Блажий Омут

Несколько раз мы обошли кругом место праздника, потом воротились в деревню, чтобы проверить тихие улочки, и затем снова направились на поле. И так несколько раз, пока не занялась заря. Народ встретил её новыми праздничными угощениями, а после разошёлся по домам. К тому времени большой костёр давно погас. Одни дымящиеся угли да зола остались громадной горой. Как остынут, бабы раскидают их по полю, дабы землю удобрить. Но это будет к обеду, не раньше.

Пошли спать и мы с Радошем. В доме мы старались не шуметь, чтобы не разбудить Дану. За шторкой её комнатки было сумрачно и тихо. Староста ушёл к себе, а мне дал подушку и толстое стёганое одеяло. Его я сложил вдвое, постелил на широкой лавке и уснул тотчас, как голова моя коснулась подушки.

Кукла колдуна. Глава 3

Разбудили меня не первые петухи и даже не возня юной хозяюшки у печки, а истошный женский крик на улице. Я вскочил с места и стрелой бросился прямо в серые рассветные сумерки, где в воздухе мглою висел густой туман. Как был, босиком и в одних штанах и рубахе. Меч только выхватить успел. Кот устремился за мной. Вскочил и староста, но от меня отстал.

— Там! — кричала вбежавшая в ворота женщина, силясь совладать с рыданиями, которые разрывали её грудь. — У кострища!

Мы с варгином метнулись туда, прямо к холму в поле. И обнаружили картину, которая обескуражила меня настолько, что я замер, как громом поражённый.

Тут нас и догнал запыхавшийся Радош.

— Что…

Он осёкся, глядя во все глаза перед собой.

Там несколько селян пришли разгребать ещё тёплый пепел от праздничного костра. Вероятно, хотели от священного пламени набрать благодати и для собственных огородов втихомолку. Раскидали обугленные головешки и… наткнулись на человеческий труп. Вернее, то почерневшее нечто, которое от него осталось.

— Боги милостивые, — только и смог промолвить побледневший староста.

— Вряд ли боги на такое способны, — я подошёл к кострищу и присел на корточки перед чёрным скелетом. — Он лежал в самом низу, под всеми дровами, оттого до конца не сгорел. Тот, кто его там оставил, хотел, чтобы его нашли, — я задумчиво провёл пальцем по костям черепа, потом показал на его руки и ноги, скованные толстыми цепями. — Он был жив, когда зажигали костёр. И умирал достаточно долго, потому что лежал в самом его сердце. Медленно запёкся заживо.

Кто-то из баб упал в обморок.

Мужики выругались.

— Выходит, мы веселились и прыгали прямо через него? — Радош сжал своё горло дрожащей рукою.

— Выходит, что так, — я поморщился, вставая. — Не помню запаха палёного мяса. Совсем. Видать, облили его чем-то. Чтоб не пах. И чтоб горел медленнее. Кого не было на празднике из местных?

Люди начали переглядываться в растерянности. Ночью было шумно и весело. Кто же упомнил бы теперь такую мелочь, как затерявшийся в толпе соседушка.

Я снова наклонился над покойным. Коснулся его верхней челюсти.

— У кого из мужиков переднего зуба недоставало?

Радош пошатнулся. А люди вокруг запричитали.

— Это Гул, стало быть, — ответил он. — Младший брат Весеяра, охотника нашего. Он Весеяра в лесу и нашёл. С тех пор запил в горькую. Никак с бедой совладать не мог. Мы потому на празднике его и не ждали.

— Хороши, односельчане, — я поднял на них сердитый взор. — Человек от горя маялся, а вы веселились и даже не справились о том, как он там, один.

Люди опускали глаза, не в силах выдержать моего взгляда. Только Радош молвил:

— Выходит, это четвёртая смерть от огня, которую ты предрекал?

Я услышал в его голосе надежду. Желание знать, что собственная шкура уже в безопасности. И от этого мне сделалось столь тошно, что я стиснул рукоять меча так, что костяшки пальцев побелели.

— Я не предрекал. Только вывод сделал. Но не смею судить, последняя ли она в деревне. Да и случилась она раньше, чем через неделю после третьей, — я направился прочь, в сторону ворот в Беличий Бор.

— Куда ты? — раздался за спиной растерянный голос Радоша.

— Оденусь, — ответил я, не оборачиваясь. — Пойду в лес, искать вашего колдуна и его избу.

* * *

Сосновый бор, как ни странно, удручал меня куда сильнее, чем иная чащоба. Кругом одинаковые высоченные стволы, от которых в глазах рябит. Кроны все в вышине качаются. Подлеска нет почти. Травы да кусты одинаковые. Только шишки под ногами хрустят, ломаясь и крошась.

— Знаешь, Кот, откуда пошло выражение «корабельный» бор? — спросил я своего друга, чтобы хоть чем-то себя занять, кроме созерцания древесного однообразия.

— Потому что тут море сосен, а человек, как корабль, его бороздит? — предположил варгин.

Я даже остановился, чтобы с уважением глянуть на Кота. Такой глубины мысли от этой шерстяной шкоды я никак не ожидал.

— Что? — он муркнул и дёрнул длинными усами.