Благородство ни при чем

Маркус метнул на нее взгляд, на миг отвлекшись от дороги. Она смотрела прямо перед собой, поджав губы в ледяном презрении.

– Нам надо обсудить несколько щекотливых тем, которые в общественных местах обсуждать не следует. Либо мы едем ко мне, либо к тебе, – добавил Маркус, услужливо предоставляя ей право выбора.

Руки ее, лежавшие на коленях, сжались в кулаки и притиснулись к бедрам.

– Почему мы не можем поговорить, скажем, в парке? Маркус включил дворники – начал моросить дождик.

– Потому что мы находимся на северо-западе страны и климат у нас не располагает к беседам на свежем воздухе. По крайней мере сегодня.

Он хотел немного сбросить накал страстей, но тема погоды, очевидно, не показалась ей такой уж забавной. Ронни по-прежнему держалась очень напряженно.

– Так куда мы едем? – спросил он.

– К тебе.

Он не обманывался. Он понимал, что ей совсем не хочется ехать к нему в квартиру, но еще меньше она желает видеть его у себя. Попытается ли она захлопнуть перед его носом дверь, когда он придет вечером к ней на ужин? Маркус приказал себе не думать о предстоящем, а вместо этого сосредоточиться на том, что происходит в данный момент. А настоящее не сулило легких решений.

Он притормозил у мексиканского фаст-фуда.

– Что тебе взять?

Она продолжала смотреть прямо перед собой. Даже глазом не повела.

– Ничего. Я не голодна.

Он заказал ей тако[4] и диетическую колу. Себе он взял еду с рутбир[5] – кола ему никогда не нравилась. Он протянул ей пакет с едой и напитками, прежде чем тронуться с места. Подъехав к дому, он взял пакет и решительно направился к двери.

Она шла следом на почтительном расстоянии.

У дверей квартиры он не удержался и, ухмыльнувшись, попросил ее вытащить ключи у него из кармана.

– Видишь, у меня руки заняты.

Если он хотел ее поддеть, то это ему вполне удалось. Вероника заглотила наживку целиком. Она скривила такую физиономию, словно только что лимон съела.

Алекс был прав, когда говорил, что его, Маркуса, своеобразное чувство юмора не доведет его до добра.

Схватив пакет с провиантом, она прошипела:

– Сам достанешь.

Он вздохнул и, вытащив ключи из кармана, отворил дверь. Галантно отступив на шаг – ровно настолько, чтобы она могла пройти, он сказал:

– Дамы вперед.

Он понимал, что оказывает на нее давление, но ведь полтора года назад он на собственном опыте убедился, что стоит чуть ослабить напор, как она возведет между ними такой прочный эмоциональный барьер, что ни одному смертному не пробить.

И все же вид у нее был такой, словно она готова дать ему ногой в пах, и Маркус усмехнулся про себя. Ему нравилось ее дразнить, и с этим ничего не поделаешь. Она была такой легкой мишенью. Кроме того, он предпочел бы видеть ее какой угодно, только не похожей на офисного робота, как это было когда-то. Ронни проскользнула в оставленную им узкую щель, изловчившись не прикоснуться к нему. Ей это с трудом удалось.

Она направилась прямо на кухню и шлепнула пакет с едой и напитками на стол. Он подошел и стал выкладывать еду.

Она нахмурилась, когда он пододвинул к ней, успевшей сесть на металлический стул в неестественно напряженной позе, тако.

– Я сказала, что не голодна.

– Тогда не ешь. Только моя мама освежевала бы меня живьем, если бы узнала, что я купил себе ленч, оставив девушку, которую пригласил на свидание, голодать.

– Я не на свидании, – процедила она сквозь зубы. Своей настойчивостью в этом вопросе она начиналадействовать ему на нервы.

– Разве мы не договорились встретиться за ленчем? Что же у нас, если не свидание?

Ронни освободила соломинку от оберточной бумаги ровно настолько, чтобы проткнуть пластик.

– Именно, договорились – в прошедшем времени. Я разорвала договор.

– Ты ведь здесь, не так ли?

– Чтобы ответить на вопросы следователя – только за этим.

Она сомкнула губы вокруг пластиковой соломинки и втянула в себя немного диетической колы, всем своим видом демонстрируя отвращение.

Маркус никогда раньше не испытывал ревности к соломинкам и надеялся, что этого с ним больше не случится, но этот кусочек пластиковой трубки был куда ближе к губам Ронни, чем ему, по всей вероятности, в ближайшее время удастся пробиться.

– Отлично, давай обсудим расследование.

Она молча смотрела на него, очевидно, ожидая, что он начнет первым. Он не собирался ее разочаровывать.

– Я не сообщил Клайну о том, что произошло в «Си-ай-эс», и не собираюсь это делать. – Он выдержал паузу, надеясь, что она улыбнется и скажет ему, как она рада.

Он увидел в ее взгляде облегчение, но улыбки так и не дождался.

– Почему?

Ладно, он не мог сказать, что этот вопрос стал для него неожиданным. Его ответ должен ее умилостивить.

– Поскольку ты не виновата, ему нет необходимости об этом знать.

Она играла с оберткой тако, опустив глаза. Когда она подняла их, то он почувствовал себя на скамье подсудимых под грозными очами прокурора.

– Но ты бы сказал ему, если бы подумал, что я виновата.

Ему не очень нравился тот оборот, что принимала их дискуссия, но он предпочел не увиливать.

– Да.