Благородство ни при чем

От его улыбки на душе стало еще теплее.

– Отлично. – Он заглянул ей через плечо и вдруг замер. – Разве это письмо адресовано тебе?

Вероника растерянно взглянула на монитор. Вначале она не поняла, о чем он говорит, и лишь потом заметила, что у нее на экране высвечивается сообщение, адресованное одному из членов конструкторской команды. Она оставила его потому, что из него было ясно, что ей придется уладить распорядок работы с администратором конструкторского отдела.

Она перевела взгляд на Маркуса. Не чувствуя за собой никакой вины и пребывая в хорошем настроении, она решила поддеть его.

– Нехорошо читать чужие письма, заглядывая через плечо.

Вообще-то по правилам она должна была выключить экран, когда кто-то посторонний заходит в ее отсек, но Маркусу она доверяла и не считала такие меры необходимыми.

Он пожал плечами:

– Ты же меня знаешь. Я всегда так делаю.

И она снова глуповато улыбнулась:

– Знаю. Для тебя информация – золотое дно. Поэтому вы с Алексом так преуспели.

Его хмурая мина ее удивила.

– Теперь я начинаю думать, что лучше бы мне не преуспевать.

– Почему?

– Так что ты делаешь с чужим сообщением?

Как это типично для Маркуса – отвечать вопросом на вопрос.

Она не видела причин умалчивать.

– Нет ничего необычного в том, что администраторам дают доступ к почтовым сообщениям команды. Это общепринято. Только так можно отслеживать распорядок работ и вникать в детали проекта. Тебя же не удивит, если твоя мама будет слушать адресованные тебе сообщения и делать пометки у тебя в календаре.

– Лично я не хотел бы, чтобы мама слышала то, что адресовано мне. – Его безмерно сексуальный голос понизился до шепота заправского соблазнителя.

Она громко рассмеялась, чему и сама удивилась.

– Могу представить. Кое-какие из твоих сообщений тоже не подходят для материнских ушей. Я стараюсь не читать ничего личного.

Ее легкомысленное настроение улетучилось, как только она вспомнила о послании, полученном на прошлой неделе. Может, стоит обговорить это дело с Маркусом, прежде чем идти к Клайну? Она пожевала губу, взвешивая «за» и «против», и в конце концов решила, что должна доверять ему настолько, чтобы по крайней мере спросить у него совета, не как в прошлый раз.

Только ей не хотелось делать это у себя в отсеке, да и вообще в помещении фирмы.

– У тебя есть планы на обеденный перерыв?

Он сверлил ее взглядом, и Вероника спросила себя, о чем он сейчас может думать. Он выглядел очень серьезным, даже грустным.

– Я сегодня обедаю с Сэнди, – виновато сказал он, – а потом…

Она не дала ему договорить:

– Ты обедаешь с Сэнди после того, что было в пятницу вечером?

Она старалась говорить тихо, но вместо этого почти завизжала. Ее словно разорвали в клочья. Как он мог думать о свидании с ее блондинистой подружкой после пятницы, после того, что он сказал утром? Она отвернулась, чтобы он не понял, как она расстроена, не желая видеть холодной отчужденности в его глазах.

Она почувствовала его руку у себя на затылке. Он отвел в сторону прядь ее волос и поцеловал за ухом.

– Это не свидание, родная. Это работа. Ты же знаешь, что я делаю. Не старайся увидеть в этом что-то большее. Ты единственная женщина, которую я сейчас хочу.

Это «сейчас» в его устах звучало зловещим предзнаменованием. Она знала, что он думал ее успокоить, но вышло наоборот. У нее все внутри свело от этих слов.

– А если завтра все изменится, тогда что?

Она никогда раньше не задавала ему таких вопросов. Она играла по его правилам и от этого всегда чувствовала себя отчаянно жалкой. Теперь ей требовалось большее. Она должна знать, оставляет ли он за собой право в любой момент увильнуть ил и хочет установить с ней нормальные, честные отношения, такие, при которых можно строить планы на будущее.

Он развернул ее кресло так, чтобы она оказалась к немулицом.

И навис над ней, заглядывая прямо в глаза.

– За восемнадцать месяцев ничего не изменилось. Я сильно сомневаюсь, что завтра будет по-другому.

При напоминании о том, что у него все это время никого не было, у нее немного отлегло от сердца.

– Надеюсь.

– А я знаю. Если бы существовал способ вырвать тебя из сердца, я бы сделал это, когда ты меня бросила.

Ей не понравилось то, что он сказал, и она сердито на него посмотрела.

Маркус покачал головой, в глазах его было отчаяние.

– Что ты хочешь сказать? Что я должен веселиться от того, что прикипел к женщине, которая ушла от меня не оглядываясь?

Вероника прикоснулась к его щеке.

– Все было не так.

Он закрыл глаза и повернул голову, так что ее ладонь оказалась вровень с его губами. Он нежно поцеловал ее в ладошку и снова открыл глаза. В аквамарине его глаз боль от воспоминаний мешалась с иным чувством, имени которого она не знала. Веронике захотелось успокоить его. Но как?

– Я теперь все гораздо лучше понимаю, когда ты рассказала мне о Дженни, но все равно не могу до конца осознать, почему ты мне ничего не сказала тогда. Я не знаю, что готовит нам будущее, моя родная, но уверен – не хочу смотреть в это завтра без тебя.

В горле у нее встал ком.

– Я бы все отдала, чтобы услышать эти слова тогда, полтора года назад.

Он поморщился: