Благоухание молока

Снег по-прежнему скрывал уродства мегаполиса своей безукоризненной белизной. Почему-то хотелось петь. То ли от того, что самая желанная женщина настолько легко влилась в мои будни, то ли от того что я 15 лет назад, будучи подростком, хотел везти ее на заднем сидении своей машины. И если бы она уснула, я бы ехал с постоянной скоростью так долго, как потребовали бы ее биологические ритмы. И я понял одно – любимую женщину нужно всегда возить на заднем сидении.

– Я поеду сзади.

И тут я запел.

– Давай лучше диск поставим, с улыбкой добавила пассажирка.

Я замолчал, не обидевшись, и плавно нажал на акселератор, дабы не растерять пыльцу момента.

– Как провел вчерашний день?

Перед началом ответа я молниеносно прокрутил в голове возможные варианты. Первой реакцией было желание сказать – кормил черепаху и смотрел новости. Но поскольку правда является идеальной логистической схемой доставки информации…

– Не уверен, что сказанное мной покажется тебе приятным и понятным, но в поисках ресторана с нормальной едой я наткнулся на пространственно-временной разлом. Ты могла бы представить государственную структуру отвечающую за… И женщину, которая… И тут я поймал клина. Как сказать ей о том, что я знаю и что было в моём ухе?

В общем, волей случая я познакомился с хозяйкой этого заведения.

– Останови машину, – услышал я металлический голос с заднего сидения.

– Что случилось?

– Останови, я сказала.

Такому тону сложно не повиноваться. Я принял вправо. Она вышла и села на переднее сидение.

– Хочу видеть похоть в твоих глазах не через зеркало заднего вида, а непосредственно. Продолжай.

– Ну что ж, тогда слушай. Что ты знаешь об инквизиции?

– Всё

– В каком смысле всё?

– Прямом. Ты думаешь, я всю жизнь занимаюсь частными авиаперевозками?

– А чем ты занималась раньше?

– Ты был в Обратной Стороне Луны, не так ли?

– Да. Откуда ты знаешь?

– А ты считаешь, что в нашем городе есть еще одно место, хозяйка которого могла говорить на такие темы?

– Я вообще ничего не считаю с момента, когда последний раз встретился с дедом. Судьба перевернулась с ног на голову.

– Мы работали с ней в Организации. Когда я узнала их подлинные намерения, я приняла решение выйти. Видишь выжженный символ на запястье? – она приподняла рукав и показала руку.

– Тебя заклеймили?

– В некотором роде. Это знак усыпления. Я никогда не смогу вернуться в Организацию. Таковы порядки.

– Какую Организацию?

– Я думаю, она тебе всё рассказала.

– А куда мы вообще едем?

– Мы едем заказывать мне новую форму. Пиджак и брюки. После того как я узнала суть деятельности Организации, я была в ужасе. Неделю не выходила из дома и смотрела в одну точку. К черту костюм. Разворачивай. Едем. Я должна тебе кое-что показать.

Миновав городской центр, мы еще около получаса двигались по проселочным дорогам, пока не остановились около небольшого частного дома. Я втянул воздух и понял, что это место давно никто не посещал. Прозрачность ранней весны угнетала взгляд слабыми ветками постаревших деревьев, казалось, что на календаре не март, а ноябрь. Хотелось уехать.

– Куда мы приехали?

Лак ее сапог уверенно шагал по направлению к дому, точнее к черному входу.

– Почему мы не можем зайти с центрального?

– Это не дверь. Это обманка. Она выглядит, как дверь, но не исполняет своей функции.

– Что это за место?

– Это тренировочная база. Я занималась здесь, будучи членом Организации.

Крупные бетонные квадраты плитки были разложены по поверхности негостеприимной земли в занимательном порядке, создавая древоподобный узор возможностей для ног посетителей. Мы выбрали стволовое направление и вскоре оказались перед домом, больше похожим на старую дачу. Она зашла первой и оживила интерьер тусклым электрическим светом. Пространство было покрыто пылью. Было ощущение, что мебель не знала касания человеческой руки уже лет пять. На полках было множество книг на латыни.

–У тебя тут, что библиотека?

– Да. Большинство изданий посвящены устройству вселенной и той части человеческой анатомии, о которой люди никогда не узнают. Садись.

В тени дальнего угла стояло кожаное кресло и я не был уверен, что оно будет радо меня видеть своим хозяином.

– Смелее. Оно не кусается.

– Ну, если ты обещаешь, то конечно.

Она вернулась в комнату с черной шкатулкой, больше напоминавшей высокотехнологичный бокс для хранения радиоактивных веществ. И моя интуиция не подвела.

Коснувшись тактильного замка большим пальцем, она извлекла сосуд с гелеобразным веществом синего цвета.

– Это последний экземпляр. Он полагается каждому участнику Организации. Ты не представляешь, какая мощь содержится в этих 10 граммах. Это концентрат судьбы.

– Зубная паста?

– Это Иропия.

Я вскочил с кресла как ужаленный. Я знаю это слово. Она говорила мне об этом!

– Кто? Маша? Ну еще бы. Иропия – это настоящая атомная бомба, только мощность ее оценивается не в разрушающем эквиваленте, а в созидающем.

– Как она работает?