Благородный принц (ЛП)

Мой отец говорил мне, что любит меня. Он говорил это и моей сестре. Он говорил это и моей матери. Затем он избивал нас, прикрываясь этой любовью. Был ли на земле мужчина, который действительно знал, что значит любить женщину?

Джеремая произнес эти три коротких слова, но они были такими же пустыми, как и его обещания на будущее. Если бы он действительно любил меня, он бы не держал меня в том клубе. Он бы не ударил меня, не причинил бы боль моей сестре и не оставил бы меня страдать от последствий своей лжи.

Если бы он действительно любил меня, он бы отпустил меня.

Я распахнула дверь в спальню, и запах чеснока и сыра ударил мне в лицо, заставив меня поперхнуться. Втягивая воздух ртом, я пошла по коридору к передней части дома.

Дежурный офицер был в гостиной, сидел в одном из двух мягких кресел. Он выбрал самое красивое из пары, его внимание было сосредоточено на телефоне.

Я прошла мимо него на кухню, мои ботинки скрипели по линолеуму.

— Хорошо вздремнула? — спросил он, когда я открыла шкаф.

— Да, — солгала я, доставая стакан и наполняя его водой из-под крана. Когда меня привезли в этот дом, вода из кранов текла оранжевой, и даже после десяти дней пользования у нее все еще был ржавый оттенок и привкус.

Но, несмотря ни на что, я выпила ее, затем подошла к другому креслу, плюхнулась в него, и пружина спинки впилась мне в позвоночник. Я ненавидела коричневую обивку почти так же сильно, как маргаритки. Хотя ни то, ни другое не могло превзойти мое абсолютное отвращение к этому дому.

Здесь даже телевизора не было. Полицейский, который был здесь со мной прошлым вечером, принес колоду карт и доску для криббеджа (прим. ред.: криббедж — карточная игра для 2 игроков, популярная в Англии и США), так что мы вдвоем играли часами. Но полицейские, назначенные на работу в течение дня, казалось, так и не придумали, чем бы заняться, чтобы скоротать время. У них были телефоны — связь с внешним миром.

Пока я была в ловушке. Никогда не одна. Всегда одинока.

Сегодняшний офицер — молод, его темные волосы аккуратно зачесаны на прямой пробор над правой бровью. На подбородке у него прыщ, а его форма — накрахмаленная рубашка с длинным рукавом и брюки в тон — выглядела так, словно ее стирали меньше пяти раз. Его значок был слишком блестящим, а пистолет слишком новым. Но на сегодня он был моим защитником. Одним из трех копов за день, которые приходили, чтобы остаться здесь со мной и обеспечивать мою безопасность.

— Еще раз, как тебя зовут? — спросила я. Они все начали сливаться воедино.

Он оторвал взгляд от своего телефона и натянуто улыбнулся мне.

— Нейтан.

— Нейтан, — повторила я и постучала себя по виску. Нейтан, любитель пепперони, сосисок и чеснока. Теперь я его запомню.

Потоки воздуха из вентиляционных отверстий доносили запах пиццы из коробки, все еще стоявшей на кухонном столе. Нейтан, должно быть, оставил ее для меня, думая, что я проголодаюсь. Спасибо, но нет. Один ломтик и чеснок неделю будет просачиваться сквозь мои поры. Каждые несколько минут я подавляла очередной приступ рвоты, пока потребность в свежем воздухе не заставила меня подняться с места.

Я прошла мимо раскладного стола и складных стульев в обеденной зоне, примыкающей к кухне, и направилась к задней двери. Нейтан даже не заметил, куда я направилась, пока ползунок не заскрежетал по своей дорожке.

— Эй. — Он вскочил со стула. — Что ты делаешь?

— Просто хочу подышать свежим воздухом. — Пока меня не вырвало от вони. Пицца никогда не была моим любимым блюдом, и после сегодняшнего я навсегда откажусь от нее.

Нейтан колебался, его пристальный взгляд дважды скользнул вверх и вниз по моему телу, пока он оценивал меня.

То, что он видел, было тощей, хрупкой женщиной, которая выглядела так, словно вот-вот упадет от эмоционального груза, давящего на ее костлявые плечи. Женщиной, которая боролась всю свою жизнь и у которой заканчивались силы.

— Это всего лишь задний двор, — сказала я, одарив его своей лучшей версией усталой улыбки. — Никто не сможет меня увидеть, если я останусь за забором.

Просто позволь мне выйти на улицу. Пожалуйста. Я задыхалась здесь, не только от запаха, но и от стен, напоминавших мне своим уродливым бежевым цветом, что прошедший год был ничем иным, как одним неудачным выбором за другим. Что я оказалась здесь из-за своих собственных эгоистичных решений.

— Пожалуйста, — прошептала я. — Пять минут.

Наконец, он кивнул.

— Будь рядом.

Я проскользнула в дверь, прежде чем он успел передумать.

Небо было затянуто облаками, приглушавшими свет, но я поднесла руку к лицу, чтобы прикрыть глаза. Затем я глубоко вдохнула зимний воздух и задержала его в легких. Прошло десять дней с тех пор, как я в последний раз стояла на улице. Десять дней, которые казались целой жизнью.