлен, и не знал, что сказать, он произнес, не подумав:

— Анна, ты выйдешь за меня замуж?

Он был поражен и слегка задет, когда она мягко рассмеялась и в то же время приложила палец к его губам:

— Ш-ш-ш! Ты еще пьян. Ты не понимаешь, что говоришь.

— Я не пьян. Я знаю, что говорю, — настаивал он.

Анна покачала головой.

— Скажи «Да», Анна.

— Нет. Но я рада, что ты сказал это. Теперь мне пора в свою комнату. Отец убьет нас обоих, если увидит нас вместе, и бросит наши тела в Сену. Ты ведь знаешь, что в погребе есть туннель, который ведет прямо к реке.

— Кажется, слышал.

— Одень свой пояс с деньгами, Пьер. То, что ты его снял, не похоже на тебя. — Он послушался. У него снова заболела голова, и глаз его горел. Ему снилось, что он идет по длинному унылому туннелю под рекой; он был вымощен надгробными плитами, и на каждой было написано имя Анны. Но она шла с ним рука об руку, а рядом шли Луиза де ла Тур-Клермон и, что уж совсем странно, ее худенькая младшая сестра Клер.

Николь Хирург спал чутким сном старого человека. Он услышал стук копыт и уже открыл глаза, когда слуга на цыпочках вошел в комнату, откашлялся и приготовился доложить о неожиданном прибытии раненого пациента.

— Двор полон людей, мой господин, и в паланкине привезли тело человека; они боятся, что он умирает.

— Если он умирает, его нужно везти к священнику, — проворчал хирург. — Отправьте его в монастырь.

— Лорд Уильям Стрейнж и Блэкмер пригрозил мне саблей и поклялся, что изрубит меня на куски, если я не доложу о нем. Я думаю, речь идет о молодом человеке, который, по словам официанта из Гостиницы Головореза, был ранен.

Николь раздраженно произнес:

— Я полагаю, что должен оказать внимание родственнику Джона Тальбота. — Он приподнялся на локте. — Пусть больного принесут сюда. Нет, подожди. Ты видел пациента?

— Да, господин. У него ранение в голову.

— Много крови?

— Крови почти нет, господин. Но у него из головы что-то торчит.

— Плохо, плохо, — сказал Николь. — Подай мне халат. Подбрось дров в огонь. Скажи, чтобы раненого не тревожили. Я хочу, чтобы они внесли паланкин сюда.

— Внести паланкин сюда, господин?

— Именно это я сказал. Или я должен налить оливкового масла в твои уши от глухоты? Ну, быстро!

Слуга вышел, качая головой. Лошади в спальне! Господин тронулся!

Николь Хирург опустил холодные ноги в красные комнатные туфли из русской кожи мехом внутрь. Он завернулся в тяжелую шерстяную мантию, одел высокую бархатную шляпу, повернулся спиной к огню и стал согревать костлявые старые руки, пока люди вводили лошадей с их ношей в комнату.

— Опустите паланкин и уберите кляч, — приказал он, не заботясь о вежливости. Испуганные протрезвевшие юноши отцепили от своих чистопородных коней паланкин и начали опускать его.

— Осторожнее, — предостерегал Николь, — осторожнее, осторожнее! — И когда паланкин коснулся пола, он сказал: — Теперь все отправляйтесь домой. Кроме лорда Стрейнжа. Мне нужен ассистент.

Они были рады повиноваться.

— Я бы в любом случае хотел остаться, добрый господин Николь. Это моя вина, — произнес несчастный Уильям.

Чарльз из Лиможа задержался, когда все начали выходить.

— Можно мне тоже остаться, господин Николь? — спросил он.

— Кто ты?

— Чарльз из Лиможа, он изучает ваше искусство, — ответил Уильям.

— Это хорошо, — сказал Николь. — Пусть остается. Я буду оперировать сейчас же.

Чарльз сделал судорожный глоток. Он знал, что это значит. Учитель не прикоснется к пациенту. Все будет делать студент.

Слуга принес таз с водой, скальпель, кое-какие железные инструменты, несколько бутылок из чистого прозрачного стекла с разноцветными жидкостями и много свежих тампонов. Он начал разогревать один из инструментов на огне. Он принес также несколько длинных прочных кожаных ремней.

— Как это случилось? — спросил Николь, внимательно осматривая лоб раненого.

— Я бросил в него бутылку, — признался Уильям. — Вино подействовало на меня.