Блейз

И, ничего не скажешь, преуспел в этом. За то, что произошло, Блейза могла ждать изрядная трепка.

Опустив голову, он зашагал к дому с пустыми ведрами. Миссис Боуи была на кухне. Она поставила в раковину ребристую доску, стирала на ней занавески и пела псалом своим пронзительным голосом.

– Эй, не оставляй следов на моем полу! – крикнула она, увидев Блейза. Пол был ее, но мыл-то его он. На коленях. В груди проснулась тоска.

– Рэнди мертв. Он прыгнул на меня. Я его ударил. Убил. Ее руки вынырнули из мыльной воды, она заголосила:

– Рэнди? Рэнди! Рэнди!

Заметалась по кухне, схватила свитер с крючка у дровяной плиты, побежала к двери.

– Губерт! – крикнула миссис Боуи. – Губерт, ох, Губерт! Такой плохой мальчик! – А потом завела: – О-о-о-о-о-О-О-О-О-О… – как будто продолжая петь псалом.

Затем оттолкнула Блейза и выбежала из дома. Мистер Боуи появился из одной из многочисленных дверей сараев, вошел на кухню, на его тощем лице отражалось изумление. Шагнул к Блейзу, схватил за плечо, развернул к себе:

– Что случилось?

– Рэнди мертв, – ровным голосом ответил Блейз. – Он прыгнул на меня, и я его уложил.

– Подожди. – И Губерт Боуи побежал вслед за женой. Блейз снял красно-черную куртку, сел на табуретку в углу.

Снег на сапогах таял, образуя лужицу. Его это не волновало. Жар от дровяной плиты опалял лицо. Дрова колол он. Его это не волновало.

Боуи пришлось вести жену, потому что она прижимала фартук клипу. И громко рыдала. Высокий пронзительный голос напоминал стрекотание швейной машинки.

– Иди в сарай, – велел ему Боуи.

Блейз открыл дверь. Боуи пинком помог ему миновать порог. Блейз упал с двух ступенек, которые вели во двор, поднялся, пошел к сараю. Там хранился инструмент: топоры, молотки, серп, рубанки, наждачный круг, токарный станок и многие другие, названия которых он не знал. Автомобильные детали, коробки со старыми журналами. Лопата для уборки снега с широким алюминиевым совком. Его лопата. Блейз посмотрел на нее, и почему-то от одного ее вида его ненависть к Боуи достигла пика. Они получали сто шестьдесят долларов в месяц за то, что держат и его в своем доме, и он выполнял за них всю тяжелую и грязную работу. Кормили его плохо. В «XX» он ел куда лучше. Это было несправедливо.

Губерт Боуи открыл дверь сарая, вошел.

– Сейчас я тебя выпорю.

– Этот пес прыгнул на меня. Хотел вцепиться мне в горло.

– Больше ничего не говори. Тебе будет только хуже.

Каждую весну Боуи спаривал одну из своих коров с быком Франклина Марстеллара, Фредди. На стене сарая висел повод, который назывался «поводом любви», и кнут. Боуи снял кнут, крепко сжал ручку. Кожаные концы свешивались вниз.

– Наклонись над верстаком.

– Рэнди хотел вцепиться мне в горло. Говорю вам, или он, или я.

– Наклонись над верстаком.

Блейз замялся, но не потому, что задумался. Думал он слишком медленно. Вместо этого сверялся с интуицией. Время еще не пришло.

Он наклонился над верстаком. Боуи порол его долго, бил со всей силы, но Блейз не заплакал. Слезам он дал волю позже, в своей комнате.

Девочка, в которую он влюбился, училась в седьмом классе школы Первого района Камберленда, и звали ее Марджори Турлау. Блондинка, с голубыми глазами и плоской грудью. Когда она улыбалась, уголки ее глаз поднимались вверх. На игровой площадке Блейз всегда следил за ней взглядом. Когда он видел ее, у него в животе словно образовывалась пустота, но это было приятное чувство. Он представлял себе, как носит ее учебники и защищает от бандитов. От таких мыслей кровь всегда бросалась ему в лицо.

Вскоре после инцидента с Рэнди и поркой в школу приехала медсестра, чтобы сделать прививки. Неделей раньше все школьники получили разрешительные бланки. От родителей требовалось расписаться на них, если они хотели, чтобы детям сделали прививки. И теперь дети, родители которых дали добро, выстроились в очередь у двери раздевалки. Среди них был и Блейз. Боуи позвонил Джорджу Гендерсону, члену попечительского совета школы, и спросил, платные ли прививки. Выяснил, что бесплатные, и подписал бланк.

Марджи Турлау тоже стояла в очереди. Очень бледная. Блейз ее жалел. Ему хотелось встать рядом и держать за руку. От этой мысли его лицо стало пунцовым. Он наклонил голову, переминаясь с ноги на ногу.

Блейз стоял первым. Когда медсестра пригласила его в раздевалку, он снял красно-черную клетчатую куртку и расстегнул пуговицу на одном рукаве. Медсестра достала шприц из какого-то аппарата, напоминающего печь; заглянула в медицинскую карту.

– Лучше расстегни и второй рукав, большой мальчик. Тебе нужно сделать обе прививки.

– Будет больно? – спросил Блейз, расстегивая пуговицу второго рукава.

– Только секунду.

– Хорошо, – кивнул Блейз и позволил ей вогнать иглу из печи в левую руку.

– Ну, вот. Давай вторую руку, и можешь идти.

Блейз повернулся к медсестре вторым боком. Уже другой иглой она что-то ввела ему в правую руку. Он вышел из раздевалки, вернулся за свою парту и начал разбираться с рассказом в учебнике.