Блатные псы

Одинцов с мрачным видом кивнул. Саньков плотно взялся за него. Мог бы еще неделю держать его во второй камере изолятора временного содержания, а нет, сюда, в СИЗО вытолкал. И еще к Лукомору…

– Есть информация, что начальник твой тебя сюда проталкивал. Я об этом никому не скажу, только тебе, чтобы ты на ус мотал и ухо востро держал. Сам понимаешь, трупы мне здесь не нужны. Или тебя, или ты…

– Ну, до этого не дойдет.

– Ну да, ну да, я здесь первый день работаю… Мне вот что интересно. Саньков тебя сюда сбагрил, он же меня насчет Лукомора и предупредил. Сказал, что тебя с ним стравить хотят. Кто хочет, не сказал, но намекнул, чтобы я тебя из виду не выпускал. Чтобы камеру нормальную дал… А камера для «бэсов» у нас только одна. Места есть, так что без проблем. Лукомора туда не пропустят, это я тебе обещаю. Странный он, этот ваш Саньков. И вашим, и нашим. Может, он спихнул тебя к нам, чтобы я за тобой присмотрел?

– А он погоду здесь делает?

– Саньков? Нет. Он там остался, – махнул рукой в сторону Бочарова Гладышев, – а мы здесь… И Лукомор здесь…

– И как у него здесь?

– У Лукомора? Да развернулся он, скажу я тебе. Муртаза в сторону отодвинул, тот уже ничего не решает… Мы Лукомора, конечно, сдерживаем, это у нас получается, но его влияние все-таки растет. В общем, корни он здесь пустил… – Гладышев выразительно посмотрел на часы. – Ты давай чай допивай, а я пойду. Будет время, выдерну тебя, поговорим. Ты что-то про свою жену говорил. Дай телефон, я ей позвоню, ну, чтобы она «дачки» через общий прием не тягала, пусть прямо ко мне обращается, я человека отправлю, он передаст…

Гладышев записал номер телефона, похлопал Максима по плечу и вышел из кабинета.

Одинцов поставил стакан на стол, многозначительно посмотрел на «контролера», который ждал его за открытой дверью, а вскоре, в обнимку с матрасом, уже входил в камеру для бывших сотрудников полиции.

Камера небольшая, на шесть койко-мест, из которых занято было только два. Сокамерники спокойные, покладистые, один – прапорщик из патрульно-постовой службы, другой – старший лейтенант из ГИБДД. Максим даже не думал устанавливать собственные порядки и на самое «козырное» место не претендовал. Расстелился и полез в сумку за чаем и сладостями. А что еще здесь делать, как не чаи гонять?..

«Баландер» – существо, по сути, козлиное. Чтобы развозить баланду по камерам, сначала нужно записаться в тюремную обслугу и получить статус «козла». Лукомор лучше бы вены себе вскрыл, чем опустился бы до такого «счастья». Сам он «козлом» никогда не был и терпеть это позорное отродье не мог.

Но «баландер» в своем козлином статусе не только пищу разносил, но и тюремные новости, поэтому приходилось иметь с ним дело.

– Мент сегодня в красную хату заехал, – сказал пучеглазый мужик с ершистой бородой.

Лукомор стоял у раздаточного окошка, а он говорил, не обращая внимания на «контролера», который стоял в сторонке, делая вид, что его не интересует этот разговор.

– Что за мент?

– Одинцов его фамилия…

– В красную хату? Его что, приняли? – взбудоражился Лукомор.

– Ну, если заехал, то да… «Мокрая» статья за ним, два «жмура»…

– Значит, «мокрая», говоришь?

– Ну, вроде да…

Лукомор махнул рукой и направился к своей шконке. Нужно срочно заняться Одинцовым, и он подозвал к себе Алика, пусть скажет «вертухаю», что ему необходимо встретиться с «кумом». Есть серьезный разговор…

Как ни крути, а Одинцов мент, и администрация его так просто на съедение не отдаст. Придется проплатить Гладышеву, пусть назовет сумму…

Ветер дул с черного неба в самую глубину пропасти, на одном краю которой стоял Максим. Фраер находился метрах в трех от него, на противоположном краю той же пропасти. Ветер дул между ними, вихревые потоки цеплялись за Максима, пытаясь стащить его вниз, втянуть в бездну, и все труднее становилось удерживать себя на краю. Возникало предательское желание отступить на шаг-другой назад.

Но нельзя отступать. Никиткин только ждет этого. Стоит, презрительно смотрит на Максима, зловеще усмехается. Ждет, когда его враг свалится вниз или хотя бы отступит… Но Максим лучше пропадет в бездне, чем признает свое поражение.

– Я же говорил тебе, переходи на мою сторону, – голосом Лукомора сказал человек на том берегу.

Фраер куда-то пропал, на его месте стоял Елецкий. Треуголка у него с пером, парик до плеч, камзол. Глаз закрывала черная повязка, вместо ноги – деревянная культя, костыль под рукой, в зубах трубка, на плече попугай. Не Лукомор, а капитан Флинт какой-то. Пират по жизни…

– Говорил, а ты не слушал. Поэтому попал.

– А это не твое дело, – выплеснул из себя Максим.

И проснулся.