Блеф

Светофор переключился, и такси рвануло вперед, оставив джокера позади. Против воли Джейн захотелось рассмеяться. Грубость джокера не шла ни в какое сравнение с благородными попытками флирта, которым она отвечала вежливым отказом в «Козырных тузах», но она по какой-то причине ее тронула. Может, потому, что это было настолько смешно, может, потому, что джокер был жертвой, отказавшейся стать на колени перед поразившим его недугом, а может, потому, что он просто не осмелился открыто сказать, что там еще у него есть. Кто-то более приземленный, чем она, обязательно рассмеялся бы.

А я – просто цветок-убийца, тепличный.

Такси резко свернуло. Проехав два квартала, остановилось посередине третьего.

– Вот оно, – угрюмо сказал водитель. – Побыстрее можно?

Она поглядела на счетчик и сунула в щель в бронестекле несколько купюр.

– Сдачи не надо.

Дверь заело, но водитель не выказал желания выйти и помочь ей. В раздражении она пнула дверь ногой и открыла ее со второго раза. Вышла.

– Раз так, то не стану желать вам хорошего дня, – пробормотала она, когда такси умчалось, ревя мотором. А затем она повернулась и поглядела на дом.

Его ремонтировали раза два, не меньше, но это ему не помогло. Дом остался таким же совершенно уродливым и убогим, хотя и стал вполне прочным. Не упадет, если его вдруг не пнет Большая Обезьяна, если не считать то, что, как она помнила, Большой Обезьяны больше не было в этом мире. Пять этажей, нужная квартира на пятом. Она выросла в квартире на верхнем этаже многоквартирного дома, где все квартиры сдавались, такого, в котором не было лифтов, и привыкла по нескольку раз за день бегом подниматься на седьмой этаж и спускаться обратно в юности. Пять этажей не проблема, подумала она.

Бежать по лестнице она перестала уже к третьему этажу, но не стала останавливаться и шла дальше, пусть и медленнее, переводя дыхание на каждой площадке. Темную лестницу освещал лишь свет из окна в крыше, над квадратной шахтой лестницы. Стекло было покрыто изморосью, и свет внутри был чахл и убог.

На верхнем этаже была лишь одна квартира. С тем же успехом Хирам мог написать на двери свое имя, подумала Джейн, останавливаясь у края лестницы и тяжело дыша. Вместо ободранной серой двери, как у других квартир, здесь была сделанная на заказ дверь из ценных пород дерева, с изящно украшенным бронзовым дверным кольцом и ручкой в старинном стиле, вместо обычной круглой. Замок над ней был совершенно современным и вполне надежным, хотя и сделанным в виде отреставрированного. Хирам-Хирам, подумала Джейн, стоит ли рекламировать себя в таком месте?

Что он скажет, открыв дверь и увидев ее? Что подумает? Без разницы. Она должна заставить его увидеть, что происходит, потому, что это может спасти его. Спасти его жизнь. Немного не в том стиле, как он спас жизнь ей, но «Козырные тузы» – его жизнь, и если она их спасет ради него, то отплатит ему за свою жизнь. Равновесие будет восстановлено наконец-то, поскольку раньше она и не мечтала, что у нее будет шанс сделать это.

Никакого, кроме одного, а так поступить она не могла. В ней не было чувства. Она понимала, что Хирам с радостью примет ее, ни на что не обращая внимания, что будет внимательным, нежным, веселым и любящим, будет делать все, что только может ждать женщина от своего возлюбленного. Но это будет вопиющей несправедливостью по отношению к нему, и когда все кончится, с неизбежностью, это будет болезненно и ужасно для обоих. Хирам заслужил лучшего. Такой хороший человек заслужил, чтобы рядом с ним была та, чья преданность будет не меньше, чем у него, та, которая без остатка вольется во все, что он делает, чем живет, даст ему истинное наслаждение единения. Ему нужна та, которая без него жить не сможет.

А не та, которая просто умерла бы без него, ехидно сказал ее разум, и она снова почувствовала укол чувства вины. Хорошо, хорошо, я сука неблагодарная, молча выругала она сама себя. Может, во мне есть какой-то роковой изъян, что я не люблю его, каким бы хорошим он ни был. Может, если бы чувство благодарности заставило меня в него влюбиться, я стала бы лучше.

И, возможно, он не прятался бы в квартире в Джокертауне с такой мерзавкой, как Эзили Руж.

Боже, подумала Джейн. Ей надо было поговорить с Хирамом. Она поверить не могла, что он действительно хочет продолжать связь с такой тварью. Она должна помочь ему уйти от нее, найти способ, чтобы она не появлялась в «Козырных тузах». Что бы ей ни надо было сделать, чтобы помочь ему, все, что угодно, она это сделает, особенно если спасение Хирама будет означать, что она больше никогда не увидит эту женщину.

Она заставила себя пересечь площадку и подойти к двери квартиры. Заставила три раза резко стукнуть бронзовым кольцом. К ее ужасу, дверь открыла Эзили.

Эзили была одета, если так можно выразиться, во что-то полупрозрачное и золотое, на голое тело. Джейн пристально поглядела на лицо Эзили, не позволяя взгляду опускаться ниже подбородка женщины.