Блейз Уиндхем (Том 2)

- Так я и вправду увижу короля?
- уже в третий раз допытывалась Блейз у младшей сестры.

Блисс усмехнулась. Странно, но сейчас Блейз вела себя так, словно младшей из сестер была она.

- Оуэн - один из лучших друзей Генриха.
- снова повторила Блисс.
- Ты непременно познакомишься с королем, но я объясню ему, что ты в трауре, иначе он захочет, чтобы ты принимала участие в представлении. А этого делать не следует.

- Сейчас ты говоришь совсем как мама, - отозвалась Блейз и усмехнулась.
- Мне бы не хотелось появляться при дворе, Блисс, вероятно, я на такое никогда и не решилась бы, но сейчас мне просто некуда деваться. Ты сама это понимаешь.

Блисс мудро придержала язычок. Для такой молодой женщины она с поразительной проницательностью разбиралась в тонкостях человеческой натуры. Какую бы боль ни испытывала сейчас ее сестра, со временем она непременно утихнет. Блисс не упоминала о втором замужестве, но хорошо знала, как устроен мир, и не сомневалась, что в конце концов Блейз вновь выйдет замуж. Где же еще можно найти жениха, как не при дворе? Блисс была достаточно великодушна, чтобы признать: ее сестра изумительно красива. Возможно, не так красива, как она сама, но тем не менее прелестна, чтобы пленить немало сердец.

Несмотря на три года замужества, Блейз осталась невинной, считала Блисс. Ей предстоит осторожно провести свою сестру по заводям такого опасного и чарующего места, как двор, но невинные души, подобные Блейз, либо быстро узнают способы выжить, либо будут растерзаны, разделив участь многочисленных беспомощных овечек. При дворе охотно принимали хорошеньких девушек, но уцелеть из них могли только те, кто отличался особой житейской мудростью.

Комната, которую Блисс так любезно предоставила сестре, и вправду оказалась тесной, и пока сестра с мужем торопливо собирались на репетицию представления, Блейз и Геарта устраивались на новом месте.

- Нам еще повезло с комнатой, миледи, - приговаривала Геарта.
- Бетти, служанка вашей сестры, часто рассказывала мне, что леди Блисс удачно выбрала себе покои.
- Геарта обвела взглядом почти квадратное помещение с одним двустворчатым окном и маленьким камином, убранство которого составляли большая кровать и узкая койка для служанки, а также единственный стул с прямой спинкой. Кровать загромождала все пространство, хотя над ней даже не оказалось балдахина.

- Это жилье мне подойдет, Геарта. Это не Риверс-Эдж с его воспоминаниями и не Эшби, где я тоже больше не могу оставаться. Теперь эта комнатка станет твоим и моим домом. Давай же устроимся поудобнее.

Хотя горничная настаивала, чтобы ее госпожа сидела и отдыхала, пока ее новое жилье приводят в приличный вид, Блейз не послушалась. К ее удивлению, в комнате оказалось довольно чисто, пол здесь недавно подмели. Вдвоем женщины повесили над кроватью зеленый бархатный полог. Блейз привезла с собой тонкое льняное белье и пуховую перину, которую уложили на кровать поверх соломенного матраса. Простыни были пропитаны ее любимым ароматом фиалок, и постель вскоре приобрела уютный и манящий вид. К тому времени как Блисс и Оуэн вернулись, женщины уже справились с работой. Окно прикрывали плотные шторы, подсвечник стоял у постели на столе, сундуки с вещами Блейз были размещены по комнате в продуманном порядке, а платья развешены в одном из шкафов гардеробной Блисс и поручены заботам ее горничной Бетти.

К ужину супруги Фицхаг пригласили леди Аделу Марлоу и ее мужа, сэра Джона. Джон Марлоу занимал небольшую должность постельничего, и его жена стала лучшей подругой Блисс с тех пор, как последняя прибыла ко двору.

Адела Марлоу была хорошенькой черноволосой женщиной с живыми карими глазами.

- Мы с прискорбием услышали о вашей утрате, леди Уиндхем, посочувствовала она, - но вы поступили правильно, приехав ко двору. Это лучшее место, чтобы найти мужа.

Блисс поперхнулась пирогом с крольчатиной, но успела быстро перебить подругу:

- Адела, дорогая, Блейз прибыла сюда вовсе не затем, чтобы вновь выйти замуж.

На лице Аделы Марлоу появилось выражение недоверия, но, заметив, как умоляюще смотрит на нее Блисс, она с запинкой произнесла:

- В самом деле?

- Да, мне бы не хотелось вновь выходить замуж, леди Марлоу, - мягко подтвердила Блейз.
- Ни один мужчина недостоин занять место моего Эдмунда.

- Да, да, конечно, - пробормотала леди Марлоу, не сомневаясь, в здравом ли рассудке леди Уиндхем, но позднее Блисс все объяснила подруге.

На следующий день обе женщины показали Блейз Гринвич. Дворец был выстроен в прошлом веке и первоначально носил название Белла-Корт. На протяжении долгих лет он переходил из рук в руки, будучи названным Отрадой при супруге Генриха IV, Маргарите Анжуйской, которая велела выложить полы терракотовой плиткой, заменить все оконные стекла и добавила в кладовую дома собственные драгоценности. При ней же на реке появился причал. Генрих VII вновь переименовал дворец, на этот раз назвав его Гринвичем, и приказал украсить каменное здание новым фасадом из красного кирпича.

Дворец был выстроен вокруг трех квадратных площадок, которые получили название Фонтанной, Подвальной и Теннисной. Главные ворота находились как раз напротив причала королевы Маргариты. Вокруг протянулись сады и охотничьи угодья. Этот дворец был излюбленным обиталищем Генриха, как объяснила сестре Блисс.

- Сколько же у него дворцов?
- спросила Блейз с любопытством, ибо не понимала, зачем человеку несколько домов, пусть даже этот человек - король.

- В городе - Вестминстерский, - рассказывала Блисс, - правда, с тех пор как в 1512 году в нем случился пожар, король там не живет, хотя его спальня не пострадала. Разумеется, есть еще Тауэр и замок Байнар на Теймз-стрит - очень красивый, просторный и удобный. Есть и Брайдуэлл в Лондоне. Король велел выстроить его несколько лет назад и изредка бывает там. А за пределами города - Ричмонд, Элтем, Виндзор и Вудсток в Оксфордшире, хотя это всего лишь охотничий домик, и двор там никогда не бывает. Ну и конечно же, лучший из дворцов - Гринвич.

- И все-таки я не понимаю, зачем ему нужны все эти дворцы, - покачала головой Блейз.

- Затем, что он король, глупышка, - рассмеялась Блисс.

Этим утром они обменялись подарками в честь двенадцатой ночи. Блейз подарила своему зятю украшенный драгоценными камнями кинжал с золотой рукояткой, а для Блисс припасла пару серег с жемчужинами и сапфирами, при виде которых Блисс буквально завизжала от восхищения - она обожала украшения. В свою очередь, они с мужем подарили Блейз чудесную эмалевую цепочку с большой розоватой жемчужиной в форме слезы.

- Какая прелесть!
- воскликнула Блейз.
- Сегодня же надену ее.

Вечером после ужина Блисс оставила старшую сестру в обществе леди Марлоу, торопясь переодеться в свой костюм. В праздничном зале присутствовал король, но Блейз видела его лишь издалека, хотя успела убедиться, что ее сестра сказала правду. Блейз с нетерпением ждала, когда после спектакля ее представят королю.

Спектакль и впрямь заслуживал внимания. Юные пажи в алом бархате с золотой отделкой выкатили в зал замок с четырьмя высокими башнями, сооруженными из дерева, оклеенного серебряной и золотой бумагой. Внезапно послышался грохот, заклубился дым, и, когда он рассеялся, появился ужасного вида дракон с зеленовато-золотой чешуей и рубиновыми глазами, охраняющий замок.

- Смотрите, - прошептала Адела Марлоу, указывая на четыре башни замка, в окнах которых появились прекрасные дамы.
- Это Невинность, Очарование, Мудрость и Добродетель, - по очереди назвала дам леди Марлоу.
- А дракон это Уныние и Обман.

Блейз разглядела, что женщины наряжены в чудесные шелковые одежды: Блисс - в небесно-голубые с золотом, остальные женщины - в розовые с серебром, зеленые с серебром и алые с золотом. Затем из-за кулис вышли четыре рыцаря в разноцветных одеяниях: в золотом, при виде которого Адела шепнула, что это король, в серебряном, в зеленом и алом.

- Это Пылкое Желание, Нежная Страсть, Мирская Мудрость и Чудесное Наслаждение, - продолжала Адела свои объяснения, - они должны победить дракона, чтобы завоевать любовь своих дам.

Фиалковые глаза Блейз расширились от изумления. До сих пор ей случалось видеть только бродячих комедиантов, исполняющих моррис. Она и не представляла себе, что на свете существуют такие утонченные развлечения. Как очарованная, она следила за битвой, развернувшейся между храбрыми рыцарями и их чудовищным противником. Один раз дракон изрыгнул пламя и дым, и Блейз вскрикнула от удивления вместе с остальными зрителями. Наконец дракон был побежден. Из замка вышли Невинность, Очарование, Мудрость и Добродетель и исполнили грациозный танец с рыцарями.

- Что вы об этом скажете?
- спросила леди Марлоу, когда четыре пары, танцуя, удалились в полумрак кулис.

- Это было восхитительно!
- воскликнула Блейз, лицо которой сияло от удовольствия.
- Но теперь, когда я в трауре, мне почти неловко так наслаждаться.

- Вы вели себя, как того требуют приличия, - возразила леди Марлоу. Не участвовали в представлении, ни разу не танцевали, хотя судя по взглядам, которыми вас провожали, многие джентльмены были весьма разочарованы.

- Зачем им понадобилось смотреть на меня?
- невинно удивилась Блейз.

Адела Марлоу рассмеялась.

- Дражайшая Блейз, вижу, нам с Блисс придется всерьез за вас взяться. Для вдовушки вы поразительно наивны. Придворные джентльмены смотрят на вас по различным причинам: прежде всего вы очень красивы. Кроме того, вы только что появились при дворе. А здешние мужчины в основном составляют свору, которая преследует каждого нового человека, как достойную внимания дичь.

Блейз вспыхнула, отлично понимая новую подругу.

- Но я не вижу королевы, - заметила она, попытавшись сменить тему.

- И не увидите, - последовал ответ.
- Король отослал ее прочь, ибо зол на нее, как и на принцессу Мэри.
- Леди Марлоу понизила голос:

- Видите ли, королева отказалась разумно отнестись к просьбе короля.

- Несмотря ни на что, мне жаль ее, - призналась Блейз.

Адела Марлоу кивнула.

- Она славная и добродетельная женщина, но слишком уж горда. Она ставит собственную гордость и интересы выше интересов Англии. Впрочем, чего еще можно ожидать от нее? В конце концов она чужестранка, хотя и провела в Англии много лет.

Теперь к ним присоединилась Блисс, уже успевшая переодеться в свое платье из синего бархата, расшитое жемчугом, серебром и розовыми прозрачными бусинами.

- Оуэн сейчас подведет короля, чтобы представить ему тебя, возбужденно выпалила она, а затем поправила головной убор Блейз.
- Жаль, что ты не смогла одеться понаряднее!

- Я ношу траур по мужу, Блисс, - напомнила Блейз.
- Мне ни к чему наряжаться.

- И в самом деле, - согласилась леди Марлоу.

- Но зато я надела твой подарок, цепочку, - попыталась утешить сестру Блейз.

- И на том спасибо, - усмехнулась Блисс, еще раз критически оглядывая старшую сестру. Черное бархатное платье Блейз было лишено украшений, если не считать почти незаметной вышивки на лифе. Даже ее юбка была сшита из простого черного шелка. Только тонкое кружево кремовой кофточки у ворота и запястий оживляло облик. Блисс втайне пожалела, что чудесные золотистые волосы Блейз почти полностью скрывает чепец, но по крайней мере его украшали золото и жемчуг, а в струящейся черной вуали поблескивали золотые нити.

- Он идет сюда!
- прошептала Адела Марлоу и склонилась в грациозном реверансе, который тут же повторили две ее собеседницы.

- Сир, позвольте представить вам мою свояченицу, леди Блейз Уиндхем, вдовствующую графиню Лэнгфорд.

Генрих Тюдор обратил благосклонный взгляд на трех женщин. И Блисс, и хорошенькая леди Марлоу улыбались ему, не поднимаясь. Протянув руку, Генрих взял за подбородок третью женщину и поднял ее лицо, чтобы разглядеть его.

- Такую красоту, леди Уиндхем, нельзя прятать от короля, - заметил он низким, бархатистым голосом.

Глаза Блейз заметно расширились, становясь почти черными. Минуту она не могла найтись с ответом, и Блисс едва сдерживала стон. Неужели ее сестра не понимает, как важно заслужить благосклонность короля? Генрих в упор смотрел на Блейз, и ее щеки постепенно розовели. Заметив это, король усмехнулся.

- Вот так, с румянцем на щеках, вы еще больше похорошели, - похвалил он.
- Редко увидишь такой очаровательный и невинный румянец здесь, при дворе. Добро пожаловать, Блейз Уиндхем!

Наконец Блейз обрела дар речи.

- Благодарю ваше величество за его несравненное великодушие, произнесла она.

Король помог ей подняться, а затем кивнул, разрешая прервать поклон, и двум другим женщинам.

- Оуэн рассказывал мне, что вы недавно овдовели. Сожалею, что такая трагедия привела вас к нам, но не могу и не порадоваться, что двор обрел еще одну прекрасную Грацию.

- Мой муж погиб два месяца назад, - тихо объяснила Блейз.

- Значит, я не смогу пригласить вас на танец, миледи, и это меня огорчает - должно быть, вы замечательно танцуете. Но на Майский день я все-таки приглашу вас, и тогда, надеюсь, вы не откажете мне в этом маленьком удовольствии, - голубые глаза Генриха оценивающе скользнули по ее фигуре. Она прелестна, решил король. Кожа Блейз казалась особенно белой на фоне черного бархата платья. Генрих задумался о том, какое наслаждение можно испытать, лаская эту, несомненно, нежную кожу. А что касается этой жемчужины на цепочке, покоящейся между грудей Блейз, то он с удовольствием поменялся бы с ней местами... "Впрочем, всему свое время", - предостерег он себя. Несмотря на то, что она успела побывать замужем, она до сих пор невинна. Только опыт, порожденный властью, помог ему скрыть вожделение.

- Если ваше величество соизволит пригласить меня на танец в Майский день, - заговорила меж тем Блейз, - я не смогу ему отказать. Я почту это приглашение за самую высокую честь, какой я когда-либо удостаивалась, - она улыбнулась, и Генрих Тюдор вдруг понял, что она не просто хороша собой она изумительно красива!

Он улыбнулся в ответ, а затем отошел, не произнося более ни слова. Так, значит, она считает за честь приглашение короля... Он широко улыбнулся. У него в запасе имелись и другие, гораздо более заманчивые предложения для этой прекрасной вдовы графини Лэнгфорд.

- Ты, кажется, сумела угодить ему!
- восторженно зашептала Блисс. Черт возьми, я думала, ты опозоришь и себя, и нас, ведь сначала у тебя словно язык отнялся.

- Не надо осуждать ее, Блисс, - упрекнул жену лорд Фицхаг.
- Король понимает, что такое скорбь, - он сам глубоко горевал о смерти матери и брата Артура. И потом развязные женщины ему не нравятся. А Блейз была великолепна. "Пожалуй, даже слишком", - уже про себя добавил эрл Марвудский. Он провел рядом с королем много лет и знал все гримасы Генриха, хотя король и считал себя искусным притворщиком. Королю сейчас недоставало женских ласк. Бесси Блаунт больше не была его возлюбленной, хотя и оставалась доброй подругой. Хорошенькая Мэри Болейн вела затворническую жизнь - она никогда не славилась остроумием и живостью при всем своем очаровании. Да, Генрих скучал и жаждал новых развлечений.

Оуэн Фицхаг успел досконально изучить своего повелителя.

Король умел быть терпеливым, когда по-настоящему чего-нибудь желал. Время покажет, насколько серьезны его намерения в отношении Блейз...

...Зима прошла сравнительно тихо, а с приближением поста большинство придворных воспользовались случаем, чтобы навестить свои имения, поскольку пост при дворе был невыносимо скучен. Однако эрл и графиня Марвуд вместе с Блейз были в числе немногих оставшихся придворных, ибо короля не следовало лишать общества. Оуэн Фицхаг был любимым партнером короля по игре в лаун-теннис, и, несмотря на титул своего противника, молодой эрл часто выигрывал у него - впрочем, королю это даже нравилось.

Генрих знал: Оуэн Фицхаг ни за что не станет поддаваться ему. К середине февраля стало постепенно теплеть, и если король не выезжал на охоту и не фехтовал, то он с увлечением играл в лаун-теннис.

Вечера проходили за неспешными беседами и тихими играми под мелодичную музыку - в это время запрещались все шумные развлечения. Леди Уиндхем считали при дворе одной из самых красивых женщин Англии, ее общества добивались. Тот, кто просто хотел сыграть с ней партию в карты или прогуляться по картинной галерее, находил леди Уиндхем очаровательной и забавной. Однако слишком многие придворные короля, даже женатые, нарушали правила приличия, стремясь насладиться обществом Блейз, и с удивлением обнаруживали, что эта робкая с виду вдова невероятно вспыльчива. Не один джентльмен заработал от нее пощечину, пытаясь украдкой поцеловать ее, и самые обиженные и разочарованные из этих неудачников пустили слух, что леди Уиндхем - бесчувственная гордячка. Кое-кто проявлял недюжинную изобретательность в попытках разрушить стены добродетели.

- Эта девчонка издевается над нами, - ворчал однажды вечером Томас Сеймур.

- Как, Том, и ты потерпел поражение в бою с леди Уиндхем?
- усмехнулся лорд Арден.
- В этом ты не одинок, любезный, ибо никто из нас не в состоянии прорвать оборону этой достойной леди.

- Он имеет в виду, джентльмены, - вмешался со смехом Чарльз Брэндон, герцог Саффолкский, который приходился королю и зятем, и близким другом, что никто из нас не сумел пока что даже проникнуть под юбки Блейз Уиндхем!

- Неплохо сказано, братец Чарльз, - усмехнулся король, - и все же я должен упрекнуть тех из вас, джентльмены, кто пытается погубить репутацию беспомощной молодой вдовы.

- Получив от нее пощечину, вы вряд ли сочтете ее беспомощной, сир, пожаловался Томас Сеймур.
- Ей-богу, у меня в ушах до сих пор звенит!

- Прекрати болтать, - прошипел лорд Арден.
- Неужели ты еще не понял, что наш король приберегает леди Уиндхем для себя?

Сеймур испуганно взглянул на короля, но Генрих Тюдор уже отвернулся, заведя разговор с одним из друзей.

Между тем становилось все теплее, и наконец весна, казалось, мгновенно охватила землю. За зиму двор дважды переезжал: сначала в город, в замок Байнар, а позднее - в Брайдуэлл, который был выстроен всего тремя годами раньше. Однако с приближением Пасхи двор вернулся в излюбленное обиталище Генриха, в Гринвич. К тому времени лужайки здесь уже зазеленели, а вдоль аллей расцвела примула.

С приходом Пасхи придворная жизнь вновь закипела ключом, из своих имений вернулись все, кто разъехался перед постом. Король пользовался любым шансом побыть в обществе Блейз: настаивал, чтобы на охоте она ехала рядом с ним, чтобы она сопровождала его в карчинной галерее, где он лично рассказывал Блейз историю своих предшественников, чтобы сидела с ним у камина и играла в шахматы.

- О Господи, - однажды воскликнула Блисс, заметив, как король увел Блейз из дворца в сад, - неужели я была права?

- Будем надеяться, что ты ошиблась, - с жаром подхватил Оуэн Фицхаг.

- Ты что, спятил?
- Блисс обернулась к мужу.
- Блейз гораздо лучше Бесси Блаунт или этой глупой коровы Мэри Болейн. Она может стать настоящей возлюбленной короля.

А если она родит ему ребенка, это еще лучше, особенно если это будет сын. Бог свидетель, король не поскупился с леди Тейлбойз и мистрис Кэри. Если Блейз удастся завоевать его сердце, нам обеспечено блестящее будущее! Как тебе известно, это совсем недурно - быть родственником любовницы короля.

Оуэн Фицхаг отрицательно покачал головой.

- То, что ты предлагаешь, вовсе не в характере твоей сестры. Будь на ее месте ты, моя милая тщеславная Блисс, ты уж ни за что не упустила бы такого случая. А Блейз совсем не такая.

- Но ведь она не посмеет отказать королю, - возразила Блисс.

- Да, - печально подтвердил эрл Марвудский, - она не посмеет, но если дело дойдет до этого, мы с тобой должны оказать ей всяческую поддержку.

- Вздор!
- фыркнула Блисс.
- При всей своей наивности Блейз не может не понимать, какая золотая жила открылась перед ней...

...Король завел Блейз в самую середину лабиринта из буксовых кустов и теперь насмешливо вопрошал:

- Может быть, стоит оставить вас здесь, миледи? Вы найдете обратную дорогу?

- Вряд ли, - с улыбкой отозвалась Блейз.
- Вы шутите, сир.

- Знания имеют свою цену, миледи, а вы стремитесь узнать от меня, как сбежать из этой зеленой тюрьмы. Какую же цену вы готовы заплатить?
- он склонил голову набок, и перо на его плоском бархатном берете изогнулось под немыслимым углом.

Блейз помедлила, словно обдумывая его слова. Она пробыла при дворе уже довольно долго, чтобы понять, какую игру ведет с ней король. Она не знала, что ей делать - смеяться или кричать от испуга. Влияние Генриха Тюдора не имело границ. Лучше не выдавать страха, решила она и рассмеялась.

- Хорошо, милорд, какую же плату вы хотите получить за свое неоценимое знание? Что потребуете, чтобы вызволить меня из лабиринта?

- Вам придется заплатить необычной монетой, мадам: мне нужен только ваш поцелуй.

Вступая на зыбкую почву, Блейз понимала, что едва ли сможет отказать ему.

- Мне придется заплатить, - с притворным вздохом заключила она, - но не раньше, чем мы окажемся на свободе, сир.

Теперь пришла его очередь смеяться. При всей своей добродетельности и скромности Блейз оказалась хитрой плутовкой.

- Решено!
- заключил он с усмешкой и повел ее из лабиринта за руку, которая совсем утонула в его огромной ладони. Наконец он остановился и объяснил:

- Вот за этим углом открывается выход. Вам придется заплатить немедленно, ибо здесь мы скрыты от любопытных взглядов, - не медля, он схватил ее в объятия.

Внезапно Блейз почувствовала, что ей страшно. Она приложила ладони к его широкой, обтянутой бархатом груди, чтобы остановить, и произнесла:

- Милорд, прошу вас.., я...

- Тише, дорогая, - мягко произнес король, - я не причиню вам вреда. Вижу, вас еще никогда не целовал никто, кроме мужа, но, несмотря на все уважение к вашей добродетели, дорогая, я намерен завладеть вашими губами, так что прекратите бесполезный разговор, - и король впился в ее губы.

Это был чувственный и требовательный поцелуй, и закончился он отнюдь не сразу. Губы короля медлили, впитывая нежность ее губ, лаская их, и, почувствовав, что отзывается на эту ласку, Блейз застонала от удивления.

Обхватив ее сильной рукой, король опытными пальцами развязал шнуровку и скользнул ладонью под лиф платья Блейз, к ее груди. Большим пальцем он быстро и сильно провел по набухшему соску, тотчас затвердевшему от этого прикосновения.

- Нет!
- выкрикнула Блейз, вырываясь.
- Прошу вас, не надо!

- Тише, дорогая, не трать силы понапрасну, - посоветовал он и склонил голову, целуя ее благоуханную грудь.
- О, как ты прелестна!

Собрав все силы и всхлипывая от ужаса, Блейз с отчаянием рванулась в сторону, высвободилась, и запахнув лиф, бросилась прочь из лабиринта. Обнаружив укромный уголок, она быстро привела себя в порядок и заторопилась в комнаты Блисс. С облегчением обнаружила, что там никого нет, она рухнула на кровать и зарыдала.

Ласки короля безмерно удивили ее. Блейз уже не была столь невинна, как прежде, по приезде сюда, и знала, что он постоянно ухаживает за дамами. Но ведь она-то ничуть не походила на Бесси Блаунт или Мэри Болейн. Она не стремилась пленить короля и полагала, что ее добродетельное поведение если и не защитит ее от других мужчин, чьи поступки казались ей чудовищными, то по крайней мере подаст знак королю, - Блейз считала его самым благородным из джентльменов. Как же она ошибалась! Что ей теперь делать?

В дверь постучали, и сердце Блейз торопливо заколотилось. Неужели он осмелился явиться к ней в спальню? Нет, такое не позволено даже королю.

- Войдите, - произнесла она, и через порог шагнул молодой паж.

- Его величество немедленно требует вас к себе, миледи Уиндхем, звонким голосом объявил мальчик.

Блейз ахнула.

- Не могу!
- выпалила она прежде, чем успела подумать.

Паж побелел от ужаса.

- Мадам, ради Бога, не отсылайте меня к королю с таким ответом! Я лишусь места при дворе, а ведь я младший сын в семье! Если меня прогонят, я ничего не сумею добиться в жизни!

- Ладно, - кивнула Блейз, поднимаясь, - я иду с тобой.
- "Бедный мальчик, - подумала она, - еще одна жертва короля". Следуя за пажом, Блейз достигла королевского крыла и, пройдя через зал, где столпилась половина придворных, жаждущих увидеть ее позор, шагнула во внутренние покои короля. Паж доложил о ее приходе и исчез.

Повернувшись к ней, король осведомился:

- Вы уже успокоились, мадам?

Что она должна ответить? Ведь он - король. Блейз молча кивнула.

- Ради тебя я постараюсь не спешить, Блейз, - пообещал король, впервые называя ее по имени, - но помни одно: я твердо решил завладеть тобой.

- Сир...
- начала она.

- Молчите! Я еще не позволил вам говорить. У вас есть ребенок, верно?

- Да, милорд. Это девочка, ее зовут Нисса.

- Нисса? Вы знаете греческий, мадам?

- Муж учил меня греческому, сир.

- Сколько лет вашей дочери?

- Два года, сир.

- Кто считается законным опекуном леди Ниссы, и каким состоянием она владеет?

- Полагаю, ее опекунша - я, сир, - неуверенно отозвалась Блейз.

- Нет, мадам, женщина не может быть опекуншей без моего позволения, а вы его пока не получали. Каково состояние ребенка?

- Ниссе отошло небольшое поместье с двумя деревнями и домом. Поместье называется Риверсайд.

- Я подумаю насчет опекуна - настоящего опекуна этой маленькой наследницы. Разумеется, она будет воспитана в его доме. Уверен, я найду человека, достойного заниматься воспитанием ребенка.

Блейз почувствовала, как сердце заколотилось в ее груди.

- Сир, неужели вы хотите отнять у меня дочь?

- Такое дитя, как ваша дочь, должно иметь достойного опекуна, повторил король.
- Женщина, в особенности своенравная женщина, которая не знает, как следует вести себя в обществе короля, неспособна воспитывать невинного ребенка.

- Тогда назначьте опекунами Ниссы моих родителей, лорда и леди Морган из Эшби. У них одиннадцать детей, восемь из них еще живут дома. Сейчас моя дочь находится у них.

Король задумался и ответил:

- Нет. Такая богатая наследница, как ваша дочь, должна вырасти в доме более влиятельного лица, способного позаботиться о ее воспитании, - такого, который пользовался бы расположением короля. Я подумаю об этом, мадам, и разумеется, мое решение будет зависеть от ваших дальнейших поступков. Вы поняли меня, мадам?

- Да, милорд, поняла, - чуть слышно ответила Блейз.

- Тогда подойдите и поцелуйте меня, дорогая, ибо разговоры меня утомили. Мы с вами можем заняться гораздо более приятными делами, Блейз.

Она медленно прошла через комнату и подняла голову, принимая его поцелуй.

- Открой рот, Блейз, впусти мой язык, - приказал король, обняв ее так, словно беря в плен.

Повиновавшись, она задрожала от этого прикосновения. Его язык скользил по ее губам с небрежной грацией, руки короля крепко обнимали ее талию, по комнате распространялся слабый аромат фиалкового корня. "Сейчас я упаду в обморок", - думала Блейз, чувствуя, как слабеет в объятиях короля.

Король заметил, как она покачнулась, и быстрым движением подхватил ее на руки, усевшись в кресло у огня, зажженного, чтобы прогреть сырую комнату.

- Вот так, дорогая, не бойся меня. Я просто хочу тебя любить.

"О Господи, - думала Блейз, сидя у него на коленях и заглушая рыдания, - как он переменчив!"

Только что угрожал ей, а сейчас разыгрывает роль нежного любовника. Только теперь она поняла силу истинной власти, и этот урок оказался жестоким. Почему она не осталась дома? Лучше уж жить в окружении болезненных воспоминаний, чем оказаться беспомощной игрушкой в руках Генриха.

Распустив шнуровку, король просунул ладонь под ткань платья и принялся ласкать ее грудь.

- Как мне не терпится увидеть тебя такой, какой тебя сотворил Бог, негромко произнес он.
- Какая у тебя восхитительная грудь, Блейз.

Она сделала последнюю попытку заставить его отказаться от своих намерений.

- Милорд, прошу вас, умоляю, не делайте этого! Меня воспитали в строгости...

- Это более чем очевидно, моя деревенская простушка.

Среди придворных джентльменов этой зимой ходили слухи, что ты отвергала даже самые настойчивые домогательства.

Том Сеймур рассказывал: когда он попытался поцеловать тебя, ты ударила его так сильно, что у него потом несколько дней звенело в ушах. Но я - не простой придворный. Здесь я - первый из джентльменов. Разве родители не объяснили тебе, в чем состоит твой долг перед королем?

- Меня учили, что прежде всего я в долгу перед Богом, милорд, а вы поступаете против закона Божия, - возразила Блейз, набравшись смелости.

- И вправду твой первый духовный долг - не забывать о Боге, но прежде всего ты обязана исполнять свой долг передо мной, твоим королем, - заметил он, слегка обескураженный логикой ответа Блейз.

Потом они долго молчали, а тем временем король поглаживал ее грудь и покрывал поцелуями нежную кожу на ее шее. Наконец он вновь заговорил:

- Где вы живете, мадам?

- В покоях, отведенных эрлу и графине Марвуд, сир, - чуть слышно выговорила Блейз.

- Пожалуй, мне не следует бродить по коридорам дворца, разыскивая покои Оуэна. Увидев меня, люди могут сделать ошибочные выводы. Ты переберешься в свои покои, Блейз, они находятся прямо над моими, и я смогу входить туда по небольшой внутренней лестнице. Пусть люди строят догадки, сколько им вздумается, но никто не будет знать, когда и сколько раз я навещаю тебя.

- О нет, нет, милорд, не надо! Я выполню все ваши приказания, но не позорьте меня перед всеми!
- взмолилась Блейз.

- Разве принадлежать королю - позор?
- недоуменно уставился на нее Генрих.
- Я немедленно прикажу заново отделать твои покои. Ты переберешься туда на Майский день, когда будешь избрана королевой любви и красоты всего двора. А до тех пор я останусь терпеливым влюбленным, довольствующимся только поцелуями и объятиями: в воздержании тоже есть своя прелесть.

Он подержал ее на коленях еще несколько минут, продлевая удовольствие, а затем зашнуровал платье и отпустил Блейз с нежным поцелуем. Она покинула покои короля с высоко поднятой головой и разрумянившимися щеками и прошла через толпу придворных джентльменов, обменивающихся понимающими взглядами и улыбками.

Томас Сеймур дерзко перегородил ей дорогу.

- Стало быть, леди Уиндхем, вы приберегали свою добродетель для короля, - и он визгливо рассмеялся.

- Лучше уж король, чем его прихвостень!
- отбрила наглеца Блейз, отталкивая его в сторону и покидая зал под взрыв шепотков и довольного смеха.

- Не смей даже заговаривать со мной, - предупредила Блейз младшую сестру, ворвавшись к себе в комнату.

Блисс обо всем знала! Но откуда она могла знать? Разве кто-нибудь в этом проклятом дворце подозревает о ее унижении?

- Не будь глупышкой, Блейз, - без малейшей тени смущения отозвалась Блисс.
- Подумать только, ты оставалась наедине с королем!

- А мне этого ни капли не хотелось! Как ты думаешь,. зачем он позвал меня, Блисс? Тебе известно, что ему не терпится затащить меня в постель? Думаешь, для меня честь - числиться в королевских любовницах? Господи, лучше бы я никогда не приезжала сюда! Как спокойно мне жилось дома, с ребенком! Боже мой, ну зачем ты отнял у меня Эдмунда?
- и она разразилась рыданиями.

Блисс схватила сестру за плечи и встряхнула ее.

- Прекрати немедленно!
- велела она.
- Сию же минуту прекрати! Ты хочешь переполошить весь Гринвич?

Хочешь, чтобы вести о твоей истерике дошли до короля и он оскорбился бы, узнав, что леди, которую он почтил вниманием, недовольна? Черт бы тебя побрал, Блейз, ведь он не какой-нибудь деревенский сквайр. Он - король, дорогая!

- Король - самый ничтожный из мужчин!
- всхлипнула Блейз.

- Ты не можешь отказать ему, сестра. Оставаясь с ним, ты должна быть приветлива и любезна. Ни одна из любовниц Генриха еще не оплакивала своей судьбы, и ты этого не сделаешь. Подумай об остальных, дорогая! Ведь стоит тебе оскорбить короля, Блейз, как его гнев падет не только на тебя, но и на нас с Оуэном. В конце концов ты прибыла ко двору с нами, - пеняла Блисс, подводя сестру к дивану у камина и усаживаясь рядом.
- Послушай, Блейз, уже мягче продолжала она, - ну что здесь такого? Король хочет любить тебя, а он, если верить слухам, превосходный любовник. В его предложении нет ничего страшного, верно?

- Король - женатый мужчина, Блисс! И меня в отличие от тебя это тревожит.

- Король уже давно не живет с королевой, сестра! Кроме того, никто не обвиняет королей в неверности супруге, когда они всего лишь обзаводятся любовницами. Генрих же не сажает своих возлюбленных на трон рядом с собой! Королева уже привыкла смотреть сквозь пальцы на его невинные шалости. Единственное, за что она ненавидит Бесси Блаунт и Мэри Болейн, - это за то, что они подарили Генриху здоровых сыновей, чего она сама так и не сумела сделать.

И потом, Блейз, король так или иначе расстанется с Екатериной Арагонской. Ему нужна жена, которая способна произвести на свет сыновей, и он ее получит. Как жаль, что твой титул так незначителен, иначе ты могла бы занять место Екатерины Испанской!

- Блисс, что ты говоришь!
- ужаснулась Блейз словам младшей сестры.

Блисс только с улыбкой пожала плечами.

- Ну вот, наконец-то ты перестала рыдать, - деловито заметила она.

- Что же мне теперь делать, Блисс! Умоляю тебя, помоги мне!

Блисс вздохнула.

- Давай говорить начистоту, Блейз: король не делает тайны из своих намерений. В этом вопросе у тебя нет выбора. Кроме, пожалуй, - она усмехнулась, - выбора цвета портьер для своих новых покоев.

- Что?
- задохнулась от возмущения Блейз.

- Ты должна стать любовницей короля, глупышка! Это не просто мимолетный роман между фрейлиной и каким-нибудь придворным средней руки! Несомненно, король отведет тебе собственные покои - поблизости от своих.

- Прямо над его комнатами, соединенные отдельной лестницей, - сухо добавила Блейз, находя в своем положении повод для черного юмора.

Блисс моментально исполнилась почтения к сестре.

- Из тех комнат, говорят, открывается восхитительный вид на реку. У тебя будет сразу несколько слуг! Когда ты перебираешься на новое место?

- Думаешь, мне очень нужна эта свора незнакомых вертихвосток, разносящих по дворцу сплетни о каждом моем поцелуе и вздохе? Нет уж, спасибо! Кроме Геарты, я не хочу никого видеть, - фыркнула Блейз.

- О черт!
- выругалась Блисс.
- Как будет завидовать ей моя Бетти! При дворе она стала так тщеславна. Она, видишь ли, возлагала на меня большие надежды.

- Блисс, неужели ты неверна Оуэну?

- Нет, - усмехнулась Блисс, качая головой.
- Должно быть, мне так и не удастся всецело изменить ему - увы, я люблю этого негодяя! Правда, король редко обращает внимание на дам, счастливых в браке. Он настоящий джентльмен.

- Что ты имеешь в виду, говоря, что не сможешь "всецело" изменить Оуэну?
- не отставала старшая сестра.

- Ну, скажем, я не прочь обменяться поцелуем или обняться с каким-нибудь красавцем. Но ведь это еще не значит, что я изменяю мужу.

- О Блисс!
- беспомощно простонала Блейз.
- До сих пор я даже и не подозревала, как мы с тобой отличаемся друг от друга! Тебе действительно место только при дворе, а я, как верно подметил король, всего лишь деревенская простушка.

- Он целовал тебя?
- слова сестры не произвели впечатления на Блисс.

- Да.

- И что же?

- Это был обычный поцелуй, только и всего, - пожала плечами Блейз, стараясь не вспоминать, какую беспомощность ощущала от прикосновений его губ.

- Черт возьми, сестра, никогда не говори мужчинам ничего подобного! Лучше, если понадобится, притворяйся - особенно с королем. Схитрить совсем нетрудно, а мужчины гордятся, когда женщины говорят, что без ума от них. Он ласкал тебя?

- Да.
- - Да? Просто "да"? Рассказывай немедленно!
- потребовала Блисс.

- Мне нечего рассказывать, - заявила Блейз, поднимаясь с места. Оставь меня в покое, Блисс! Я устала и должна отдохнуть. Даже мне, деревенской простушке, известно, что сегодня вечером мне придется появиться за ужином с сияющей улыбкой, если только я не хочу, чтобы в Гринвиче прибавилось сплетен насчет короля и меня.

С того дня, как Блейз получила незримое клеймо собственности короля, к ней стали относиться совсем иначе. В тот же вечер она имела возможность заметить это. Титулованные особы, которые прежде не удостаивали ее даже взглядом, низко кланялись, улыбались и кивали ей, проходя мимо. В покои эрла Марвудского то и дело доставляли приглашения на партии в карты и пикники.

Больше никому не приходилось строить догадки: желание, которое король питал к леди Уиндхем, было заметным и очевидным. Во время застолий король усаживал Блейз рядом с собой на помосте, подавал ей свой кубок и подкладывал на тарелку лучшие куски.

Поведение леди Уиндхем все считали безупречным.

Блисс говорила, что у короля еще не бывало такой элегантной любовницы. Блейз была очаровательна со всеми, но никому не отдавала предпочтения. Ей хватило ума понять, что вряд ли страсть короля к ней продлится вечно, и потому она старалась не наживать себе врагов.

- Я еще не любовница короля, - возражала Блейз сестре.

- Это вопрос времени, - отмахивалась Блисс.
- Думаешь, после завтрашнего переезда в новые покои ты сможешь с такой же легкостью держать Генриха Тюдора на расстоянии, как делала это до сих пор? Нет, он настоящий мужчина, и я вообще не понимаю, как это ему до сих пор хватило терпения. Неужели ты не рада? Ты станешь любовницей короля! Какое блаженство!

"Какой кошмар", - мысленно возразила ей Блейз. Конечно, Блисс права: послезавтра ей уже не удастся держать короля на расстоянии. Завтра первое мая, и Блейз предстояло быть избранной королевой майских праздников, королевой красоты и любви. Блисс даже привезла из Лондона свою портниху, чтобы обновить наряды Блейз. Эта женщина оказалась мастерицей своего дела, вынуждена была признать Блейз, хотя льстивые манеры портнихи ее раздражали.

Ну почему все так уверены, что стать любовницей короля - великая честь? Неужели это она ошибается, а все остальные правы? И можно ли ошибаться или быть правым в таких вопросах?

Первого мая восход солнца был особенно ярким и живописным. Блейз и другие придворные дамы поднялись в самую рань, чтобы по обычаю собрать цветущие ветки и яркие бутоны на полях, пока не сошла роса. Этим веткам и цветам предстояло украсить Гринвич. Павильон с занавесями в пурпурную и золотую полоску на невысоком помосте был сооружен на лужайке, там же, где воздвигли майский шест. После службы, которую этим утром посетили все придворные до единого, начался праздник.

Король нарядился в великолепный, короткий, плотно облегающий камзол из светло-зеленой парчи, жесткий от вышивки золотой нитью, мерцающими топазами и золотистым жемчугом. Если бы ему пришлось позднее днем снять верхнюю одежду, то все увидели бы, что рукава его камзола разрезаны, а из разрезов выбивается кремовая шелковая рубашка, вышитая мелким речным жемчугом. Поверх камзола король надел плащ длиной до колена, сшитый из темно-зеленого бархата и отделанный широкими полосами белоснежного горностаевого меха у ворота и по подолу. Его пышные рукава покрывала вышивка, в которой поблескивали жемчужины, а из-под рукавов виднелись кружевные манжеты рубашки. Панталоны имели более темный зеленый оттенок, как и чулки, подчеркивающие форму стройных икр - зеленые полоски на них чередовались с золотыми.

Пряжки туфель с квадратными носами отбрасывали искры.

Редеющие рыжеватые волосы короля были подстрижены по французской моде, на них красовался зеленый берет с тремя страусовыми перьями. На крепкой шее, вздымающейся из ворота верхнего плаща, Генрих носил несколько золотых цепочек, инкрустированных изумрудами или осыпанных разноцветными полудрагоценными камнями. Генрих обожал украшения - все его пальцы были унизаны золотыми кольцами с камнями. Костюм в этот день он выбирал соответственно наряду своей дамы.

Платье Блейз, под которое она надела несколько шелковых нижних юбок, было сшито из ярко-зеленого шелка и имело пышную юбку, расходящуюся колоколом. Кремовая нижняя юбка была расшита узором из маргариток и примул, перемежающимся блестящими топазами, всю ее усыпали маленькие жемчужины золотистого оттенка. На рукавах платья Блейз были такие же разрезы, как и на одежде короля. Это роскошное одеяние было достойно королевы. Стройную шейку Блейз украшали нить жемчуга и золотая цепь, подаренная Блисс на двенадцатую ночь. По требованию короля Блейз оставила волосы распущенными, единственным их украшением служила кремовая шелковая лента, сплошь усеянная речным жемчугом.

- Медовый оттенок волос леди Уиндхем бесподобен, - заметил Чарльз Брэндон королю.
- Какая жалость, что ныне в моде чепцы!

Блейз танцевала с одиннадцатью другими молодыми женщинами, в числе которых были Блисс и леди Адела Марлоу, - они получили приглашение лишь благодаря Блейз, которая с изумлением обнаружила, что в таких вопросах ее слово считается законом. "Так вот что такое власть", - размышляла она, не понимая, нравится ей это или нет. Возможно, цена за власть слишком высока. Они кружились вокруг майского шеста, сплетаясь в затейливых фигурах, не выпуская из рук разноцветные ленты. Когда майский шест оказался полностью увит ими, каждая из дам нашла себе партнера, и пары пустились танцевать на лужайке, заросшей мелкими ромашками. Блейз пришлось выбрать короля.

Вместе они исполнили первый из изящных придворных танцев, а чуть позже перешли к резвым и буйным деревенским пляскам. Король оказался превосходным и неутомимым танцором, мало кто мог сравниться с ним, кроме Блейз.

На мгновение она забыла о своих горестях и просто наслаждалась праздником. Вскоре ее щеки порозовели, и среди шума и музыки зазвучал мелодичный смех - король высоко подбрасывал ее в танце, и Блейз бесхитростно смеялась ему в лицо. Наконец остальные, уже успевшие устать и не питающие надежд соперничать с королем и Блейз, прекратили танец, взяли кубки у проходящего слуги и стали неторопливо прогуливаться по лужайке.

Под завистливыми взглядами других мужчин, которых не останавливало даже присутствие Генриха Тюдора, Блейз болтала и смеялась свободнее, чем когда-либо с тех пор, как прибыла ко двору. Король наблюдал за ней, чувствуя, как вспыхивает в нем страсть. После танца Блейз тяжело дышала, и ее грудь поднималась над вырезом платья. Кое-кто из мужчин осмелился даже в открытую разглядывать то, что Генрих Тюдор считал своей собственностью. Только теперь он понял: пока он всецело не овладеет ею, она не будет по-настоящему принадлежать ему. Как она прекрасна и невинна, эта деревенская простушка! Она должна быть его любовницей! Больше он не в силах ждать! Только Богу известно, какой ценой удается ему сдерживаться. Блейз весело рассмеялась какой-то шутке своей сестры, и тут терпение короля лопнуло.

Крепко схватив за руку, король оттащил ее от остальных и заявил:

- Идемте, мадам! У нас есть другие дела.
- Он поспешил через лужайку, не обращая внимания на изумленные взгляды и позы окружающих. Генрих почти волоком привел Блейз во дворец, в свои внутренние покои.

- В чем дело, милорд?
- воскликнула Блейз, опасаясь; что чем-нибудь оскорбила его, и исполнилась страха за своих близких.

Генрих с треском захлопнул дверь.

- В чем дело, мадам? Это я вам сейчас объясню. Вы преследуете меня наяву и во сне! Я предлагаю вам любовь, а вы робеете! Я желаю вас, как ни одну женщину в мире, а вы отказываетесь! Я был терпелив, мадам, но мое терпение не безгранично. Я хочу вас, и вы будете моей! Здесь, и немедленно!
- схватив Блейз в объятия, король страстно поцеловал ее, жадно впиваясь губами в ее губы.

Блейз попыталась оттолкнуть его, но он лишь усмехнулся:

- Нет, мадам, больше я не намерен мириться с вашими отказами! Ни за что!
- Он подтащил Блейз к длинному дубовому столу, поставил к нему лицом и приказал:

- Наклонитесь, мадам, и положите ладони на стол.

- Милорд, умоляю вас...
- начала было она, но Генрих резко оборвал ее:

- Только заговорите еще раз без позволения, мадам, и клянусь, я отдам вашего ребенка Тому Сеймуру. А теперь делайте, как ведено!

Блейз медленно положила ладони на стол и склонилась над ним. "Плакать нельзя, - молча предупредила она себя.
- Жизнь Ниссы зависит от того, как я поступлю. Нельзя и отталкивать его: если он будет недоволен, пострадает моя дочь".

Король поднял ее тяжелые шелковые юбки и заправил их за пояс. Целая вечность прошла в молчании, пока Генрих разглядывал обнаженное тело Блейз, которому придавали еще более соблазнительный вид черные чулки, особенно темные рядом со сливочной белизной ее кожи.

- Расставь ноги, - приказал он.
- Да, достаточно. А теперь опусти голову, Блейз, покажи, что ты покорна своему королю. Да, дорогая, вот так.

Блейз почувствовала, как он расшнуровывает ее лиф, грубо дергая шелковую ткань, и обхватывает ее руками, пробираясь к груди. Она подавила вздох. Король непослушными пальцами расстегнул панталоны, и его мужское достоинство, вздыбленное похотью, вырвалось на свободу.

Склонившись над Блейз, Генрих отвел в сторону волны ее волос и поцеловал в затылок.

- Знаешь ли ты, каким желанием пылает к тебе король, дорогая? Вожделение к тебе сводит меня с ума.

Блейз ощутила, как он крепко обхватил ее бедра большими ладонями, вдавливая пальцы в нежную плоть. Его достоинство, твердое и горячее, устремилось на поиски входа в ее лоно и наконец добилось успеха, бесцеремонно вонзившись в жертву.

Король застонал, проникая все глубже.

- Вот теперь моя птичка нашла дорогу в твое гнездышко!

Он задвигался в ней, нанося яростные удары, сила которых увеличивалась с каждой минутой. Когда его жажда стала невыносимой, он остановился, но не покинул ее. Склонившись над Блейз и придавив ее к столу, он потянулся и нашел ее нагие груди.

- Как я полюбил твои яблочки, дорогая, - прошептал он, играя ее сосками, пощипывая и прижимая их, дразня до тех пор, пока Блейз с удивлением не обнаружила, что ее тело отзывается на страстные ласки короля.

У нее приоткрылся рот, когда ее бедра, словно по собственной воле, начали прижиматься к его чреслам.

Генрих усмехнулся, понимая ее смущение. Его маленькая простушка и не подозревала, что даже тело воспитанной в строгих правилах женщины, стоит прикоснуться к нему опытной руке, начинает отзываться не только на ласки мужа. Он задвигал бедрами в такт движениям Блейз, не прекращая играть с ее грудью.

- О милорд!
- пристыженно воскликнула Блейз, не в силах, сдержаться. Каким чудом вы сделали это со мной?

- Древним чудом, происходящим между мужчиной и женщиной, дорогая, отозвался он.
- Черт возьми, какая же ты сладкая! Моему малышу еще никогда не доводилось бывать в таких горячих и узких ножнах!
- И, более не сдерживаясь, он ускорил движения.

"Господи, - думала Блейз, - такого не может быть!

Это невозможно! Я веду себя с ним так, как будто это я с Эдмундом, но ведь я его не люблю! Как ему удалось сделать со мной такое?" Эмоции переставали подчиняться ей, как прежде отказалось подчиняться хрупкое и женственное тело.

Громадное копье короля глубоко вонзалось в нее, Блейз чувствовала, как приятная истома страсти начинает охватывать ее, затягивая в свой бурлящий водоворот. Она даже не слышала, как начала постанывать, не осознавала, что выкрикивает имя короля.

Внезапно она обнаружила, что лежит в его объятиях, плача и не зная, сумеет ли когда-нибудь понять этот мир, где мораль и ценности так отличны от ее собственных. Король приглаживал ее разметавшиеся волосы и тихо говорил ей в ухо:

- Все, дорогая, самое страшное позади. Ты больше не будешь бояться меня?

- Но разве такое возможно?
- спросила Блейз.
- Как вы заставили меня испытать такие чувства?
- Она спрятала лицо на его широкой груди, не в силах взглянуть ему в глаза.

- Моя милая деревенская простушка, - мягко усмехнулся король, женское тело подобно чуткому инструменту. Каким бы ни было ее лицо, уродливым или прекрасным, ее тело остается нежным и чувствительным. Я умелый игрок на этом инструменте, возможно, самый искусный в мире, хотя Франциск и клянется, что он перещеголяет в этом искусстве любого! Возможно, ему просто приходится распускать такие слухи - он ведь слишком огромный, неуклюжий, безобразный мужлан в отличие от твоего короля.
- Генрих усмехнулся, продолжая поглаживать Блейз по голове.
- Но это лишь прелюдия моей страсти к тебе, Блейз. Сегодня я приду к тебе, и оба мы откроем для себя еще более сладкие удовольствия - это я тебе обещаю.

Еще более сладкие удовольствия? У Блейз закружилась голова. Неукротимая страсть к Генриху пугала ее, ибо она пожирала саму ее сущность. Чудесное влечение к Эдмунду оставляло у нее чувство удовлетворения и силы. А с королем она была опустошена, ибо знала: он желает завладеть не только ее телом, но и душой. Но бежать от него нельзя, надо терпеть - ради ребенка.

- Ты уже успокоилась, чтобы встать, пока я зашнурую тебе лиф, дорогая?
- спросил король.

Блейз кивнула и застыла, чувствуя, как его проворные пальцы затягивают шнуровку. Молча она подошла к маленькому зеркалу в серебряной оправе, стоящему на другом столе, и взглянула на себя. Нет, она ничуть не изменилась.

Блейз быстро поправила волосы, как следует укрепила на них жемчужную ленту и мимоходом заметила, как Генрих возвращает свое уже обмякшее орудие под бархатные панталоны, - даже теперь оно имело невероятные размеры.

Блейз могла только догадываться, каким оно становится в минуту страсти. "Сегодня, - с дрожью подумала она, - я узнаю разгадку этой тайны".

Генрих положил руки ей на плечи и повернул лицом к себе. "Какой он высокий", - подумала Блейз, рядом с ним она казалась себе особенно хрупкой.

- Ты можешь улыбнуться мне, Блейз?
- спросил он, и на мгновение она уловила насмешку в его голосе.

Он совсем одинок, с удивлением поняла Блейз. Окруженный многочисленной свитой, он одинок и печален! Несмотря на то, как он с ней обошелся, это понимание вызвало у Блейз сочувствие к Генриху. На мгновение в его голосе прозвучало что-то мальчишеское. Блейз с трудом выдавила на лице улыбку.

- Вам придется дать мне время, чтобы я привыкла к новым обстоятельствам, милорд, - мягко попросила она.

- Скажи, что я не причинил тебе боли, дорогая!
- воскликнул он, прижимая ее к груди.
- Я не мог сдержаться, Блейз! Я так захотел тебя, что был не в силах ждать. Но я не из тех мужчин, что способны жестоко обходиться со своими женщинами. Нет, дорогая, моя вина лишь в том, что я слишком мягкосердечен с прекрасным полом.

- Вы не причинили мне боли, милорд - пожалуй, вначале только напугали меня, - поспешила заверить его Блейз.

Как странно! Он оказался уязвимым - таким же, как любой другой мужчина, несмотря на свой высокий титул. Ей никогда не приходило в голову, что король, при всем своем величии, не более чем простой смертный. Могущественный, но тем не менее смертный человек. Это открытие заставило ее как-то по-новому взглянуть на то, что с ней произошло и что ей предстоит. Может быть, нам стоит вернуться к остальным, пока о нашем отсутствии не начали сплетничать, милорд?

- Наедине можешь называть меня Генрихом, - разрешил он, взяв Блейз под руку и выводя ее из комнаты.

- Черт возьми, - не выдержал Чарльз Брэндон, когда увидел, как эта пара идет через лужайку, - наконец-то он вкусил ее прелестей!

- Почему ты так решил?
- с любопытством спросил лорд Ховард.

- Он вдруг оживился, а его дама выглядит смущенной.

Да, точно, он впервые попробовал ее, и, судя по всему, этого оказалось недостаточно. Он рассчитывает на большее!

- Теперь вопрос лишь в том, - добавил герцог Норфолкский, продержится ли она так же долго, как миледи Тейлбойз или моя племянница Мэри, и сумеет ли она наградить его сыном. Впрочем, все это к лучшему. Всякий раз, когда одна из его прелестниц одаривает его мальчиком, он все больше убеждается в правоте своего решения избавиться от испанки. Если его святейшество согласится нам помочь, вскоре у нас появится цветущая юная королева, которой предстоит подарить Англии здоровых сыновей.

Торжества Майского дня продолжались под благосклонным правлением прекрасной королевы красоты и любви.

Был объявлен кулачный бой, в котором король с легкостью одержал победу над всеми соперниками.

Блейз наградила его лавровым венком и нежным поцелуем, который был встречен дружескими восклицаниями. Блейз и король уселись под навесом на помосте, потягивая сладкое золотистое вино, а борцы продолжали биться, пока победителем не оказался герцог Саффолкский, которому в; награду достался украшенный драгоценными камнями кубок из рук самой майской королевы.

- А разве победителю не полагается поцелуя?
- осведомился герцог.

- Нет, милорд, - поспешно ответила Блейз.
- Мои поцелуи предназначены лишь для короля.

Готовясь к состязанию в стрельбе из лука, большинство мужчин сбрасывали элегантную верхнюю одежду, сковывающую движения. Король был превосходным лучником, и это развлечение очень нравилось ему. Джентльмены вежливо отклонили предложение посостязаться с ним, утверждая, что в меткости с Генрихом Тюдором никто не сравнится.

Когда день плавно перешел в вечер, на лужайке рядом с Гринвичским дворцом были расставлены столы и устроен ужин на деревенский манер, за которым вновь намечались танцы. Постепенно гости парами расходились в уединенные уголки, и король склонился к Блейз, тихо прошептав ей на ухо:

- Иди осмотри свои новые покои, дорогая. Скоро я последую за тобой.

Блейз не стала спорить, зная, что это бесполезно. Поднявшись, она попросила:

- Дайте мне один час, милорд, мне необходимо вымыться.

Его кивок был едва заметным, и Блейз поспешила уйти.

- Ну и как, она оправдала ожидания?
- медовым голосом осведомился Чарльз Брэндон, усаживаясь на место, только что освобожденное Блейз.

Лукавая улыбка тронула губы короля.

- Да!

- С кем бы ты сравнил ее, Гэл, - с Бесси или с Мэри?

- Она гораздо лучше их обеих, братец Чарльз, ибо она еще не знала мужчины, кроме своего мужа. Она мила, как девственница, и при этом она женщина. Ее неопытность очаровательна. Я с удовольствием обучу, ее тому, о чем она и не подозревает.

- Тебе можно только позавидовать, Тэл, - редко встретишь женщину, подобную леди Блейз Уиндхем. Хотел бы я знать, как страстно ты полюбишь это хрупкое создание, когда научишь ее доставлять тебе удовольствие.

- Она будет близка к совершенству - ближе, чем любая другая женщина, Чарли, и по-прежнему будет принадлежать мне.

Герцог Саффолкский рассмеялся и поднял кубок, переполнившись восхищением и завистью к монарху. Генрих принял тост с мальчишеской усмешкой, но все его помыслы сейчас были обращены к Блейз.

Несмотря на свою растерянность, Блейз не могла не восхищаться великолепными покоями, отведенными ей королем. Они оказались не только просторны, но и удобны.

Окна прелестной, обшитой дубовыми панелями гостиной выходили на Темзу. В углу пылал камин. Натертые до блеска полы устилали пушистые ковры в темно-синих и алых тонах, преподнесенные королю лондонскими торговцами.

Вся мебель здесь была резной, из золотистого дубового дерева. Цветы, расставленные в фарфоровых вазах по всей комнате, наполняли ее своим ароматом, в серебряных подсвечниках горели свечи из чистого воска.

Кроме того, Блейз получила во владение небольшую столовую со столом на дюжину гостей - король позаботился и о тех случаях, когда ему вздумается пообедать с Блейз наедине или в кругу избранных друзей. Для постоянно пополняющегося гардероба Блейз предназначалась особая комната, а Геарта получила свой уголок. Ив гардеробной, и в комнате для прислуги имелись камины.

- Какая, роскошь, миледи! Никогда еще такой не видывала даже в Риверс-Эдже!
- благоговейно восклицала Геарта.

- Да, мы будем жить в роскоши, Геарта, но какой ценой?
- печально проговорила Блейз.

- Вам нечего стыдиться, миледи, если король остановил на вас свой выбор, - возразила горничная.
- Вы вдова, а король уже давно расстался с королевой.

Блейз молча покачала головой. Быстро же Геарта рас-, прощалась с деревенскими привычками, познакомившись с горничной Блисс, Бетти! Блейз оглядела свою чудесную новую спальню. Кровать здесь была чудовищно велика ей и полагалось быть огромной, чтобы вместить такого рослого мужчину, как король. Генрих не страдал полнотой, но был высоким и ширококостным, с сильной шеей и мощными конечностями. Над постелью нависал малиновый бархатный балдахин, льняные простыни были надушены лавандой. Стены в спальне также покрывали дубовые панели, напротив ложа помещался огромный камин, а столбики кровати украшала резьба, изображающая переплетенные виноградные лозы и цветы. По обе стороны постели помещались серебряные напольные канделябры, перед огромным окном, выходящим на реку, располагались длинный стол и несколько стульев. Несмотря на многочисленную мебель, места в комнате еще оставалось с избытком.

В гардеробной Блейз стояла огромная дубовая ванна. С помощью Геарты Блейз вымылась в теплой воде, как всегда с запахом фиалок. Геарта растерла свою госпожу полотенцами, нагретыми у камина, и напудрила ее тончайшей пудрой. Затем она помогла Блейз облачиться в прозрачную ночную рубашку из тончайшего черного шелка с длинными и широкими складчатыми рукавами. Глубокий вырез рубашки скорее обнажал тело, нежели скрывал.

- Откуда взялась эта рубашка?
- спросила Блейз.
- У меня такой не было:

- Это подарок миледи Фицхаг, мистрис, - отозвалась Геарта.
- Она прислала ее сегодня с наставлением, чтобы вы надели ее вечером. Никогда еще такой не видывала!

Блейз от души расхохоталась. Это было вполне в духе Блисс - прислать ей столь откровенное одеяние.

- Да, Геарта, - кивнула она, - и мне не доводилось видеть ничего подобного. Кажется, что-то в этом роде носят французские куртизанки, но это не важно. Если моя сестра считает ее подходящей для меня, тогда кто же я такая? Деревенская мышка для дворцового кота.

- Как приятно слышать, что вы смеетесь, миледи!
- воскликнула Геарта.
- Последние недели вам было невесело.
- Она взяла щетку и, усадив свою госпожу, принялась расчесывать ей волосы.

- - Я решила отказаться от борьбы с судьбой, Геарта, что мне еще остается делать?
- вздохнула Блейз.

Геарта расчесывала волосы своей госпожи плавными взмахами, пока они не заблестели в теплом свете свечей.

Внезапно дверь, скрытая среди панелей стены, отворилась, и в комнату вошел король, одетый в стеганый синий бархатный халат. От неожиданности Геарта выронила щетку, и та глухо стукнулась об пол.

- Кто это рядом с тобой, дорогая?
- с улыбкой спросил король. Сегодня он был невозможно обаятелен.

Блейз вскочила и опустилась в реверансе.

- Это Геарта, моя горничная, ваше величество.

Опомнившись, Геарта низко присела перед Генрихом.

- И давно ты служишь своей госпоже, Геарта?
- спросил король.

- С тех пор, как она вышла замуж за милорда Эдмунда, сир, - поспешила ответить Геарта.
- Я родилась в Риверс-Эдже.

Король стащил с мизинца узкое золотое колечко и протянул его горничной:

- Возьми этот маленький знак благодарности за твою верную службу леди Уиндхем, Геарта. Надеюсь, ты и впредь будешь заботиться о ней.

У Геарты от изумления открылся рот, и, только когда Блейз с силой толкнула ее в бок, горничная низко присела и приняла у короля кольцо.

- О, благодарю вас, ваша милость! Не сомневайтесь, я буду как следует заботиться о миледи, - пробормотала она, пятясь из комнаты.

- Она чуть не умерла от испуга, - улыбнулась Блейз.
- Вы наградили ее с королевской щедростью, милорд. Она навсегда запомнит это и когда-нибудь будет рассказывать внукам, что удостоилась беседы с самим королем, который подарил ей кольцо.

- У нее есть дети?
- спросил Генрих.

- Да, несколько, но она вдова. Дети уже выросли и служат Уиндхемам.

- Дай-ка взглянуть на тебя, - попросил Генрих и поставил Блейз перед собой. Медленно обведя взглядом ее фигуру, он заметил:

- Этот наряд невыносимо соблазнителен, мадам. Пройдитесь по комнате. Когда Блейз выполнила приказ, король широко заулыбался.
- В нем при ходьбе видны твои восхитительные обнаженные ножки.

- Эта рубашка - подарок моей сестры, - призналась Блейз.

- Прелестная леди Фицхаг знает, как позолотить розу, - заметил король, - но я вижу, рубашка тебе не нравится.

- Пожалуй, сир, для меня она слишком откровенна, - тихо подтвердила Блейз. Она уже не боялась стоящего перед ней мужчины. И только чувства, которые он возбуждал в ней, вызывали у Блейз страх.

Король шагнул ближе и небрежным движением разорвал рубашку, швырнув обе половины в огонь, где они с шипением исчезли во вспышке пламени. Ошеломленная Блейз застыла на месте.

Долгое время король разглядывал ее, прежде чем: произнести:

- Как же долго я мечтал увидеть тебя такой, какой сотворил тебя Бог! Ты меня не разочаровала.
- Взяв Блейз за руку, он подвел ее к огромному зеркалу. Стоя рядом, Генрих подхватил ладонями ее груди, и тяжесть теплой плоти вызвала у него взрыв желания.
- Твои прелести безупречны, Блейз, пробормотал он и, склонившись, запечатлел поцелуй на ее округлом плече. Тем временем его пальцы медленно скользили по соскам.

Блейз глубоко вздохнула, чувствуя, как ее охватывает знакомая истома. Каким образом ему удается возбудить в ней такие ощущения? Ведь она его не любит! Генрих - ее король. В случае отказа он угрожает благополучию ее ребенка. Он грубо обошелся с ней, и тем не менее его прикосновение рождало внутри Блейз пламя. Неужели так бывает со всеми женщинами? Она прижалась к королю, и ее груди налились от ласки. Сквозь полузакрытые веки Блейз разглядела, что Генрих улыбается.

- Похоже, дорогая, ты тоже чувствуешь желание, верно?
- Его губы принялись исследовать ее стройную шею, задержавшись в месте слияния шеи и плеча.
- О моя прелесть, ты заставляешь меня сгорать от страсти!
- Он подхватил Блейз на руки, пронес ее через всю спальню и бережно уложил в постель.

Блейз лежала неподвижно, наблюдая, как король сбрасывает сначала стеганый халат, затем белую шелковую ночную рубашку. При виде его наготы Блейз широко распахнула глаза. Если ее тело казалось Генриху прелестным, то Блейз сочла своего царственного любовника великолепным. Его плечи были широкими и сильными, как и грудь, заросшие густыми красноватыми волосами, тело - стройным, с узкой талией и бедрами, а ноги - длинными и мускулистыми, тоже покрытыми волосками. Низ живота украшал пушистый треугольник пепельных завитков, окружающих мужское достоинство. Увидев орудие, ранее вонзавшееся в ее плоть, Блейз была изумлена его размерами она не могла поверить, что такое громадное копье поместилось в ней.

Перехватив ее взгляд, Генрих рассмеялся:

- Да, дорогая, вот этот малыш сегодня днем произвел хаос в твоих сладких ножнах! Взгляни на него и убедись сама - он уже успел отдохнуть и вновь проголодался. Ему не терпится вкусить твоих прелестей. Но сейчас он не станет спешить - в прошлый раз он поторопился лишь благодаря чудовищному аппетиту.
- Король бросился на постель и положил Блейз к себе на грудь, так, что чувственные соски ее грудей соприкоснулись с его жесткими волосами.
- А теперь поцелуй меня, деревенская простушка, - попросил он. Я жажду коснуться твоих милых губ.

Она склонилась, и их губы встретились в робком поцелуе. Блейз еще никогда не приходилось оказываться сверху, и ее щеки потеплели при этой возбуждающей мысли. Генрих требовательно поцеловал ее в ответ, прижимая язык к ее губам, дразня их, вызывая у Блейз и вожделение, и угрызения совести. Он понял, как она смущена.

- Нет, дорогая, - прошептал он ей прямо в губы, - тебе незачем смущаться. Разве ты не знаешь, как я люблю тебя, Блейз?
- Он осторожно положил ее на спину и взглянул прямо в глаза.
- Твой король любит тебя, моя милая деревенская простушка. Он вручает тебе свое сердце. Неужели ты отвергнешь его? Разве можно быть такой жестокой?

- Мне жаль вашу бедную жену, сир, - пробормотала Блейз, не осмеливаясь верить только что услышанным словам. Разве можно верить тому, что король или любой другой мужчина скажет, чтобы соблазнить женщину? Как жаль, что ей так недостает опыта!

- Милая моя Блейз, - ответил король, - у меня нет жены. Священники давно убедили меня, что брак, совершившийся между мной и принцессой Арагонской, является незаконным перед лицом Бога, - ведь она была замужем за моим братом, Артуром. Вот почему Бог и отказывает мне в сыновьях. Мой брак - тяжкий грех, и потому его нельзя считать настоящим. Мои сыновья от Бесси Блаунт и Мэри Болейн - свидетельства Божий, что с законной женой я буду иметь сыновей, которые мне так нужны.

Ты, моя дорогая, вдова, а я - холостяк, права которого вскоре будут подтверждены папой. Я в этом уверен. Мы можем без опасений любить друг друга, Блейз! Не отвергай меня, любимая, ибо, поступая так, ты разбиваешь мое сердце!

- О Гэл!
- воскликнула Блейз, понимая, что совершает безумный поступок, но не в силах устоять.
- Люби меня, мой повелитель!

Рассудок предостерегал ее: она еще пожалеет о своих словах. В конце концов король предаст ее. Однако после смерти Эдмунда она страдала от тоскливого одиночества, ей недоставало наслаждений, которые испытывают вместе мужчина и женщина. Короля не следовало отвергать, так зачем же медлить, не давая себе насладиться? Хуже, чем сейчас, ее положение уже не станет. В сущности, ее давно уже поздравляют с тем, что ей удалось завоевать благосклонность короля.

Понимая, что одержал победу, Генрих Тюдор покрыл ее лицо страстными поцелуями, склонился над грудью Блейз и попробовал на вкус сначала один, а затем другой сосок.

Его зубы осторожно прикусывали нежную плоть, и по всему телу Блейз разбегались волны удовольствия. Он жадно припадал к ее соскам, заставляя ее вздрагивать от блаженства. Он коснулся коленом ее ног, и они послушно раздвинулись. Улегшись между ее ногами, он направил свое громадное орудие точно в цель одним длинным, плавным движением, которое исторгло у Блейз крик наслаждения и боли. Не спеша он отстранился, а затем вновь вернулся на прежнее место, и каждый раз он проникал в нее все глубже.

Звук, напоминающий плач, слетел с ее уст, и ее ногти впились в сильную и широкую спину короля. Ее бедра неистово задвигались, пока он заполнял ее собой, и, достигнув первой вершины страсти, Блейз закричала, вонзая ногти еще глубже в мускулистое тело.

- Вот оно что!
- довольно пробормотал король ей на ухо.
- У моей кошечки острые коготки! Значит, ей нравится моя любовь. Отвечай же, дорогая: она нравится тебе?

- Да, да!
- задыхаясь, простонала Блейз.
- О Гэл!

Не прекращай эти чудесные муки! Не останавливайся, умоляю тебя!

Чем больше он отдавал ей, тем сильнее разгоралось ее желание. Наконец-то, думал Генрих, он нашел женщину, страстность которой не уступала его собственной! Он не мог поверить, что эта милая простушка, несмотря на свою робость, способна превращаться в разъяренную тигрицу. Он свирепо набрасывался на нее, пока Блейз не изогнулась под ним, и он не излился в ее тайный сад.

Румянец отхлынул от ее лица, но теперь, пока Генрих отдыхал, ее щеки медленно начинали розоветь. Поднявшись с кровати, король прошел через комнату к столу, где стоял графин с крепким красным вином. Наполнив два кубка, он вернулся в жаркую постель и укрыл одеялом Блейз. Осторожно притянув ее в объятия, он поднес кубок к ее губам.

Поперхнувшись, Блейз глотнула крепкого вина и обнаружила, что оно великолепно подкрепляет силы. Убедившись, что вино пришлось ей по вкусу, король глотнул из своего кубка.

- Ты сумела угодить мне; Блейз, - наконец произнес он.
- Ты несказанно угодила своему королю.

- И вы тоже угодили мне, милорд, - отозвалась она.

Генрих рассмеялся, вспомнив, что прежде не слышал этих слов ни от одной женщины. Он не сомневался, что женщины довольны им, но ни одна открыто не признавалась в этом.

- Ты - словно струя свежего воздуха в моей жизни, Блейз Уиндхем. Ни когда еще мне не доводилось любить такую женщину, как ты.

Он снова заговорил о любви. Как просто он обращался с этим словом, но в самом ли деле думал то, о чем говорил?

Впрочем, какая разница? Пока она - его любовница, и, несмотря на свою деревенскую наивность, Блейз знала, что в конце концов им придется расстаться. Даже если церковь даст разрешение на развод с королевой, Генрих Тюдор не женится на дочери нищего баронета из Херефордщира, какой бы страстной она ни была. Его женой должна стать принцесса.

Король задремал, положив на плечо Блейз свою львиную голову. Под мужским обличьем таилась душа одинокого мальчика - Блейз видела, каким беспомощным и добрым стало его лицо во сне. Сейчас она испытывала к королю почти материнские чувства и улыбалась самой себе в полумраке комнаты, освещенной отблеском огня из камина. Но в любви он был отнюдь не мальчиком - это Блейз поняла, несмотря на свою неопытность. Долг каждого подданного служить королю, подумала она, и она будет служить ему телом до тех пор, пока это угодно Генриху.

Он сказал, что любит ее, и Блейз подозревала, что в каком-то смысле он сказал правду. По крайней мере в этот миг он верил своим словам. Генрих Тюдор не был скуп, и Блейз понимала: когда-нибудь, когда придет пора расстаться, он не забудет отблагодарить ее. Вероятно, он выберет для нее мужа, и ей придется послушно выйти замуж, ибо теперь Блейз понимала: женщине нужна мужская защита, чтобы выжить в этом жестоком мире. А пока, в объятиях короля, она была в безопасности и, что еще важнее, могла не тревожиться за судьбу Ниссы. По крайней мере в заботе о дочери она не обманет ожиданий Эдмунда.

Глава 10

Началось лето, и двор перебрался из Гринвича в близлежащий Элтем. Так же как и Гринвич, Элтем окружали обширные парки. Здесь король и его свита проводили дни, охотясь с соколами и с собаками, играя в шары на лужайке, стреляя из луков. Король развлекался, обучая Блейз стрелять, и, к его изумлению, она очень быстро стала метким стрелком.

- Ей-богу, дорогая, мне придется дать тебе офицерский чин, если начнется война, - одобрительно заметил он однажды теплым летним днем.

Стояла настолько теплая погода, что они зачастую проводили на воздухе целые дни, уходя во дворец лишь с наступлением темноты. Устраивались многочисленные пикники, балы и катание на лодках по озеру в королевском парке. Но король часто покидал общество еще ранним вечером, ибо новая возлюбленная не наскучила ему и он по-прежнему изумлялся силе ее страсти. Однако в поведении Блейз на людях не было ничего вызывающего - "Тихая любовница" - так прозвал Блейз кардинал Уолси, и это прозвище сразу прилипло к ней. В отличие от своих предшественниц, Элизабет Блаунт и Мэри Болейн, Блейз Уиндхем не воспользовалась вниманием короля, чтобы завладеть властью. При дворе находились люди, которые считали, что попросту глупо упускать преимущества, открывающиеся перед нею, как перед фавориткой короля. Они не понимали женщины, которая предпочитала не разрабатывать эту золотую жилу, чтобы помочь родственникам и друзьям, что все считали вполне естественным делом. Лишь немногие, вроде Томаса Мора, догадывались, что прекрасная молодая вдова не стремилась завоевать расположение короля и, хотя служила ему верой и правдой, предпочитала делать это с достоинством и скромностью, какие только возможны для женщины в ее положении. Она не нажила себе врагов, и даже те, кто считал ее глупой из-за явного недостатка тщеславия, вскоре были покорены ее добротой, учтивыми манерами, мягким остроумием и обаянием.

Двор вновь переехал - на этот раз в Ричмондский дворец в Суррее. Некогда на том месте, где сейчас стоял Ричмондский дворец, располагался Шин-Мэнор. Когда королю было всего семь лет, Шин-Мэнор сгорел на Рождество - как раз в то время, когда в нем разместилось королевское семейство. Через два года король Генрих VII перестроил поместье, назвав его Ричмондом в напоминание о титуле эрла, который он носил до тех пор, пока не завладел короной Англии после Ричарда III.

Ричмонд представлял собой огромное строение в готическом стиле с мощеным двором. Королевские покои располагались в отдельном крыле, украшенном четырнадцатью башнями и множеством окон. Прибыв в Ричмонд, король обнаружил здесь королеву Екатерину и принцессу Мэри.

Блейз охватило смущение. Уверения Генриха в том, что его брака более не существует, до сих пор успокаивали ее.

Король еще не просил королеву о разводе, не успев набраться смелости, и кроме того, он любил свою дочь, которую уже давно не видел. Так что в Ричмонде Блейз были отведены покои на почтительном расстоянии от комнат королевы и короля.

Екатерине Арагонской уже исполнилось сорок лет. Годы неудачных беременностей и родов жестоко расправились с ее некогда хорошеньким лицом, взиравшим на мир из-под замысловатого и тяжелого головного убора. Хотя королева и одевалась в самые роскошные и изысканные наряды, из-за маленького роста и полноты она выглядела в них нелепо.

С годами она все больше полнела, а цвет ее лица и в молодости был желтоватым. Блейз заметила, что, сидя бок о бок за столом, король не обмолвился с королевой ни словом.

Теперь Блейз сидела рядом с сестрой и зятем, и Блисс не упустила случая заявить, как она относится к появлению королевы во дворце.

- Старая карга!
- пробормотала она однажды за ужином.
- Вы только посмотрите, как надменно она восседает!

Ничего, дайте срок, и она вылетит отсюда - подумать только, она делает вид, что будет торчать рядом с Генрихом до конца своих дней!

- Тише, Блисс, не будь такой жестокой. Королева любит короля, разве ты не понимаешь?

- И ты тоже его любишь!
- прошептала Блисс.

- Я не вправе любить его, как бы мне этого ни хотелось, - возразила Блейз.

Любовь... Нет, она не любила Генриха - по крайней мере так, как любила Эдмунда Уиндхема. Ее ласковый и внимательный муж, так нежно любивший ее, был полной противоположностью могущественному монарху, питавшему к Блейз столь дикую и необузданную страсть. Его желание до сих пор ее пугало.

Но понемногу он начинал ей нравиться. В постели Генрих Тюдор любил поболтать, и вскоре Блейз знала все подробности его детства, когда к нему относились, как ко второму ребенку после всеми обожаемого старшего брата Артура, принца Уэльского. Генрих рассказал Блейз и о том, как женился на принцессе Арагонской, считая, что выполняет предсмертную волю отца. Он поведал, какой тяжкой утратой стала для них с королевой смерть сына, принца Уэльского, которому не исполнилось и шести недель, не говоря уже о последующей череде выкидышей и появлений на свет мертвых младенцев. "Все они были сыновьями", - вздыхал король. Когда епископ показал ему отрывок из Библии, где говорилось, что мужчина, женившийся на вдове брата, становится нечистым, он понял, что Господь недоволен его поступком. Внезапно Генрих уверовал, что его брак никогда не был законным.

Блейз слушала, как он изливает перед ней душу. В свою очередь, король подробно расспрашивал ее, и она рассказывала о своем счастливом детстве в Эшби, о семье, где было восемь дочерей и три сына, о чудесном замужестве с Эдмундом Уиндхемом, о Ниссе, о потере ребенка сразу же после смерти мужа.

- Значит, твоя мать родила одиннадцать детей и не потеряла ни одного из них!
- восхищенно воскликнул король.
- Какие же у тебя чудесные родители, детка! Если бы только я мог взять тебя в жены, у нас был бы полон дом сыновей и дочерей.

- Ты должен жениться на принцессе, Гэл, - возразила Блейз, желая показать, что знает свое место в жизни короля.

Вскоре двор перебрался в Хэмптон-Корт. Выстроенный кардиналом Уолси и великолепно отделанный, ныне этот дворец принадлежал королю. Хотя кардинал и пытался помочь королю расторгнуть брак, подобные дела рассматривались в канцелярии папы крайне медленно, и в попытке угодить королю и не попасть под опалу, от которой пострадало немало придворных, кардинал покинул дом месяц назад. Здесь двор пробыл всего неделю, прежде чем переехать в Виндзор.

Король недолюбливал это место, но Виндзор располагался на пути в Вудсток, где он намеревался поохотиться. В Вудстоке, в обычном деревенском доме, не нашлось бы места для всей свиты, и ей предстояло остаться в Виндзоре.

Вечером перед отъездом из Виндзора - ибо Блейз предстояло отправиться в Вудсток вместе с королем - она столкнулась в коридоре с его дочерью. Блейз низко присела перед девятилетней принцессой Мэри и отступила в сторону, надеясь, что девочка и ее фрейлины пройдут мимо. У принцессы, как и у ее матери, на желтоватом лице ярко выделялись темные глаза. Блейз решила, что ее пепельные волосы прелестны.

Принцесса уставилась на Блейз, не скрывая враждебности.

- Моя гувернантка говорит, что ты дурная женщина, - выпалила девочка.
- Ты украла у моей матери любовь моего отца, ты спишь в его постели, а это запрещено Богом! Ты будешь гореть в аду!

Блейз вздохнула. Ей нечем было оправдаться перед девочкой, которая прошла мимо в сопровождении злорадно ухмыляющихся фрейлин. Но этим же вечером в зале к Блейз подошел паж и доложил, что ее немедленно желает видеть королева. Услышав это, Блейз побледнела, однако ей не оставалось ничего другого, кроме как последовать за ним туда, где восседала королева в окружении дам. Блейз низко присела и опустила голову, чтобы скрыть зардевшиеся щеки.

- Можете встать, леди Уиндхем, - разрешила королева, и Блейз осмелилась взглянуть в ее хмурое лицо. Королева слегка улыбнулась. Насколько мне известно, моя дочь, принцесса Мэри, выказала отвратительные манеры и неделикатность по отношению к вам не далее как сегодня днем.

За это она была наказана. Надеюсь, вы простите ее. Мэри еще так мала. Она обожает отца, но не понимает его.

- Простите меня, мадам, - пробормотала Блейз.
- Мне не хотелось оскорблять вас.

- Знаю, - кивнула королева.
- Вы не такая, как все, леди Уиндхем. В сущности, о вас мне все известно. И я еще не так беспомощна, как считают некоторые. Я знаю своего мужа и то, как он поступает, желая добиться своего. Будьте осторожны. Вы славная женщина, я уверена в этом. Не позволяйте ему причинить вам боль, как он поступал с другими. А теперь можете идти.

Блейз снова сделала реверанс и отошла туда, где ее поджидала Блисс.

- Что нужно этой старой карге?
- спросила сестра.

Блейз только покачала головой.

- Несчастная женщина...
- пробормотала она.

- Что хотела от тебя принцесса Арагонская сегодня вечером?
- спросил король позднее.

- Я скажу, но только не сердитесь, Гэл, - отозвалась Блейз.
- Со мной ничего не случилось, мне только стало жаль бедную леди, которая так великодушно обошлась со мной.

- Я не стану сердиться, - пообещал король, обнимая ее.

- Ваша дочь назвала меня сегодня днем дурной женщиной. Королева извинилась за нее и сообщила, что за свой проступок принцесса была наказана. В оправдание она объяснила, что Мэри очень любит вас.

- Девчонка с каждым днем становится все больше похожей на мать. Надо бы уберечь ее от влияния Екатерины и ее священников, пока они не испортили ребенка. Если это еще не произошло.
- Он притянул Блейз к себе на колени и поцеловал ее, лаская ладонью грудь.
- Не думай о них обеих, Блейз, - велел он.
- Я хочу любить тебя. На этот раз я научу тебя новой затее.

- Какой же милорд?
- спросила Блейз.

- Встань передо мной на колени, дорогая.
- И когда Блейз послушалась, он приказал:

- А теперь возьми моего малыша в рот. Ласкай его так, как я ласкаю твою прекрасную грудь.

- Гэл, я не смогу!
- взмолилась она.
- Так нельзя!

- Выполняй что я приказываю!
- повысил он голос.
- И немедленно! жестким и властным тоном добавил он, а потом, схватив ее за волосы, другой рукой взялся за свое полувздыбленное достоинство и приставил его к губам Блейз.

Блейз знала, что должна повиноваться. Зажмурившись, словно не желая видеть своего позора, она взяла в рот его орудие.

Король застонал, но в этом звуке отчетливо прозвучало наслаждение.

- Ласкай его, - уже мягче повторил он.
- Играй с ним, дразни его языком.., да, вот так!

Она повиновалась - сначала нехотя, но затем обнаружив, что подобные действия вызывают в ней острое возбуждение. Приказав ей остановиться, король уложил се на постель и отплатил мерой за меру. Блейз поняла, какое наслаждение он только что испытал. Она даже не подозревала, что возможно такое блаженство. Его трепещущий, неутомимый язык взволновал ее сильнее, чем копье. Она едва не лишилась чувств.

Утром начался дождь и продолжался несколько дней без перерыва. Король досадовал.

- Вернемся в Гринвич, - наконец решил он.
- Вудсток в дождливую погоду невыносим - это всего-навсего охотничий домик. Поохотимся там осенью.

***

Весь двор с удовольствием вернулся в Гринвич, а королева была отослана в Элтем.

Наступил сентябрь, и ко двору прибыла мистрис Анна Болейн. Ее, сестру Мэри Болейн, год назад за дурное поведение отстранили от двора и отправили домой, в замок Хевер в Кенте Анна Болейн ничем не напоминала старшую сестру, ибо, если Мэри была пухленькой и приземистой, стройная Анна казалась почти худощавой. Мэри обладала светлой кожей, золотисто-карими глазами и каштановыми волосами. У Анны же был желтоватый цвет лица, ее прямые волосы оттенка воронова крыла спускались ниже пояса, глаза напоминали полированный блестящий оникс. Мэри Болейн была хорошенькой, а лицо ее младшей сестры отличалось резкостью черт. Мэри Болейн любили за ее почти детское добродушие, Анну же не любил никто, ибо считали ее заносчивой и раздражительной.

- Безобразная ворона! Распутница!
- заклеймил ее кардинал Уолси, и Анна Болейн немедленно причислила его к своим врагам, которым надеялась когда-нибудь отомстить.

Герцог Норфолкский присматривался к юной родственнице, размышляя, каким образом использовать ее в своих целях. Наконец он заключил, что будет лучше наблюдать и ждать, прежде чем принять окончательное решение, пока кто-нибудь открыто не объединился с этой хитрой девчонкой.

К собственному изумлению, Генрих Тюдор заинтересовался мистрис Болейн. Она была некрасива, но остроумна, а он ценил в женщинах живость ума. Король долго размышлял о том, стоит ли вступить в связь с сестрой бывшей любовницы. Что, если и у нее родится сын? Эта мысль забавляла его. Правда, у мистрис Болейн имелся поклонник в лице юного лорда Перси. И церковь пока не приняла решения относительно принцессы Арагонской, а у Генриха была очаровательная любовница, которую он по-прежнему обожал.

Однако он продолжал исподтишка наблюдать за мистрис Болейн, всегда разодетой по последнему крику моды, окруженной стайкой смешливых юнцов, в которую входили Генри Норрис, Генри Перси и брат Анны, Джордж Болейн.

Короля влекло к Анне Болейн, в чем он не желал признаваться даже себе, - влекло сильнее, чем к любой другой женщине, и он испытывал угрызения совести, вспоминая Блейз, ибо Генрих Тюдор не терпел подобной раздвоенности. Но сердиться на Блейз он не мог, поскольку его деревенская простушка оказалась не только идеальной любовницей, самой лучшей из всех его возлюбленных, но и верным другом и доверенным лицом. Как он мог отказаться от нее, увлекшись мистрис Анной Болейн? Внезапно короля осенило: надо найти мужа для Блейз, чтобы она не осталась беспомощной и беззащитной перед насмешками всего двора. Решение было принято, оставалось лишь подыскать надежного человека.

- Что же мне делать, Уилл Саммерс?
- спрашивал он шута, который на самом деле был вовсе не глуп и уже давно стал поверенным в личных делах короля.

- Обуздать свою похоть, Гэл, - отозвался Уилл, - пока она не сожрала тебя живьем. Леди Уиндхем ничем не заслужила твоего гнева, и, жестоко обойдясь с ней, ты только опозоришь себя.

- Но я не могу подыскать для нее достойного мужа, Уилл. Не хочу, чтобы она осталась несчастной только потому, что мне приглянулась другая.

- Пожалуй, тебе стоит поискать поближе к вышеназванной леди, - изрек шут.

- С чего это ты вдруг начал говорить загадками?
- рассмеялся король, толкая в бок Уилла Саммерса.

- Осенний ветер донес до меня слух, что сегодня ко двору прибыл эрл Лэнгфордский.

- Эрл Лэнгфордский?

- Вот именно, Гэл! Племянник и наследник мужа твоей деревенской девочки. Он пытался встретиться с тобой, но, поскольку он не пользуется влиянием, секретарь отказал ему, и эрл вынужден ждать. Говорят, он не женат и даже не помолвлен. Может, он поможет решить твою задачу?
- И шут склонил голову набок, поблескивая глазами.

- Ты хочешь сказать, Уилл, что я должен выдать ее за эрла Лэнгфордского?
- удивился король.

- Пожалуй, так будет лучше, Гэл, - подтвердил Уилл Саммерс.

- Она презирает Энтони Уиндхема, дружище.

- Почему это, Гэл? Может, скажешь мне?

- Блейз считает, что это он виновен в смерти ее мужа, который приходился дядей нынешнему эрлу. От потрясения при известии о смерти мужа у нее случился выкидыш - погиб ее сын и наследник. Она просто терпеть не может этого Уиндхема, Уилл.

- Но правда ли все это, Гэл? Может, она обвиняет его лишь в отчаянии, как сделала бы всякая убитая горем женщина?

- Судя по моим сведениям, - а я немало потрудился, чтобы пролить свет на это дело, ибо ни один убийца, даже высокородный, не должен оставаться безнаказанным, - обвинения Блейз проистекают от гнева и скорби. Ее предположения лишены почвы.

- Тогда, может быть, ее обвинения против лорда Энтони - плод тайной страсти к этому джентльмену?
- мудро предположил шут.
- Говорят, Гэл, любовь и ненависть - две стороны одной и той же медали.

Несколько долгих минут король обдумывал слова шута и наконец произнес:

- Большинство браков устраивают посторонние люди.

Муж и жена не всегда начинают супружество с любви, но совместная жизнь учит людей ценить уступчивость и смирение, верно, Уилл? Если я выдам леди Уиндхем за эрла Лэнгфордского, она вернется в любимый дом, встретится с дочерью. Девочка получит хорошее воспитание, эрл разумно распорядится ее состоянием, ибо он - ее кровный родственник.

- Можешь предложить ей выбор, от которого она наверняка откажется. Скажи, что она должна выйти за Уиндхема, а если она будет против, выбери ей другого мужа - кажется, она всей душой ненавидит молодого Томаса Сеймура, усмехнулся шут.
- Не думаю, чтобы она отдала ему предпочтение перед лордом Уиндхемом.

Король восхищенно уставился на Уилла Саммерса.

- Похоже, Уилл, ты проворонил свою судьбу. Ты настолько умен, что мог бы править страной!

- Нет, Гэл, - последовал сдержанный ответ, - слава Богу, для этого я не настолько глуп!

Король взорвался хохотом.

- Ты прав, Уилл! Боюсь, ты чересчур умен!

- Так вы примете лорда Уиндхема, милорд Генрих?

- Да, но это будет тайная встреча. Тебе известно, где он остановился?

- Нет, Гэл, но разузнать это нетрудно.

- Тогда найди его и приведи сюда как можно быстрее.

Посмотрим, чего хочет от меня эрл, и в обмен я велю ему жениться на моей милой и прелестной Блейз, а сам приударю за очаровательной мистрис Анной Болейн.

- Если таково твое желание, Гэл, пожалуй, я не стану помогать тебе выдать замуж леди Уиндхем, - посерьезнел Уилл Саммерс.

- Что это с тобой, - Уилл? Почему все вокруг меня так настроены против мистрис Анны?

- Я всего лишь шут, милорд, - откликнулся Уилл Саммерс, - но я не слепой. Эта леди - непростой орешек. Она никому ничего не уступит, не уподобится своей сестре, ибо я вижу по ее глазам - это решительная женщина, которая намерена взять от жизни столько, сколько сумеет. Из Франции до нас не доходили сплетни о ее безнравственности - в отличие от мистрис Мэри, которую король Франциск называл своей лошадкой. Эта леди - девственница, и даже ты не имеешь права соблазнять высокородную девственницу, Гэл. Она назначит высокую цену, и может статься, ты не сумеешь или не захочешь заплатить ее, мой повелитель.

- Я намерен овладеть ею, Уилл, - возразил король.
- Какую бы цену ни назначила мистрис Анна Болейн, я с радостью заплачу ее!

Уилл Саммерс покачал головой. Он искренне любил короля, но иногда Генрих руководствовался скорее желаниями своего орудия, чем доводами рассудка. Женщины были его величайшей слабостью, и наверняка должны были стать причиной его падения. Шут низко поклонился и отправился на поиски эрла Лэнгфордского.

Спустя час он наконец нашел Энтони Уиндхема - тот играл в кости с молодыми придворными в удаленной комнате.

- Милорд эрл?

Энтони Уиндхем оглянулся. Он не знал Уилла Саммерса, ибо шут лишь недавно появился при дворе, как и Блейз.

- Да, я - лорд Уиндхем, - ответил Энтони.

- А я - Уилл Саммерс, милорд, королевский шут. До его величества дошел слух, что вы просили аудиенции, и, зная, что вы прибыли издалека, король решил удовлетворить вашу просьбу. Будьте любезны следовать за мной.

- Но королевский секретарь сказал...
- начал было Тони.

- Секретарь еще глупее, чем я, милорд, - надеюсь, в отличие от вас. Повернувшись, шут быстро пошел прочь.

Энтони сгреб со стола свой выигрыш и бросился вслед за Уиллом Саммерсом, который провел его по коридорам Гринвичского дворца во внутренние покои короля, воспользовавшись потайной дверью и избегая появления в приемной, где толпились джентльмены, падкие на сплетни.

Король обернулся на звук шагов и улыбнулся, протягивая руку.

- Энтони Уиндхем! Как приятно вновь видеть вас здесь.

Мне доложили, что вы хотели меня видеть. В чем же дело, милорд эрл? Уилл, налей нам рейнского! Садитесь, Тони.

- Милорд, я оказался в весьма щекотливом положении, ибо, прибыв сегодня утром ко двору и попросив аудиенции, я узнал новости, ввиду которых моя просьба становится не только бесполезной, но и опасной, и мне бы не хотелось оскорбить вас, милорд, - осторожно произнес он.

Уилл Саммерс подал им кубки и устроился на скамеечке у ног короля. Король так ничего и не понял, поскольку был слишком поглощен своими делами, но шут был готов заложить соверен, что прибытие эрла Лэнгфордского ко двору каким-то образом связано с Блейз Уиндхем.

- Ваша деликатность и скромность заслуживают уважения, милорд, отозвался король.
- Скажите же, зачем вы приехали, и я обещаю, что не обижусь на вашу откровенность.

- Как можно обижаться неизвестно на что, Гэл?
- пошутил Уилл в попытке прояснить положение и помочь эрлу.

Смех короля огласил всю комнату, и он глотнул вина.

- Твоя правда, шут, - кивнул он и, повернувшись к Энтони, приказал:

- Говорите же, милорд эрл!

- Должно быть, вам известно, милорд, - начал Энтони, - что я унаследовал титул от своего любимого дядюшки, Эдмунда Уиндхема. Разница в возрасте между нами составляла всего четыре года, и поскольку он осиротел при рождении, его воспитала моя мать, его сводная сестра. Мы выросли вместе и стали скорее братьями, чем дядей и племянником.

Прошлой осенью я покинул двор, чтобы осмотреть свои земли, - они граничат с землями Эдмунда. Я гостил у дяди и его жены, в поместье Риверс-Эдж. Мы с дядей проводили дни на охоте, а затем, в последний день перед моим отъездом, Эдмунд предложил отказаться от охоты и остаться дома было ветрено и холодно. Но я по глупости начал подтрунивать над ним. Возвращаясь домой тем вечером, мы увлеклись разговором, и неожиданно из леса выскочил олень прямо перед нами. Собаки обезумели, кони встали на дыбы, и Эдмунд не сумел удержаться в седле. Он рухнул на землю. Я спрыгнул с коня и бросился к нему. Он уже умирал, милорд, но каким-то чудом прожил еще несколько минут.

Я встал рядом с ним, неистово ругая себя и видя, как угасает блеск жизни в его глазах Я припомнил, что это мои утренние насмешки привели к такому печальному исходу.

Эдмунд пошевелил губами, и, склонившись к нему, я услышал: "Женись на моей вдове, Тони. Защити ее и моих детей". С этими словами он умер, милорд.

Мы привезли его тело домой, в Риверс-Эдж, и, услышав страшную весть, его жена потеряла сына. После похорон она просила у меня разрешения отпустить ее вместе с дочерью к ее родителям, чтобы она могла оправиться от горя.

Я не смог тогда заставить себя рассказать ей о предсмертных словах мужа, ибо в своем горе она обвинила меня в смерти Эдмунда. Я надеялся известить ее обо всем, когда она вернется обратно в Риверс-Эдж.

И вот через неделю после Пасхи я отправился в Эшби, чтобы проводить домой вдову моего дяди и ее дочь. Можете себе представить мое изумление, когда я обнаружил, что маленькая Нисса осталась на попечении бабушки и дедушки, а ее мать отбыла ко двору! Но леди Морган заверила меня, что ее старшая дочь быстрее оправится от потрясения при дворе, чем в Херефордшире. Я передал леди Морган слова Эдмунда, и она попросила оставить ее дочь при дворе до осени - до тех пор, пока не закончится траур.

Я надеялся, что, приехав осенью ко двору, сумею поговорить с этой леди и передать ей волю Эдмунда, убедить ее выйти за меня замуж - мы могли бы пожениться тридцать первого октября, в годовщину смерти Эдмунда. Но сегодня утром я первым делом узнал, что вдова моего дяди, на которой я поклялся жениться.., гм, пользуется особым расположением вашего величества. Теперь вы понимаете, в каком я затруднительном положении, сир, - закончил Энтони.

Казалось, король глубоко погрузился в размышления, прежде чем ответить:

- В вашем положении нет ничего затруднительного, лорд Уиндхем. Мы оба джентльмены, и потому я могу говорить, не выбирая слов, - так, чтобы у вас не возникало сомнений насчет того, какое место в моей жизни занимает Блейз. С первого мая она была моей любовницей. Ее преданность мне несомненна, ее любят здесь, при дворе. Тем не менее я не в силах отказывать в предсмертном желании кому-либо из моих подданных. Как же я предстану перед Господом, если на мою душу ляжет столь тяжкий грех? И потом, - тут король улыбнулся, словно желая намекнуть:

"между нами, мужчинами", - я не уподобляюсь обычным мужчинам, и мои монаршие аппетиты нельзя насытить даже такой очаровательной леди, как Блейз Уиндхем.

Так что вы сдержите обещание, данное своему покойному дяде, и угодите мне, женившись на этой леди, когда закончится ее траур. Позвольте заверить вас, что у нее чудесный характер, ибо в первые месяцы ее пребывания здесь, при дворе, ее непорочность стала легендой. Понадобилось немало уговоров, чтобы она согласилась выполнить свой долг перед королем. Подобно моей матери и бабушке, Блейз Уиндхем - порядочная женщина. Она станет отличной женой, и, если вы дадите мне время поговорить с ней, можете немедленно просить ее руки. Я поговорю с ней сегодня же, но пока попрошу вас не попадаться ей на глаза. Уилл отведет вас в удобную комнату, вы получите все, что вам понадобится. Комнату вы сможете занимать до тех пор, пока не женитесь на Блейз. О вашей свадьбе я объявлю в самом непродолжительном времени, и церемония состоится здесь, в Гринвиче, если, конечно, леди не сбежит от вас.

Такой поворот дела ошеломил Энтони Уиндхема. Не найдясь с ответом, он поднялся и начал сбивчиво бормотать слова благодарности, а затем последовал за Уиллом Саммерсом из королевских покоев. Шут привел его в небольшую, красиво обставленную комнату с видом на фонтан в парке и камином, в котором уже весело полыхали поленья. Здесь находились кровать, несколько стульев и стол, на котором стояли графин вина и два кубка.

- Здесь вас никто не потревожит, милорд Уиндхем, - сказал Уилл Саммерс.
- Ужин принесут вам в комнату, а я приду, когда король пришлет за вами, - шут учтиво поклонился и вышел.

Тони тихо рассмеялся. "Каким невероятным выдался этот день", - подумал он, качая головой. Подойдя к столу, он налил себе вина и, потягивая его, расположился у камина. Должно быть, он бредит. Только что он поведал королю самую не правдоподобную ложь, и Генрих Тюдор моментально поверил в нее. Он солгал королю, и ради чего? Ради женщины, в которую был влюблен с того самого дня, как впервые ее увидел. Ради женщины, которая ненавидела его и воспользовалась первым удобным случаем, чтобы сбежать. Ради женщины, которая благодаря своей красоте завоевывала себе власть и положение. Ради женщины, которая пробыла в трауре не более полугода!

Дядя Энтони скончался, едва успев удариться о землю в тот ужасный день почти год назад. Он ничего не сказал перед смертью, и Тони не давал ему никаких обещаний. Однако только что он изложил эту ложь так убедительно, что король принял ее за истину. Тони и сам почти уверовал в нее - теперь ему казалось, что именно так все и было. Он поражался самому себе: узнав истинную сущность Блейз Уиндхем, он все равно решился на явную ложь, лишь бы добиться ее. И совершенно неожиданно его старания увенчались успехом! Господи, да это и впрямь был успех! Теперь ему придется жениться на Блейз, даже если он этого не захочет.

Неужели он до сих пор желает ее? В этом Энтони не был уверен. Стоило ему представить Блейз в объятиях другого мужчины, пусть даже короля, как он приходил в ярость.

Представлять Блейз лежащей в постели короля было еще мучительнее. Его даже не столько тревожили мысли о том, что она была женой Эдмунда, сколько новость, что она стала любовницей Генриха Тюдора. Энтони не имел ни малейшего намерения смотреть сквозь пальцы на похождения своей жены, как это делали лорд Тейлбойз и мастер Кэри. Нет, они поженятся здесь, в Гринвиче, но с благословения короля в тот же день уедут в Риверс-Эдж! И это позволение он выпросит у короля еще до свадьбы.

Энтони вновь рассмеялся. "Времени заключать сделку уже не осталось, Тони", - напомнил он себе. Брак улажен, и благодаря ему самому, а не Генриху Тюдору! Поднявшись, он прошелся по комнате, стащил с себя сапоги и улегся в постель. Подгоняемый нестерпимым желанием вновь увидеть Блейз, он проделал путь из Херефордшира вдвое быстрее обычного и теперь вдруг почувствовал страшную усталость. Он заснул так крепко, что не слышал, как молодая служанка на цыпочках вошла в комнату и поставила на стол поднос с холодным мясом, хлебом и сыром.

Этой ночью шел дождь. Сидя в постели рядом со своей прекрасной возлюбленной, король задумчиво ласкал ее груди. Волны желания проходили по его телу, и он понимал, что ему будет недоставать Блейз. Она оказалась удивительно мудрой и страстной женщиной. Ни с кем еще он не испытывал такого удовлетворения. Правда, ее мудрость не сочеталась с коварством, как у мистрис Анны Болейн. Блейз не могла причинить ему боль - ни сейчас, ни потом, если бы их отношения продолжались. Как жаль, что, несмотря на репутацию ее семьи, в которой все дети рождались здоровыми, он не в состоянии сам жениться на Блейз! Из нее получилась бы хорошая королева и добрая мать для сыновей. Пути Господни неисповедимы.

Блейз почувствовала, что он чем-то озабочен, и задумалась, что бы это значило. Она уже не раз замечала, как Генрих украдкой поглядывает на мистрис Анну Болейн. Блейз не стала бы возражать, если бы король решил, что им пора расстаться, но ради этой похожей на кошку распутницы с колким язычком - нет, немыслимо! До нее уже дошли слухи, что мистрис Анна, услышав, как Блейз называют "тихой любовницей", заметила: "Она не столько тиха, сколько тупа, господа". Нет, мистрис Болейн совсем не та женщина, какая нужна Гэлу.

- Что случилось, милорд?
- спросила Блейз, глядя прямо в глаза Генриху.

Он мгновенно оторвался от раздумий и, склонившись, поцеловал ее.

- Давай сначала покончим с более приятным занятием, моя простушка, предложил он, - а затем поговорим.

Несколько минут он ласкал ее соски, зная, что это возбуждает Блейз, а затем вонзился в нее с такой яростью, как никогда не делал прежде, проникая в самую глубину ее лона в приливе растущей страсти. Запрокинув ее руки за голову, он грубо впился в ее губы.

Генрих - восхитительный возлюбленный, думала она.

Ему точно известно, как расшевелить ее, заставить исполнять его желания. Он научил Блейз тому, что не могло представиться даже самому извращенному воображению, и хотя он всегда был силен и любил подчинять ее себе, он ни разу не прибегал к жестокости. И сегодня он любил ее, пока оба не упали в изнеможении, тяжело дыша.

Он взял ее за руку и, повернув, поцеловал в ладонь.

- Я хочу, чтобы ты вышла замуж, - деловито произнес он, и эти слова заставили Блейз затаить дыхание.

- За кого?
- с трудом выговорила она.

- За Энтони Уиндхема, - ответил Генрих, приготовившись к буре, которую, несомненно, должны были вызвать его слова.

- За Энтони Уиндхема?
- она отбросила его руку и рывком села, не сводя глаз с лица Генриха.
- Господи, чем же я не угодила вам, если вы решили выдать меня за человека, который убил Эдмунда?
- Слезы заструились по ее разрумянившимся щекам, и Генрих испытал угрызения совести, ибо не мог видеть плачущих женщин.

- Энтони не убивал своего дядю, Блейз. Я лично распорядился провести расследование. Неужели ты еще сердишься на него?

- Сержусь? Да я его презираю!

- И тем не менее он пообещал твоему мужу, который умер у него на руках, жениться на тебе и защищать твоих детей, - возразил король. Сегодня Уиндхем прибыл ко двору и рассказал мне об этом. Как же я могу не выполнить предсмертную волю твоего мужа? Разве ты способна ослушаться его?

- Я никогда не слышала о предсмертных словах Эдмунда, - подозрительно проговорила Блейз.
- Я не верю Энтони!

- Но зачем ему лгать, Блейз? Он рассказал мне, что не мог признаться во всем сразу же потому, что ты была убита горем. Он собирался обо всем рассказать тебе этой весной, но когда приехал в Эшби и обнаружил, что тебя там нет, твоя матушка уговорила его подождать до осени, до официального окончания траура.

- Шестнадцатое сентября...
- проговорила Блейз и вдруг вскрикнула:

- О, как он бессердечен! Он явился сюда шестнадцатого сентября! Вы знаете, что это за день? Сегодня четвертая годовщина нашей свадьбы с Эдмундом Уиндхемом!

- По-моему, он об этом даже не вспомнил, Блейз, - мягко заметил король.

- А в канун Дня Всех Святых будет годовщина смерти Эдмунда... печально добавила она.

- Свадьба состоится в моей часовне пятого ноября, - сообщил король. Я сам поведу тебя к алтарю. Я пообещал Энтони Уиндхсму, что скажу тебе об этом сегодня вечером, - стало быть, дорогая, сегодня мы в последний раз вместе.

Завтра будет объявлена твоя помолвка с эрлом Лэнгфордским. Я не намерен наставлять ему рога - мне известно, что он гордый человек.

- Я не выйду за него, - упрямо выпалила Блейз.
- Ни за что!

- Тогда, - усмехнулся Генрих Тюдор, - ты выйдешь замуж за Томаса Сеймура - но так или иначе свадьба состоится пятого ноября, моя деревенская простушка, - в голосе короля отчетливо послышались упрямые нотки.

- Неужели вы готовы отдать меня Томасу Сеймуру?

Этому негодяю, который каждый день будет разносить по всему двору сплетни о том, как он любил меня, и хвастаться, что отбил у вас любовницу?

Король об этом не подумал и теперь решил не настаивать: брак с Томасом Сеймуром оказался неудачной и глупой выдумкой.

- Этого я не учел, дорогая, - признался он.
- Но я не потерплю непослушания, Блейз Ты станешь женой Энтони Уиндхема! А теперь, - продолжал он, притянув ее к себе, - не будем тратить времени - у нас его и так почти не осталось...

- Ушам не верю!
- закричала Блисс, услышав эту новость на следующее утро от сестры.
- Король отказался от тебя? Ради этой дряни Болейн? Да, я знаю! Должно быть, правду говорят, что она ведьма, - это не иначе как колдовство!

- О черт, Блисс! Придержи язык!
- предупредил Оуэн Фицхаг свою прелестную жену.

- Мы, кажется, в своей комнате!
- фыркнула в ответ Блисс.
- Или и здесь я не имею права говорить то, что думаю?!

- Только не во дворце короля!
- отозвался ее муж.
- Ты пробыла при дворе уже достаточно долго, чтобы знать, что и стены имеют уши, - он повернулся к Блейз.
- Так будет лучше, Блейз.

- Я не любила его, Оуэн, и потому мое сердце не разбито. Я всегда знала, что когда-нибудь мне назначат содержание и отошлют от двора. Но выйти замуж за Энтони Уиндхема! Только это меня и тревожит. По ночам мне еще снится Эдмунд и синее личико моего сына. И потом я беспокоюсь за Гэла, ибо Блисс права. Мистрис Анна словно околдовала его и, боюсь, не с добрыми намерениями. Видишь ли, Оуэн, мне лучше других известно, что Гэл - всего лишь мужчина, такой же, как все другие. Понимаю, ему нужна жена, чтобы рожать сыновей, и хотя мистрис Анна наверняка повторит мой путь и путь своей сестры, она может причинить королю немало бед.

Оуэн кивнул, поняв вдруг, чем Блейз привлекла внимание короля. Такую доброту редко встретишь у женщин, и, кроме того, она была совсем не глупа.

- Ему будет недоставать тебя, - тихо произнес эрл Марвудский.
- По ночам он будет просыпаться, искать тебя и вспоминать, что натворил.

- А как же Энтони Уиндхем?
- напомнила Блисс.
- Что, если он сказал королю правду? Неужели он отважился солгать ему?

- Это тоже беспокоит меня, - призналась Блейз.
- Зачем ему понадобилось лгать? Причин я не вижу, значит, остается предположить, что он сказал правду. Но нет ничего лестного для меня в том, что он попросил у Гэла позволения жениться на мне из чувства долга. Будь проклят этот ублюдок!

Тут в дверь постучали, и Бетти впустила Энтони Уиндхема. Оуэн Фицхаг шагнул ему навстречу с раскрытыми объятиями.

***

- Как приятно видеть тебя. Тони! Если я правильно понял, скоро мы породнимся.

Энтони Уиндхем оглядел комнату, отыскивая Блейз, и на мгновение утратил дар речи. Он уже успел забыть, как она прекрасна, но, увидев ее у камина в розовом шелковом платье с распущенными по плечам медовыми волосами, он почувствовал, как оживают воспоминания. Однако глаза Блейз излучали презрение. Значит, такой поворот событий ее не радовал. "Очевидно, ей доставляет удовольствие быть наложницей короля", - подумал Энтони, ощущая, как в нем закипает гнев.

- Примите мои поздравления, мадам, - произнес он.
- Должно быть, король уже известил вас о приближающейся свадьбе, - его голос был холоден, - и Блисс не смогла сдержать дрожи.

- Да, прошлой ночью, когда мы развлекались, - зло отозвалась Блейз и уловила в его глазах презрение.
- Если вам это еще не известно, свадьба назначена на пятое ноября, - она с вызовом взглянула на Энтони. Как он смел осуждать ее! Откуда ему знать, каково быть женщиной, беспомощной перед властью короля?

- Король сообщил мне об этом сегодня утром, мадам.

Кроме того, он заявил, что ваша интимная связь отныне прекращена. Полагаю, вы помните, как надлежит вести себя графине Лэнгфорд?

- Так же хорошо, как помню, отчего погиб Эдмунд, - обманчиво-сладким голоском отозвалась она.

- Давайте же отметим это событие, - вмешался Оуэн Фицхаг, предпринимая усиленные попытки разрядить напряженную атмосферу в комнате - особенно потому, что его жену, казалось, пугала ссора между Блейз и Тони.

- Нечего здесь отмечать, - сердито выпалила Блейз и вышла из комнаты.

Блисс, которой до сих пор было неведомо смущение, только с недоумением посмотрела вслед сестре.

Оуэн Фицхаг спокойно наполнил три бокала. Подняв свой, он произнес:

- Тони, ты скоро узнаешь: дочери Морганов обладают не только горячим нравом, но и пылким темпераментом, и с ними трудно соскучиться!

- Оуэн!
- наконец пришла в себя Блисс и возмущенно взглянула на мужа.
- Что за отвратительные вещи ты говоришь про нас!

- Я всего лишь сказал правду, - попытался оправдаться эрл Марвудский, и Энтони Уиндхем невольно улыбнулся.

- Вам часто приходится наказывать Блисс?
- учтиво спросил он, и его глаза потеплели.

"Как он красив", - подумала вдруг Блисс, увидев, что глаза Энтони приобрели совсем иной оттенок.

- Нет, - ответил Оуэн, - я никогда не наказываю ее, поскольку нашел более приятный способ умерить ее пыл, - разве я не прав, моя обожаемая?

- И таким же способом я слежу за его поведением, - медовым голоском подтвердила Блисс.
- Я права, милорд?

Тони рассмеялся и с грустью заметил:

- Вряд ли мы с Блейз когда-нибудь будем так же счастливы.

- Зачем же тогда ты женишься на ней?
- спросил Оуэн Фицхаг.

- Потому, что он ее любит!
- вмешалась Блисс.
- Ведь это правда, Тони?
- И на краткий миг она увидела, каким беззащитным стало его лицо.

- Да, я люблю ее. И всегда любил, - последовал спокойный ответ.

- Так вот почему вы никогда не обращали внимания на Дилайт, - поняла Блисс и вдруг спохватилась:

- О, бедняжка Дилайт! Она будет убита горем, узнав, что вы женитесь на Блейз. А может быть, она уже знает?

Тони отрицательно покачал головой, а Оуэн рассудительно заметил:

- Это было бы лучшим выходом для Дилайт. Она не покидает Эшби уже целых два года. Теперь, возможно, она обратит внимание на кого-нибудь из юношей, которые безуспешно пытаются ухаживать за ней!

- Оуэн, ты ничего не понимаешь! Мужчинам все кажется слишком простым или черным, или белым, - раздраженно выпалила Блисс.
- Я думала, после стольких лет жизни со мной ты начал понимать, что так не бывает.

- С тобой, моя дорогая Блисс, нельзя быть уверенным ни в чем, отозвался Оуэн Фицхаг.

- И с Блейз тоже, - подтвердила Блисс, взглянув на будущего родственника.
- Вы должны прийти к согласию, Тони, - нельзя же заводить ссору у алтаря!

При упоминании о Блейз и ссоре глаза Энтони вновь затуманились. Теперь он открыто признался в любви к ней и подозревал, что вскоре пожалеет о своей смелости. Он по доброй воле связался с мегерой, которая явно ненавидела его. Как же он мог рассчитывать на счастье? Однако он не терял надежды образумить Блейз. Через несколько кратких недель им будет суждено соединиться и провести вместе остаток жизни. Думая об этом, Энтони почему-то погрустнел и одним глотком допил содержимое бокала.

Он обнаружил, что жизнь при дворе ничуть не изменилась. Повсюду возникали слухи и сплетни, и сейчас эти сплетни касались перемены в отношениях короля и леди Уиндхем, поскольку король во всеуслышание объявил о помолвке своей любовницы с Энтони Уиндхемом, эрлом Лэнгфордским. Неужели король решил сделать Тони Уиндхема отцом своего будущего ребенка? У леди Уиндхем имелась всего одна служанка, упрямая краснощекая деревенская женщина, неподкупная и суровая, и потому никто не знал наверняка, ждет ли ребенка по-прежнему стройная Блейз.

Было очевидно, что король ни в коей мере не сердится на Блейз Уиндхем, ибо с ней он по-прежнему был добр и внимателен. Значит, Блейз не лишилась его милости, тем более что она и теперь жила в покоях, расположенных прямо над королевскими. Это дало пищу еще более противоречивым слухам, и самые извращенные сплетники подозревали, что король и эрл делят любовь леди Уиндхем.

Затем, разумеется, возникли подозрения, что король обзавелся новой возлюбленной. Обладателям самых зорких глаз и острых языков не понадобилось много времени, чтобы обнаружить: мистрис Анна Болейн вдруг стала предметом его особого внимания - с тех пор, как леди Уиндхем была освобождена от своих обязанностей с приближением свадьбы. Эта осень выдалась на редкость богатой событиями! С одной стороны, король ухаживал за новой возлюбленной, с другой - его прежняя возлюбленная при всех то и дело затевала ссоры с будущим мужем - к вящему удовольствию всего двора.

- Неужели для ссор вам не хватает времени, которое мы проводим наедине, милорд?
- с негодованием спрашивала Блейз, когда Энтони однажды вечером провожал ее из зала.

- Я постараюсь сдерживаться, когда вы будете вести себя подобающим образом, мадам, - последовал резкий ответ.

- Мы с лордом Невилем всего-навсего беседовали. Нас окружали люди, мы были на виду. Что, по-вашему, он мог предпринять в таких обстоятельствах?

- Лорд Невиль откровенно смотрел вам за вырез платья, - выпалил Тони.
- Еще минута, и он сунул бы туда руку и принялся бы лапать вас у всех на виду!

Блейз яростно ударила его по щеке.

- Как вы смеете!
- вскричала она.
- Я никогда не вела себя, как уличная шлюха, и не собираюсь становиться ею впредь! А вы выставляете себя на посмешище!

- Понятно, - холодно отозвался Энтони.
- Конечно, разыгрывать шлюху перед королем и перед простым пэром - разные вещи.

От ярости кровь бросилась в голову Блейз.

- Вы ничего не понимаете, милорд!
- выпалила она.
- Ровным счетом ничего! Но если вы считаете меня настолько распутной, зачем же хотите жениться на мне? Наверняка какая-нибудь прыщавая и глупая деревенская девчонка подойдет вам гораздо лучше!

- Возможно, вы и правы, - отозвался Энтони.
- Но я дал клятву Эдмунду, а я всегда был человеком слова! Я женюсь на вас, Блейз, а затем увезу вас домой, в Риверс-Эдж - там вы будете вести себя, как подобает моей жене, и рожать мне сыновей, чтобы род Уиндхемов не прервался.

Блейз отпрянула.

- Я была готова родить сына! Это вы убили его!
- она схватила фарфоровую вазу и изо всех сил швырнула ее в голову Энтони.

Он увернулся, и ваза, расплескивая воду и рассыпая засохшие лепестки цветов, разбилась о стену. Энтони угрожающе шагнул к Блейз, потемнев лицом от гнева.

- Смелее!
- подбодрила его Блейз.
- Ударьте меня, если посмеете! Король еще не настолько влюблен в мистрис Анну, чтобы я не сумела обратить его гнев на вашу голову, будь она проклята! Я расскажу ему, до чего вы дошли! Ему всегда нравилась моя нежная кожа, и если ее испортит синяк, вы об этом пожалеете. Попробуйте только прикоснуться ко мне, и король тут же обо всем узнает!

- Чертова сука!
- прорычал он и, развернувшись, бросился из комнаты, сопровождаемый насмешливым выкриком Блейз: "Трус!"

Король позвал Блейз к себе на следующий же день и, усадив ее на колени, сказал:

- Над твоими ссорами с будущим мужем потешается весь двор, моя деревенская простушка. Напрасно ты по каждому поводу споришь с Тони. Кое-кто поговаривает, что я принуждаю тебя к этому браку, и это меня не радует: ты же знаешь, я выдаю тебя замуж только для того, чтобы ты жила в безопасности в собственном доме. Ты не создана для королевского двора, Блейз Уиндхем, и, как только выйдешь замуж, отправишься домой. Ты меня понимаешь?

- Я понимаю вас больше, чем вам кажется, Гэл, - ответила она, и ее нижняя губа задрожала, а глаза наполнились жгучими слезами.

- Я любил тебя, Блейз, - мягко продолжал король, - но тебе не следовало впадать в заблуждение. Я не раз предупреждал тебя: я не такой, как другие мужчины. Я - король! Ты понимаешь, что я хочу сказать, дорогая?

Блейз молча кивнула, и король отпустил ее. Она все понимала. О, она прекрасно понимала его! Как сказала Блисс несколько недель назад, король решил с ней расстаться. Он позаботился о том, чтобы найти ей достойного мужа, и теперь умывал руки, пытаясь сосредоточить свои усилия на погоне за мистрис Анной, этой шлюхой с кошачьим лицом!

Если Блейз не переступит границ приличия, он будет благоволить к ней. Но Генрих Тюдор ясно дал ей понять: если ее ссоры с Энтони Уиндхемом не прекратятся, он, король, станет ее врагом.

Бросившись к себе, она заперлась в спальне - к величайшему огорчению Геарты. Блейз было необходимо побыть одной и подумать. Почти год гнев, вызванный преждевременной кончиной Эдмунда, терзал ее. Хотя со временем Блейз начала понимать, что несправедливо обвинила Энтони Уиндхема, она не могла признаться в этом открыто - а вот теперь это требовалось сделать, чтобы добиться мира.

Генрих Тюдор настаивал на немедленном примирении будущих супругов.

Она любила Эдмунда Уиндхема первой чистой любовью невинной девушки. Если бы он остался в живых, она любила бы его всю жизнь. Он дал ей все, чего Блейз только могла пожелать, и даже более того. Свою преданность. Нежную любовь. Свое имя. Малышку Ниссу. Риверс-Эдж. Блейз и не подозревала, что двое людей могут быть так счастливы вместе, как были счастливы они с мужем. Но Эдмунд ушел из ее жизни так же внезапно, как и появился.

Что касается короля, она не стремилась завоевать его милость. Однако с Генрихом Тюдором она познала иную любовь. Она быстро поняла, что нужно этому властному, решительному, блестящему монарху. Генрих нуждался в доброй женщине, которая покорно шла бы за ним, даря ему неподдельную страсть. Лишь немногие - принцесса Арагонская, Уилл Саммерс, сама Блейз - замечали за величием Гэла мальчишескую неуверенность. Этому мальчику нужны были утешение и ободрение, какие могла дать только заботливая женщина. Да, король нуждался в Блейз, но никогда бы не признался себе в этом Блейз задумалась о том, кто теперь утешит короля. Несомненно, не мистрис Анна Болейн с ее французскими замашками и непомерным тщеславием.

Но что же осталось ей? Какую любовь предложит ей Энтони Уиндхем? Нельзя вернуться в прошлое и отдать ему то, что она отдала Эдмунду. Энтони не сумеет стать для нее и тем человеком, каким был Генрих Тюдор, - впрочем, об этом Блейз и не сожалела. Она задумчиво покачала головой. Почему вообще она задумалась о любви, вспоминая Тони? Он не любит ее и вряд ли когда-нибудь полюбит. Он женится на ней только потому, что дал обещание умирающему Эдмунду. Блейз постепенно поверила в это, потому что у Энтони не было причин лгать.

Любовь между ними невозможна. Но тогда какие же чувства они будут испытывать друг к другу? Она не настолько глупа, чтобы не понимать: истинная любовь в браке - редкое явление. Большинство людей женятся по иным соображениям - ради собственности, детей, или же исполняя долг перед семьей. Каким же образом они ухитряются ужиться, не испытывая никаких чувств? Ей так везло всю жизнь: родители нежно любили друг друга, она любила Эдмунда, ее сестры тоже вышли замуж по любви. Но все это, как понимала Блейз, исключения из правил.

Когда нет любви, что же остается супругам? Дружба?

Уважение? Просто снисходительность? Энтони ее не любит. Неужели он любит другую женщину? А может, его возлюбленная - простая крестьянская девушка, которая уже успела родить ему детей? Этого Блейз не ведала и была вынуждена признаться себе, что Энтони Уиндхем остается для нее незнакомцем. Но если она попытается простить ему смерть Эдмунда, возможно, они сумеют построить семью.

Ей следовало попытаться. Нельзя же всю жизнь провести в гневе, мучаясь от желания вонзить нож в его черное сердце!

Через несколько дней Энтони станет ее мужем, и они покинут Гринвичский дворец. Ей больше не к кому будет бежать за утешением. Блейз грустно улыбнулась - король уже не принадлежит ей. Он сам недавно заявил об этом.

Ей придется смириться Она просто обязана это сделать!

- Миледи! Миледи!
- послышался крик Геарты и стук в дверь.
- Миледи, Бетти говорит, что мистрис Блисс зовет вас немедленно!

Блейз отперла дверь и торопливо вышла из спальни.

- Где моя сестра?
- спросила она горничную Блисс.

- Она в своей комнате, и ей очень плохо, миледи! О, ей так плохо, бедняжке!

Блисс была бела как полотно. Ее уже дважды вырвало в серебряный таз, и теперь у нее от слабости закрывались глаза.

- Это кошмар!
- причитала она.
- Уже второй раз за неделю. Что со мной?.. Да нет же, другое платье, не это, глупая девчонка! Я же говорила, что оно стало мне слишком тесным. О Блейз, как мне плохо!

- Когда у тебя в последний раз были недомогания, Блисс?
- спросила ее сестра.

- При чем тут это? Ты же знаешь, у меня они часто задерживались - вот еще одна большая разница между Блайт и мной.

- Так когда же?

- Три или четыре месяца назад - впрочем, не помню.

- Ты ждешь ребенка, - деловито заключила Блейз.

- О нет!
- воскликнула Блисс.
- Этого не может быть!

Оуэн всегда говорил, что мы сможем пробыть при дворе до тех пор, пока у нас нет детей, но как только появится ребенок, мне придется уехать домой!

- Тебе давным-давно пора было обзавестись ребенком, - заметила Блейз.
- У Блайт уже двое, и она ждет третьего. Если бы Эдмунд был жив, я тоже родила бы двоих.

Пришло и твое время, Блисс. И потом, если ты подаришь Оуэну нескольких сыновей и дочерей, ручаюсь, он позволит тебе вернуться ко двору. Он склонен к тихой деревенской жизни не более чем ты, а ты никуда не отпустишь его одного - в этом я уверена, - усмехнулась Блейз.

- Разумеется, не отпущу, - решительно подтвердила Блисс.
- Если только мне придется торчать в поместье, пусть и Оуэн остается со мной.

- Зачем это нам понадобилось уезжать в поместье?
- удивился Оуэн, который вошел в комнату жены в сопровождении Тони и услышал эту последнюю фразу.

- Потому, что у меня будет ребенок, - не задумываясь, выпалила Блисс.

- Ребенок!
- Лицо эрла Марвудского расплылось в сияющей улыбке.
- Так у нас будет ребенок, мадам? Это великолепно! Чудесно!
- Когда восторг слегка поутих, он задумался.
- Но зачем мне покидать двор, если ребенок будет у тебя?

- Затем, сэр, что без вас я никуда не поеду, - заявила Блисс.

- Но двор - неподходящее место для ребенка!
- ужаснулся Оуэн.

- Согласна с вами, - ответила его жена, - но без вас мне будет тоскливо, милорд, а чтобы благополучно родить сына, я должна быть счастлива, верно? Чтобы быть счастливой, мне надо все время быть рядом с вами, а вам - не изображать из себя холостяка для всех вертихвосток Гринвича, пока я, вынашивая вашего ребенка, толстею как на дрожжах в деревенской глуши!

- Нет, Блисс, дорогая моя...
- начал было Оуэн Фицхаг.

- Нет, Оуэн...
- перебила его Блисс.

Блейз молча пересекла комнату, взяла Тони под руку и вывела его за дверь.

- У них назревает ссора, - тихо объяснила она, а затем с улыбкой добавила:

- Пожалуй, нам ни к чему брать уроки ссор, верно, милорд?

- Да, мадам, в этом искусстве мы оба преуспели.

- Я бы сказала, что в этом искусстве нам нет равных, - поправила Блейз.
- Возможно, между нами со временем что-нибудь изменится.

- Каким же образом вы предлагаете этого добиться, мадам?

- Точно не знаю, милорд, но нам не следует привозить в Риверс-Эдж свои размолвки. Мне бы не хотелось огорчать Ниссу.

- Вы слишком редко вспоминали о дочери с тех пор, как бросили ее девять месяцев назад, - не преминул уколоть ее Тони.

- У моих родителей с ней ничего не случится, - ответила Блейз сквозь стиснутые зубы. "Ни за что не стану ссориться с ним", - молча поклялась она.

- Нисса теперь в Риверс-Эдже, где ей, и место, - возразил Тони.

- Вы забрали мою дочь? Да как вы посмели?!
- вспылила Блейз, но вспомнив, что за ними наблюдают, понизила голос.

- Нисса - леди Уиндхем, мадам, и ее место в Риверс-Эдже. Это ее дом, Эдмунд хотел видеть ее там.

- Я сама привезла бы ее обратно, - заметила Блейз, стараясь говорить ровным голосом.
- Мне лучше вашего известно, что было угодно ее отцу. В Эшби у Ниссы есть друзья, мои маленькие братья, а опыт ее бабушки в воспитании детей не вызывает сомнений.

- А теперь она живет у себя дома, под присмотром моей матери, ответил Тони, удивленный тем, что Блейз до сих пор не сорвалась.

- Вы не имели права увозить Ниссу из Эшби, милорд.

- Я - эрл Лэнгфордский, Блейз. Благополучие дочери моего предшественника - моя забота.

- Я больше не стану спорить с вами, сэр, - решительно заключила Блейз.
- Нисса в безопасности, но на будущее прошу вас запомнить, что ее мать - я, а не вы.

- Постараюсь не забывать об этом до тех пор, пока то же самое будете помнить и вы, - отозвался Тони, и Блейз сжала зубы, чтобы не взорваться.

Последующие несколько дней, по мере того как дата их свадьбы приближалась, Блейз всеми силами старалась сдержать свой пыл, общаясь с женихом. Задача оказалась не из легких. Чем старательнее она пыталась найти между ними нечто общее, основание, на котором можно строить семью, тем упорнее Энтони изводил ее придирками и колкостями.

Однако король был доволен Блейз. Однажды днем он отвел ее в сторонку и предложил прогуляться в картинной галерее.

- Мы весьма довольны вашим смирением, миледи.

- Я всегда рада угодить вам, ваше величество, - робко ответила Блейз.

Генрих Тюдор усмехнулся. Блейз никогда не огорчала его, думал король, даже в начале их связи, от которой она пыталась уклониться.

А в этот момент за углом картинной галереи мистрис Анна Болейн кусала губы в ярости, наблюдая, как маленькая ручка леди Уиндхем покоится в ладони улыбающегося короля. С другого конца галереи за парой наблюдал эрл Лэнгфордский, гадая, неужели король решил сделать его рогоносцем. В нем медленно закипал гнев.

Пятого ноября 1525 года леди Блейз Уиндхем была обвенчана с Энтони Уиндхемом, эрлом Лэнгфордским, в королевской часовне Гринвичского дворца самим кардиналом Уолси. Невеста была одета в платье из роскошного апельсинового цвета бархата, густо расшитого золотом, жемчугом и топазами по лифу и рукавам, и в нижнюю юбку того же оттенка. Манжеты и воротник ее нижней кофточки были отделаны золотым кружевом. Медовые волосы Блейз, разделенные на прямой пробор и закрывающие уши, были собраны сзади в элегантный французский узел и перевиты нитями жемчуга. На шее мерцало ожерелье из жемчуга и топазов, в ушах покачивались жемчужные серьги. Наряд жениха не уступал наряду невесты, он был сшит из роскошного черного бархата, унизанного жемчугом и расшитого золотой нитью. На груди висела золотая цепь с крупными жемчужинами, с плеч спускался бархатный плащ длиной до колена, подбитый и отороченный собольим мехом.

Король сам повел невесту к алтарю - над этим никто не решился посмеяться вслух, но втайне было высказано немало колких шуток. Эрл и графиня Марвуд сопровождали новобрачных, поскольку были родственниками невесты.

Церемония состоялась рано утром, а после нее король устроил завтрак. За здоровье молодых выпили немало вина, перед отъездом они получили благословение от самого кардинала Уолси.

- Будем надеяться, их брак продлится дольше, чем молитва кардинала, пробормотала мистрис Анна Болейн своему брату Джорджу.

- Но король пока еще не твой, сестренка, - прошептал в ответ Джордж Болейн.

Анна Болейн загадочно улыбнулась.

- Он будет моим, - негромко пообещала она.
- Будет непременно, Джордж, вот увидишь, особенно теперь, когда он избавился от этой несносной леди Уиндхем.

- Незачем было предпринимать столь изощренный план, если ты попросту решила последовать по стопам Мэри, - усмехнулся Джордж Болейн.

- Не для того я хранила девственность все эти годы, чтобы стать шлюхой вроде сестры, - фыркнула мистрис Анна.

- Ты не хочешь быть любовницей короля?
- изумился Джордж Болейн.

- Его любовницей? Конечно, нет! Я ни за что не стану любовницей ни одного мужчины в мире!

- Тогда что же ты затеяла, Анна?
- допытывался Джордж Болейн.

- Я буду его женой, Джордж, - заявила Анна.
- Я буду королевой! Только ради этого я избавила короля от Блейз Уиндхем!

Джордж Болейн запрокинул голову и захохотал.

- Ей-богу, Анна, таких женщин, как ты, больше нигде не сыщешь! бормотал он сквозь смех.

- Так и есть, братец, - подтвердила мистрис Анна и неуловимым движением потянулась и поймала букет невесты, который только что бросила Блейз. Прижав его к груди, Анна склонилась над букетом, вдыхая сладкий аромат фиалок и поздних роз.

Не в силах сдержать веселье, Джордж Болейн расхохотался еще громче.

ЧАСТЬ IV

Риверс-Эдж, осень 1525 года - май 1527 года

Глава 11

Они покинули Гринвичский дворец в разгар дня, разместившись в четырех экипажах. Два из них везли багаж и слуг, а в первом и втором ехали эрл Лэнгфордский и эрл Марвудский с женами. Небольшую кавалькаду сопровождали две дюжины вооруженных всадников. Путникам пришлось сделать большой крюк, огибая Лондон и таким образом сокращая время пути по меньшей мере на полдня. Большую часть дороги им предстояло проехать всем вместе и расстаться только в пяти милях от границ поместья Риверс-Эдж, где Оуэн и Блисс поворачивали на запад, к Марвуд-Холлу.

Дорожный экипаж Лэнгфордов был вместительным и удобным - с двумя мягкими сиденьями, обшитыми хорошо продубленной кожей, и настоящими стеклянными окнами, которые можно было открывать. Здесь нашлось достаточно места для ног Тони, рост которого достигал шести футов.

Экипаж был весьма широк, и потому молодожены могли сидеть в нем рядом, а между ними еще оставалось место.

Внутренние стены экипажа были обиты кожей, как и сиденья, а на них были укреплены небольшие серебряные подсвечники на две свечи каждый.

Блейз переоделась в дорожное платье из дорогого темно-зеленого бархата и плащ, отделанный серым кроличьим мехом. Стоял холодный, но безветренный и солнечный день.

Там и сям вдоль дороги на деревьях еще сохранились пестрые листья. Лошади двигались мерным шагом. Энтони послал в Риверс-Эдж за подставами, чтобы менять лошадей каждый день или в случае, если какая-нибудь из них захромает. В дороге им предстояло провести несколько дней, и потому в лучших постоялых дворах по пути уже были заказаны комнаты.

Большую часть времени у путников не находилось темы для разговора.

- Сегодня на церемонии вы были так же прелестны, как и во время первой свадьбы, - неловко выговорил Энтони.

Зачем ему понадобилось напоминать о свадьбе с Эдмундом? Только спустя некоторое время Блейз поняла, что он хотел сделать ей комплимент. Вероятно, Энтони лишь с запозданием вспомнил, что мысли о первом браке могут причинить ей боль.

- Благодарю вас, милорд, - сумела ответить она.
- А вы были самым привлекательным из женихов, каких мне доводилось видеть. Несколько дам были безутешны.

Больше ни один из них не придумал, что сказать, и несколько миль они ехали в молчании. Наконец Энтони спросил:

- Вы не замерзли, Блейз?

Она отрицательно покачала головой. В экипаже вновь воцарилась тишина. Будучи не в силах выдержать такое напряжение, Энтони велел кучеру остановиться и обратился к Блейз:

- С вашего позволения, мадам, я хотел бы немного проехаться верхом.

- Как вам будет угодно, милорд, - отозвалась она, и когда Энтони неловко выбрался из экипажа, с трудом сдержала ироническую улыбку при виде его поспешного бегства. По крайней мере, подумала Блейз, теперь между ними не вспыхивают ссоры. Но вскоре она погрустнела. Неужели так будет до конца жизни? Разве можно строить семью на бездонной пропасти, разделяющей их? Экипаж вновь тронулся с места, и Блейз закрыла глаза в попытке сдержать слезы, жалящие ей веки.

Когда они покидали Гринвичский дворец, в экипаж положили корзину с едой, но хотя часы проходили быстро, Блейз еще не успела проголодаться, как и Энтони. Если не считать краткой остановки, чтобы дать отдых лошадям, они не тратили времени даром. Незадолго до того, как последний луч солнца погас на западе, кавалькада остановилась у гостеприимного постоялого двора под названием "Лебедь". К этому времени Блейз успела продрогнуть, а в доме было тепло, приветливо горел огонь в камине.

Лицо Блисс приобрело зеленоватый оттенок.

- Ей весь день нездоровилось, - объяснил Оуэн со встревоженным и растерянным видом.

- До Марвуд-Холла я не доживу, - скорбно подтвердила Блисс.

- Ты же ждешь ребенка, Блисс, а не страдаешь животом, - попробовала образумить сестру Блейз, а затем повернулась к Оуэну.
- Чем вы пытались ей помочь?
- спросила она.

- Помочь? А что я мог сделать? Я утешал ее несколько часов подряд с тех пор, как мы сделали последний привал, - отозвался Оуэн.
- Один раз ее вырвало прямо в мой новый бархатный берет, и его пришлось выбросить.
- Оуэн был явно расстроен.
- А ведь на нем были страусовые перья...

Блейз разразилась хохотом при мысли, что Блисс извергла весь свой завтрак прямо в роскошный новый берет мужа. Только яростные взгляды эрла и сестры заставили ее сдержаться. Она повернулась к жене владельца постоялого двора.

- Будьте добры, принесите мятного эликсира и горячей воды для леди Фицхаг, - попросила она и повернулась к Оуэну:

- Поезжайте завтра вместе с Тони, а Блисс я возьму к себе в экипаж. Горевать вместе с женой по поводу ее тошноты - напрасный труд. Блисс следует отвлечь от ее страданий, вместо того чтобы уделять им столько внимания. Ее нужно развлекать, а не сочувствовать, Оуэн, и завтра я сама об этом позабочусь. А теперь, Блисс, выберем тебе что-нибудь на ужин.

- Мне сейчас не до еды, - простонала Блисс.

- И все-таки перекусить тебе придется - хотя бы ради ребенка.

Жена владельца постоялого двора принесла кубок на подносе, и Блисс осторожно сделала первый глоток.

- Вот так, миледи, - ободряюще произнесла женщина.
- Вам уже лучше, верно?

Чувствуя, как ее бунтующий желудок начинает успокаиваться, Блисс кивнула.

- Пожалуй, да, - призналась она.

- Принесите леди Фицхаг два ломтика каплуна - лучше всего грудку. Потом - ломтик ветчины, только нежирной, кусочек свежего хлеба с медом и немного сладкого вина, - приказала Блейз.

- А для джентльменов, миледи?
- спросила хозяйка, с первого взгляда узнающая людей, облеченных властью.

- Каплунов, ветчины, говядины, мясных пирогов, сыра, супу, фруктов, хлеба, эля и вина - словом, все, что у вас найдется, лишь бы они насытились, - улыбнулась Блейз.

Энтони проверил, как разместили в конюшне лошадей, и приказал хозяину постоялого двора позаботиться о свите.

Две молодые пары поужинали вместе, и к концу трапезы Блисс стало гораздо лучше. Некоторое время они еще сидели у огня, поджаривая на прутьях ломтики яблок, а затем вспомнили, что завтра предстоит трудный путь, и разошлись по своим комнатам. Геарта поужинала вместе с горничной Блисс, Бетти, и уже была готова уложить свою госпожу.

Энтони деликатно дожидался в соседней комнате, когда его жена будет готова ко сну.

- Самое подходящее место для первой брачной ночи, - ворчала Геарта. Какой-то захолустный постоялый двор неизвестно в какой глуши!

Блейз промолчала. Она устала и не была расположена спорить с горничной. Кроме того, она знала, что ей предстоит, хотя сомневалась, что это событие принесет радость ее мужу.

- Что такое?
- Геарта нахмурилась.
- Я положила в сундук вашу новую сиреневую ночную рубашку, миледи, а не этот балахон! Кто это подшутил надо мной?

- Я сама убрала сиреневую рубашку в другое место, - объяснила Блейз. Она слишком роскошна, чтобы надевать ее на постоялом дворе в промозглой комнате.

- Муж должен согреть вас, - заметила Геарта, но ее романтическое настроение в один миг было разрушено Блейз.

- Мой муж...
- Господи, как странно вдруг прозвучало это слово! ..пожелает как следует отдохнуть, чтобы мы смогли встать пораньше и продолжить путешествие, - разъяснила Блейз. Освободившись от платья и нижних юбок, она сполоснулась в большом тазу с теплой водой, принесенном Геартой. Затем, сняв нижнюю кофточку, она натянула простую белую шелковую ночную рубашку с длинными рукавами и высоким воротом.
- А где чепчик? спросила она.

Не скрывая недовольства, Геарта разыскала требуемый предмет и протянула его госпоже. Затем, что-то бормоча себе под нос, она усадила Блейз и расчесала ее длинные волосы. Завязав розовые ленты чепца под подбородком, Блейз забралась в постель.

- Скажи лорду Уиндхему, что он может войти, и отправляйся спать, Геарта. Спокойной ночи, - пожелала горничной Блейз.

Энтони Уиндхем закрыл дверь за служанкой жены и, оглядев полутемную комнату, освещенную всего одной свечой, наконец понял, что Блейз уже лежит в постели.

- Вы - самое очаровательное из зрелищ, мадам, - произнес он и принялся раздеваться. Этот брак сулил ему лишь одну выгоду: Тони был готов поручиться, что Генрих Тюдор обучил Блейз маленьким хитростям, предназначенным, чтобы угодить мужчине. По крайней мере в браке с бывшей любовницей короля было одно преимущество.

- Одну минуту, милорд, - произнесла она и, услышав ее тон, Энтони насторожился:

- В чем дело, мадам?

- Некоторое время между нами не может быть близости, - спокойно заявила Блейз.

- Вот как?
- У Энтони загудело в висках.
- Может, вы просветите меня, почему приняли такое решение? Вам нездоровится?

- Нет, милорд, вовсе нет!
- отозвалась Блейз, не в силах удержаться от резкости и чувствуя, как горят ее щеки.

- Тогда, может быть, вы соизволите объяснить, почему намерены отказать мне в моем праве?
- Он прошелся по комнате и присел на постель.
- Вы боитесь меня, Блейз?
- уже мягче спросил он.

- Боюсь? Вас?
- Она расхохоталась.
- Нет, милорд, я ни капли вас не боюсь. Но скажите, разве мне не предстоит произвести наследника для вас, для владений Лэнгфорда как можно скорее?

- Ну разумеется!
- последовал откровенный ответ.

- Тогда, милорд, если вы хотите быть уверенным, что сын, которого я подарю вам, и вправду ваш, а не Генриха Тюдора, вам придется обуздать свой пыл по крайней мере на три месяца. Я не хочу сомневаться в отцовстве своего ребенка, милорд, и не желаю, чтобы потом вы бросали обвинения мне в лицо. Нельзя допустить, чтобы нашего первого ребенка ждала судьба отпрыска Мэри Болейн.

- Об этом я не подумал, - рассудительным тоном отозвался Энтони. По-вашему, вы ждете незаконного ребенка от короля, Блейз?

- Этого я не знаю, - просто ответила она, удивляясь, с какой легкостью прибегла к лжи. У нее не было ни малейшего намерения потакать его похоти, а тем более его любопытству - Тони явно не терпелось узнать, чему она научилась в постели короля. По крайней мере ему придется подождать - до тех пор, пока между ними не прекратятся ссоры и подозрения.
- Я слышала, что когда насчет подобных вопросов возникают сомнения, лучше подождать три месяца, прежде чем решаться на близость. У женщин моего рода недомогания отличаются непостоянством, и поскольку я не уверена в своем положении, мне бы не хотелось причислять незаконнорожденного ребенка, пусть даже ребенка короля, к семье Уиндхемов. Как бы вы ни осуждали меня, думаю, моя преданность эрлам Лэнгфордским не вызывает сомнений.

- Да, - признался он, зная, что вместе с этим соглашается на время сдержать естественные желания.
- Но зачем же тогда вы так спешили со свадьбой, Блейз?

- Вспомните, милорд: день нашей свадьбы назначил сам король, а не я, строго произнесла она.

- Вы правы, - пробормотал он.
- День нашей свадьбы был назначен королем, и он не тянул с этим, чтобы поскорее начать преследовать мистрис Анну Болейн.

Он заботился не о нас. Вы видели, как эта распутница поймала ваш свадебный букет, Блейз? Видели злорадную улыбку на ее лице? Букет упал прямо к ней в руки, словно заколдованный!

- Бедняга Гэл, - задумчиво проговорила Блейз.

- Бедняга Гэл? А как же бедный Тони, которому теперь придется спать на полу в комнате, где нет даже камина?

Блейз не сумела сдержать смешок - в эту минуту Тони казался ей особенно одиноким и разочарованным.

- Если вы пообещаете сдерживаться, - начала она, откинув одеяло, - я потеснюсь, и мы сможем улечься рядом.

- Я согласен!
- Тони мгновенно устроился рядом с ней.