Благословенный

— Я знаю и все! — упрямо, с ноткой раздражения повторил он. — Я просто хотел сказать тебе, чтобы ты знала, что не нужно выдумывать для меня глупые объяснения, я уже взрослый, все знаю и все понимаю. Ты все правильно сделала, мама. А папа, он не знает, да? Не знает, почему мы его оставили? Не знает, что мы плохие?

— Рикки, мы не плохие, ты неправильно думаешь. Мы просто… не такие, как все. Когда-то очень давно, когда ни тебя, ни меня еще не было на этом свете, Бог наградил… или наказал наших предков особым даром видеть то, чего не могут видеть другие люди.

— Мертвых? И будущее? И сны? Видеть другой мир, да, мама?

— Да, что-то вроде того. И был кто-то, очень злой и сильный, кому не понравился этот дар или чем-то помешал, и он, или она, наслали на наш род страшное проклятие.

— Смерть?

— Да, мой маленький умный мальчик. Но она охотится не на нас, а на тех, кто рядом с нами, кого мы любим. Я слишком поздно это поняла, когда почти никого не осталось в моей жизни. Поэтому я уехала от папы и от Рэя. Мне нельзя сближаться с людьми, я должна быть одна, только с вами, в стороне от всех. Но ты не думай, что ты такой же, как я. Может быть…

— Нет, я такой же, я знаю. Я проклятый, как ты, мама. И я все вижу!

— Что ты видишь? Расскажи мне.

Лицо мальчика вдруг окаменело, а в глазах промелькнул страх, но он не ответил, все больше замыкаясь в себе.

— Папа ведь не верил тебе, да? Он считал тебя сумасшедшей? И меня он тоже считал сумасшедшим.

— Нет, сынок, это не так!

— Но ведь он заставлял меня ходить к психиатрам! А потом он бы отправил меня в психушку, как тебя. А я не хочу туда, я никогда не позволю… никому! Потому что я нормальный! Я не больной!

— Нет, конечно, нет, Рик, и папа так никогда не думал. А к врачам он заставлял тебя ходить из-за того случая с мальчиком, когда ты его гантелей ударил… помнишь?

— Ну, ударил, и что? Значит, я сумасшедший, да?

— Нет. Просто это было очень жестоко с твоей стороны, ты его покалечил, едва не убил, а так делать нельзя.

— Он мне сам позволил, — странным вкрадчивым голосом ответил Патрик, прищурив заблестевшие при свете ночника холодным металлическим блеском глаза. — Кто мешал ему защититься или сделать то же самое со мной?

— Он был слабее тебя.

— Если он слабее, нечего зарываться! Он дразнил меня хлюпиком, и я просто показал ему, что это не так. Разве ты сама не пробила на смерть когда-то голову женщине? Разве моя бабушка, не Куртни, а настоящая, та, которая умерла в дурдоме, не была настоящей убийцей? Разве твой первый муж, Мэтт, не был маньяком и убийцей? Был, и папа сказал правду о нем. Ведь это он выпустил его на свободу. И ведь ты все равно любишь этого Мэтта, впрочем, я его тоже люблю. Он мне нравится.

Кэрол смотрела на мальчика, ни жива, ни мертва.

— Откуда ты все это взял? Кто тебе такое наговорил?

— Они. Элен, Мэтт, та женщина, которую ты убила. Бабка, Элен эта, не нравится мне, она плохая, злая очень и не любит меня и тебя, все время меня пугает. А Мэтт, он прикольный. И он тебя очень любит, говорит, что ты очень хорошая, добрая, чтобы я тебя слушался и не обижал. А еще он говорит, что папа тебя обижал, даже бил, что он трахался с тетей Даяной… ну, то есть, я хотел сказать, изменял тебе. Только я не верю ему. Ведь он врет, правда, мам?

— Да… врет, — выдавила Кэрол. — Скажи, сынок, ты видишь их во сне? Ну, Мэтта, Элен…

— Не только. Мэтт, например, живет с нами, разве ты не знаешь? Ходит за тобой по пятам, как привязанный. Он тоже проклятый, только не такой, как мы. Он забавный, добрый, совсем не похож на маньяка. Он меня очень любит, учит лепить фигурки. А еще он спит рядом с тобой в постели, только я не сержусь и разрешаю ему, ведь его как бы и нет…

Кэрол подскочила, как ужаленная, отпрыгнув от кровати, чувствуя, как леденеет от ужаса кровь.

— Хватит, Рик! Это уже не смешно. Ты решил меня попугать, да?

На лице мальчика отразилось удивление.

— Как, разве ты не знаешь? Не видишь? А я думал, что ты просто притворяешься, чтобы я не догадался. Вон же он, сидит, посмотри. Еще и кулаком мне грозит.

Кэрол невольно обернулась, почти поверив в то, что увидит Мэтта. Она хотела этого больше всего на свете, чтобы он действительно оказался сейчас здесь, и готова была поверить в то безумие, ту жестокую шутку, что сыграл с ней Патрик. Но она ничего не увидела, и разочарование жестокой болью сдавило ей сердце. Внезапная злость вспыхнула в ней, когда она услышала хохот несносного мальчишки.

— Иди спать, Рик, — холодно сказала она, стараясь сдержать себя в руках.

— Мам, ты что, обиделась?

— Иди. Я рада, что ты все знаешь и о бабушке, и обо мне, и мне не придется самой все тебе рассказывать. Делай выводы и не обижай людей, если не хочешь кончить в психушке, как она. Мы поговорим позже обо всем. Тебе нужно научиться жить с этим, чтобы оно не свело тебя с ума и не превратило в чудовище, как Элен.

— А нельзя как-нибудь это проклятие снять? Не хочу я, как ты… в стороне от людей, как изгой… Ведь снимаются же проклятия как-то, значит и наше можно снять.