Благими намерениями

Я кивнул и принялся рассматривать приближающееся село. Мы едем с запада по грунтовке, идущей практически параллельно шоссе. Вокруг реденький лес, скорее — роща. Спрятаться здесь, подумалось мне, можно, но негде. Вот уже и первые дома. И пост на въезде. Из-под навеса, стоящего слева от хлипкого самодельного шлагбаума, выглянул немец, грудь которого украшает такой же горжет фельджандармерии, какой я задумал раздобыть, лениво окинул телегу взглядом и так же лениво потребовал «папирен». Снова пришлось лебезить, называть ефрейтора «паном официром» и доставать трофейный аусвайс. На этот раз документы были изучены более тщательно. Впрочем, это все — скорее для порядка. Сильно сомневаюсь, что многие немцы знают полицаев по фамилиям. Думаю, все мы, «не-арийцы», для них одинаковы. А фотографий-то на этих аусвайсах пока еще нет… Наш груз жандарма не заинтересовал вообще. Даже курицу себе не дернул. Видно, этот пост при складе здесь совсем не бедствует. Нам же лучше. А то, если каждый постовой будет себе что-то из нашего груза брать, мы к складу на пустой телеге приедем.

Вся процедура проверки документов заняла минуты две от силы. Скрипнув, пошла вверх кривая палка, перегораживающая дорогу.

— Но, клятая! — Ян щелкнул вожжами, а я, продолжая на ходу раскланиваться со спиной прячущегося под навесом немца, побежал вдогонку.

А вот теперь начинается самая опасная часть нашей операции. Как только подъедем к складу, нам придется иметь дело уже не с немцами, а с местным старостой и полицаями, которых могут заинтересовать наши незнакомые лица. А если кто-то из них спросит аусвайсы и окажется, что он знает их прежних владельцев? Для такого поворота событий у меня были заготовлены только пара гранат и молитва. А там — может, повезет до леса добежать.

Село оказалось действительно небольшое. Даже не полноценное село… Есть такое понятие — «градообразующее предприятие». Здесь таким — «селообразующим» — исторически является почта. В незапамятные времена кто-то из местных правителей решил поставить на тракте почтовую станцию, на которой можно было сменить уставших лошадей, отдохнуть с дороги… А там, где кто-то отдыхает или просто останавливается на время, обязательно появляется трактир. Может, даже не один. Обслуге, как почты, так и трактира, надо где-то жить, и появляется пара домиков, которые потом, в процессе расширения семей, разрастаются. И получаются такие Антополи. Просто классический пример! Вот и трактир, так и оставшийся выполнять свои функции по обогреву и спаиванию путников. А вот еще один — бывший. Здание, явно бывшее когда-то трактиром, сейчас переоборудовано в какую-то контору, у дверей которой скучает часовой.

— Тпру! — вновь остановил лошадей Ян.

Мы остановились у самого въезда на шоссе, и мимо с ревом проносятся грузовики, из тентованных кузовов которых выглядывают запыленные лица немецких солдат. Лязгая гусеницами, прополз похожий на гроб броневик. И все прут на восток… Ждать пришлось не менее пяти минут. Не особо долго, но пыли мы наглотались знатно. Однако, несмотря ни на что, я постарался запомнить, сколько и чего мимо нас проехало. Так же как запомнить то, мимо чего мы проезжали, когда наконец удалось вклиниться в поток, текущий по шоссе.

А вот и склад. Небольшая, приземистая конторка почты, а рядом с ней здание побольше — похожее на большой сарай. Насколько я понял, скорее всего, здесь раньше размещалась конюшня — эдакий барак, в котором явно имеется и второй — даже скорее «полуторный» — этаж, где хранилось сено. В общем, объект небольшой, но довольно вместительный. В любом случае десяти килограммов тола должно хватить.

У дверей конторы я сразу же увидел старосту, точь-в-точь соответствующего описанию, полученному от ныне покойных полицаев. Плотного телосложения, среднего роста, с густой гривой темных волос и небольшой бородкой… Он стоит у крыльца и почтительно внимает высокому, худощавому немецкому офицеру. Судя по недовольному лицу офицера и его резкому тону, мы стали свидетелями разноса, устроенного немцами местному начальству. Чем староста вызвал недовольство новых хозяев, непонятно, но нам это только на руку — может, он, погруженный в собственные проблемы, не будет слишком уж бдительным и не обратит особого внимания на новые лица.

Ян остановил лошадей и принялся спокойно сворачивать самокрутку, лениво озираясь по сторонам. Я же весь дрожу внутри. Кажется, вот-вот кто-то окликнет или, того хуже, лязгнет винтовочный затвор. Блин, командир называется! Ян вот не боится, а я… Сигизмунд вроде тоже спокоен — спрыгнул с телеги и что-то рассматривает в упряжи.

— А вы еще откуда? — От раздавшегося сзади голоса я вздрогнул, но быстро взял себя в руки.