Блеск

Она выдыхает, словно хочет еще немного поспорить, но довольствуется малым и просто что-то бурчит себе под нос. Затем убирает волосы с лица, завязав их, а я тем временем подхожу к кровати и срываю простыни.

Положа руку на сердце, замечу, что Рисса, скорее всего, права в том, что мой план невозможен, но это наш единственный шанс. Мне чертовски повезло, что капитан стоит возле окна, иначе можно было бы и не надеяться. Но даже так слишком высока вероятность, что я не смогу выпихнуть этого ублюдка из окна.

Но я должна попробовать.

Мы с Риссой вдвоем двигаемся как можно быстрее, зная, что время на исходе. Обвязываем петлей две простыни вокруг шеи капитана, а остальное используем как веревку.

Закрепив простыню, я бросаюсь к окну и распахиваю его, благодаря Богов за то, что оно так легко открылось. Теперь в комнату врывается холодный ветер, и на пол падают мягкие снежные хлопья.

Чувствую, как Рисса втайне на меня поглядывает. Знаю, что ее переполняет любопытство, но не могу допустить, чтобы она озвучила вслух свои вопросы. Да и времени у нас все равно нет.

Я еще раз проверяю, надежно ли закреплены простыни, и мы кружим вокруг капитана, пока окно не оказывается у нас за спиной.

– Итак… нам просто надо тянуть изо всех сил и надеяться, что мы сбросим ублюдка? – с сомнением спрашивает она.

– Именно так.

Она качает головой и трет руки. Мы хватаемся за простыни и наматываем их на руки.

– На счет три, – говорю я ей. – Один, два, три!

Вместе мы тянем изо всех сил. Руки сжаты в кулаки, согнуты, спина напряжена, ноги расставлены, мы тянем. Дергая, Рисса случайно хрюкает, но капитан не сдвигается. Ни на дюйм.

Одновременно мы выпускаем простыни, тяжело дышим и чертыхаемся.

– Черт, – бормочу я, чувствуя, как меня начинает поглощать паника. Нельзя оставлять его здесь в таком виде. Я не могу. Это не вариант.

– Черт, черт, черт… – Я так расстроена, что с силой пинаю капитана по голяшке. Не самый умный поступок, учитывая, что теперь он из чистого золота. Я снова чертыхаюсь, когда пальцы ног простреливает боль.

Рисса приподнимает светлую бровь.

– Может, не стоит пинать статую из золота?

– Это вроде как того стоило, – ворчу я.

Задумавшись, она наклоняет голову. Затем поворачивается и впечатляющим ударом обрушивает кулак на член капитана. Ему точно было бы больно, если бы он по-прежнему состоял из плоти и крови. И был живым.

– Оу, – говорит Рисса и хмуро смотрит на недвижимый золотой фаллос. Трет ноющую руку и глядит на меня. – Хм, ты права. Оно того стоило.

– Да, – вздыхаю я.

Мы с Риссой оглядываемся и ломаем голову, что же нам теперь делать. Окно вроде так близко и вместе с тем чертовски далеко. Взгляд падает на пару крюков, привинченных к стене возле окон, где выставлен один из мечей капитана. В голове тут же появляются идеи.

Я кидаюсь туда, срываю со стены меч и бросаю его на кровать. Затем беру свободный край простыни и обматываю его вокруг крючков, дергаю, чтобы проверить, насколько это надежно.

– Что ты задумала? – спрашивает Рисса.

Повиснув на простыне, я поднимаюсь с пола, и крючки не двигаются. Отличный знак. Просто надеюсь, что все получится.

– Возьми капитанское кресло и поставь его за ним. Этот крюк послужит в качестве шкива[5], – говорю я и показываю ей простыню, которая тянется от его шеи к крюку и ко мне. – Я буду тянуть изо всех сил, чтобы наклонить его вперед, а ты встанешь сзади и надавишь ему на голову. Надеюсь, нам хватит сил его наклонить, а остальное доделает притяжение.

Она кивает и в спешке обходит стол, чтобы взять стул. Встав рядом с капитаном, Рисса поднимается на сиденье, добавляя себе роста.

Я же встаю у стены и хватаюсь за простыни. Четыре мои ленты – те, что удалось развязать, – приподнимаются, обхватывают простыню, но они устали и болят. Не знаю, сколько сил они могут мне прибавить.

Рисса смотрит на них с опаской и восхищением.

– Готова? – спрашиваю я, перебивая любой вопрос, который она пожелает задать.

В ответ Рисса упирается руками в голову капитана и расставляет ноги, а я еще крепче тяну за простыни.

Я считаю:

– Один… два… три…

Она толкает. Я тяну. Пол скрипит. Ветер завывает.

Статуя не сдвигается вообще.

Все мое тело напрягается, пока я собираю все оставшиеся у меня силы и решимость. Больной бок пронзает боль, но я не обращаю на нее внимания. Мои бедные ленты кажутся такими же хрупкими, как крылья бабочки, а спина разваливается, мышцы напрягаются.

– Ну же… давай…

Я либо потеряю сознание, либо переверну этого урода. Других вариантов нет. Я задерживаю дыхание и просто продолжаю тянуть, тянуть, не собираясь останавливаться, не собираясь мириться с проигрышем.

Должно получиться. Должно.

Слышу, как Рисса раздосадованно сопит, мое тело покрывается потом. На меня налетает головокружение, как кружащая над головой птица.

Мы вкладываем все имеющиеся у нас силы. А если остановимся, то больше не сможем начать заново. Это так. Я знаю, Рисса знает, даже холодный ветер это знает.

Но наклонить капитана так и не удается.

Глаза застилают слезы, сводит живот. Мы не сможем. Я не смогу.