Блеск и нищета номенклатуры

Прокачка износившихся за время войны идеологических тормозов охватывает все сферы жизни. В феврале 1948 года начинается очередная промывка: теперь очередь дошла до музыки. И опять все та же характерная черта идеологической работы: в назидание всему народу публично секут интеллигенцию. На этот раз громят «противников русской реалистической музыки, сторонников упадочной, формалистической музыки». В сущности, с некоторыми музыкальными нюансами идет травля «космополитов». «Среди части советских композиторов, — говорится в Постановлении ЦК ВКП(б) „Об опере „Великая дружба“ В. Мурадели, — еще не изжиты пережитки буржуазной идеологии, питаемые влиянием современной упадочной западноевропейской и американской музыки“». Виднейших советских композиторов, создавших в годы войны известные всему миру шедевры симфонической и инструментальной музыки — Шостаковича, Прокофьева, Хачатуряна, Мясковского, Шебалина, Шапорина, Глиэра, Кабалевского, — обвиняют в антинародности, в том, что они «ведут на деле к ликвидации музыки». По уже заведенному ритуалу десятки известных советских композиторов, музыковедов, музыкальных критиков вынуждены пройти «очистительную» процедуру самошельмования. Ритуальное чистилище открывает верховный идеологический жрец Сталина А. Жданов. Вышедший в апреле 1948 года первый номер журнала «Советская музыка» не оставляет сомнения в том, чего, собственно, власть требует от советских композиторов. В качестве высших образцов музыкального творчества в журнале приводятся «нотные приложения» — три лучшие песни о Сталине: «Кантата о Сталине», «Песня о Сталине» и «Величальная И. В. Сталину». Народу предлагалось петь «спокойно, торжественно, мужественно».

Величаем мы сокола,
Друга лучшего нашего,
Величаем мы Сталина —
Всенародного маршала.

Постановление от 10 февраля 1948 года было своего рода увертюрой к новому этапу идеологического выхолащивания культуры. К этому времени под руководством А. Жданова идеологический аппарат достиг желаемой цели — «абсолютной идейной простреливаемости» советского общества.

Новый 1949 год открылся травлей «безродных космополитов». Пристрелку повели по театрам и редакциям журналов и газет. Но идеологический фосген быстро разлился и по другим делянкам советской культуры, пригибая к земле не только «безродных», но и «родных».

Огонь открыла «Правда». В статье «Об одной антипатриотической группе театральных критиков» газета жаловалась: «В театральной критике сложилась антипатриотическая группа последышей буржуазного эстетства, которая проникает в нашу печать и наиболее развязно орудует на страницах журнала „Театр“ и газеты „Советское искусство“. Эти критики утратили свою ответственность перед народом; являются носителями глубоко отвратительного для советского человека, враждебного ему безродного космополитизма!.. Им чуждо чувство национальной советской гордости».

Жалоба была, естественно, услышана. По творческим союзам тотчас же прокатилась серия сопроводительных «концертов». Исполнение велось по испытанной и хорошо отработанной схеме. Вначале звучало соло высокого творчески-должностного лица, потом контрапунктом шли выступления штатных клеймителей, потом робко и униженно звучали свирели кающихся космополитов. Иные просто каялись, другие, памятуя «поэтику» политических процессов 30-х годов, оговаривали себя, признаваясь в желании нанести вред советскому искусству, культуре или науке.

Борьба с космополитизмом чаще всего ассоциируется в нашей памяти с всплесками антисемитизма. Действительно, среди подвергнутых гонениям было немало критиков, писателей, ученых, философов, деятелей культуры еврейской национальности. Одним из наиболее одиозных случаев было шельмование известного советского экономиста Евгения Варги. Обвинение академика в антипатриотизме было тем более отвратительно, что многим сотрудникам института, который он возглавил, было известно, что единственный сын ученого погиб во время Великой Отечественной войны. Но такова была атмосфера тех лет, что никто из коллег не встал, никто не выразил протеста. Каждый из участников хулилища знал, что подай он голос, и тотчас же сам попадет в поминальный список антипатриотов. Е. Варга был обвинен в отступлении от марксизма-ленинизма, освобожден от должности директора института, а сам институт был реорганизован.