Благотворительность семьи Романовых, XIX — начало XX в.

Характеризуя средневековую русскую благотворительность, В. О. Ключевский, в частности, замечает: «Любовь к ближнему полагали, прежде всего, в подвиге сострадания к страждущему, ее первым требованием признавали личную милостыню. Такая помощь рассматривалась не как средство облегчить жизнь нуждающимся, а как духовное, нравственное возвышение самого дающего»[14]. Богоугодным делом считалась не только раздача милостыни, но и призрение на основе благотворительности, которое власть признавала необходимым уже в XVI столетии. Стоглавый собор 1551 г., в частности, постановил создать в городах богадельни для больных и престарелых нищих, которым «боголюбцы могли приносить милостыню и все необходимое для жизни своего ради спасения»[15]. Но это была не практическая попытка создать систему учреждений призрения, а, скорее, декларация о намерениях. Благотворительность оставалась частным делом, в том числе для носителей верховной власти.

Иногда дореволюционные и современные исследователи рассматривают как благотворительность мероприятия Бориса Годунова и Василия Шуйского по раздаче денег в Москве во время голода. По форме это напоминает благотворение, но, по существу, такие раздачи являлись скоротечными акциями, призванными снять социальное и политическое напряжение в столице.

Конный портрет царя Алексея Михайловича. Неизвестный художник. 1670–1680-е гг.

Классический пример частной благотворительности русского государя – поведение царя Алексея Михайловича, которое было, по словам того же В. О. Ключевского, «дополнительным актом церковного богослужения, практическим требованием правила, что вера без дела мертва»[16]. В дни религиозных праздников Алексей Михайлович лично раздавал милостыню продуктами и деньгами нищим и даже заключенным. Это являлось, прежде всего, выражением его личных качеств. «Царь Алексей Михайлович, – отмечает Ключевский, – был добрейший русский человек, славная русская душа. Он любил людей и желал им всякого добра»[17].

Современные историки видят и другие истоки такой благотворительности. Например, И. Я. Фроянов полагает, в частности, что она «указывает не просто на нищелюбие русских самодержцев, а свидетельствует об их попечительстве, обращенном к бедным»[18]. Но это попечительство скорее было выражением тех же личных качеств и следованием патерналистской традиции, чем результатом осмысления социальных проблем. В средние века в сознании народа «главнейшими качествами идеала „истинного царя“ были защита народа от бояр и воевод, милостивое отношение к простым людям, верность православным традициям и заветам»[19]. В императорскую эпоху, когда действовали благотворительные ведомства под покровительством дома Романовых, оказываемая ими помощь облекалась именно в форму патерналистской заботы монаршей власти о подданных.

И в Средневековье, и в имперский период такой подход власти к благотворению отвечал религиозным идеалам русского народа и сакрализации монаршей власти. Возвращаясь к Алексею Михайловичу, отметим, что сведений об осуществлении каких-либо организованных мероприятий в области благотворительности и призрения в его царствование не имеется. Отчасти к подобным деяниям можно отнести выкуп пленных, о котором говорится в главе восьмой соборного уложения 1649 г. Он признается обязанностью государства. Для его осуществления с населения взимался налог. Но выкуп считался таким же богоугодным делом, как раздача милостыни. За это, говорится в Уложении, «общая милостыня нарицается, а благочестивому Царю и всем православным христианам за это великая мзда от Бога будет»[20].

Царь Федор Алексеевич. Гравировальный портрет XVIII в.

Первые сведения о попытках организовать призрение относятся ко времени правления царя Федора Алексеевича. При нем в 1682 г. был издан указ об открытии в Москве приютов и богаделен. Однако никаких конкретных сведений о деятельности этих учреждений не имеется. Больше известно о том, как пытался организовать благотворительность и призрение Петр I. Как и его предшественники на престоле, Петр считал себя не просто правителем, а покровителем и защитником всех своих подданных. Однако это не находило выражения в его личной благотворительности. Он стремился регламентировать ее и поставить под контроль государства, на которое он смотрел как на военный корабль – «символ организованной, рассчитанной до дюйма структуры, воплощение человеческой мысли, сложного движения по воле разума человека»[21]. На корабле не следовало находиться лишним людям. Дворянину надо было служить, священнику – молиться, купцу – торговать, крестьянину – пахать. Просящим милостыню места не было. Больным и немощным должно было находиться в богадельнях. Здоровых, которые не служили и не трудились, Петр требовал наказывать и определять в работу. Бродяжничество и попрошайничество жестоко преследовалось. Запрещалось как просить, так и подавать милостыню на улицах.