Блаженны нищие духом

Но самым главным его хобби было пополнение людьми той детской картотеки, которая теперь уже давно вышла в реальную жизнь в виде многочисленных карточек с постоянно обновляющимися и дополняющимися данными. У него в сейфе, вместе с ценными бумагами, документами и некоторой суммой денег на непредвиденный случай, хранились записи с именами, каждое из которых имело адрес, номер телефона, место работы, а также пометки о пристрастиях, чертах характера, слабостях, сильных сторонах, да и вообще много чего еще, чем один человек отличается от другого или похож. Карточки были разных цветов и, стало быть, разных категорий. Были там первостепенные персоны, с которыми непременно поддерживались тесные отношения. Второстепенным Жерар время от времени звонил, приглашая позавтракать, отужинать или посетить, скажем, выставку или бега. И так по убывающей. Но даже самая последняя категория не оставалась совершенно без внимания. Как и в детстве, имена выбывали оттуда только вместе со своими хозяевами в мир иной.

Чем выше поднимался Жерар, тем труднее становилось восхождение. Он уже подошел к той фазе, когда слыть генератором идей, не имея за собой крепкого финансового тыла, было крайне опасно, а подсовывать свои комбинации, выдавая их за доведенные до блеска наметки солидных друзей, было жалко.

Довольно давно Жерар тайно начал покупать за бесценок картины, руководствуясь внутренним чутьем и опытом, приобретенным за годы работы на фирме, занимающейся спекуляцией произведениями искусства. Вложения были столь незначительными, что в случае ошибки он особенно ничего не терял. Несколько раз ему удавалось очень деликатно за спиной фирмы перехватывать товар и сделать немалые деньги. Но часто пользоваться этим он не хотел, потому что какая-нибудь глупая случайность могла разрушить все, что ему удалось создать с таким трудом.

ЛЕХА САВЕЛЬЕВ. ГРАЖДАНКА

Вернувшись домой из Афганистана, Леха не стал засиживаться дома, а двухнедельное застолье использовал с максимальной для себя пользой. Под благовидным предлогом возвращения поэтапно были приглашены все родственники и знакомые, все более или менее близкие друзья. Не забыл Леха пройтись по тем своим темным знакомым, которых нельзя было пригласить в дом.

Для каждого круга была своя версия войны. Если родственникам и друзьям он рассказывал о лишениях, тяготах, опасностях, о мужестве и дружбе, о верности долгу и присяге, то друганов угощал живописующими подробностями того, как убивал он, как убивали другие, как умирали люди, как разлетались на части солдатики, подорванные на минах, как мародерничали, как спасались наркотой, чтобы не сойти с ума. Аккуратно наводя разговор на наркоту, Леха по крупицам собирал сведения, что почем, где можно ею разжиться и где толкнуть, какую статью за что дают, запоминал вскользь упомянутые имена. У некоторых сложилось впечатление, и это было вполне оправданно, что Леха сам подсел, другие же прикидывали, есть ли товар у Лехи, что было вполне возможно. На наводящие осторожные вопросы Леха отвечал очень уклончиво, ссылаясь на сослуживцев.

Среди родственников улов оказался совсем даже неплохим. Муж двоюродной тетки, приобняв Леху за плечи, вышел с ним на лестничную клетку покурить, порасспрашивал о том, о сем, а потом предложил:

— Ты вот что, тезка, сейчас не торопись. Ты же машину водишь? Права есть?

— Вожу. Есть.

— Я тебе черкну телефончик. Это отдел кадров. Позвони туда. Спросишь Марину Федоровну, скажешь, что от меня. Тебя возьмут работать на «КрАЗе».

— Так у меня права только…

— Ты меня слушай. Я тебя сведу с кем надо, и тебе сделают нужную категорию. Годик поездишь на «КрАЗе». Покажи себя хорошо, от сверхурочных не отказывайся, нужно выйти в выходные — выходи. Контора занюханная, конечно, но там в партию легче вступить. А оттуда пойдешь в УПДК. Я тебе скажу, когда можно будет подавать документы. После подачи надо будет тоже подождать, пока они все инстанции пройдут, пока все проверят…

— Дядь Леш, так у меня с институтом не очень сложилось…

— Да им, сам понимаешь, высшее не нужно.

— Да я не об этом. У меня там… ну… неприятность вышла…

— A-а, да… Дело официально заводили?

— Нет, я в армию ушел тогда, все так и спустили на тормозах…

— Вот, ты армию прошел, воевал в Афгане… Считай, все грехи с себя списал. Не было ничего. Так что подумай. Хотя, я считаю, тут и думать нечего. Или у тебя есть на примете что-то свое?

— Дядь Леш, откуда?

— Ну, не знаю, мало ли…

— Тут и думать нечего, дядь Леш, давай телефон, я завтра же позвоню.

— От это разговор! Да, вот еще что… В УПДК охотнее берут семейных. Ферштеешь?

— Ферштею…

— А чего кисло как-то ферштеешь? Не нагулялся еще?

— А такое бывает?

— Какое?

— Чтобы нагуляться?

Дядя Леша захохотал и хлопнул Леху по спине:

— Ну, порода ваша… Ну, порода… Ничего, был бы ум, а спорт куренью не помеха. Но ты только там, на базе, без глупостей.

— Дядь Леш, я уже большой мальчик. Повидал кое-чего, понюхал…

— Ну и, стало быть, лады. А доучиваться будешь? Ах, ну да…