Благими намерениями

Понурившись, Денисенко кивнул. Возразить ему было нечего. Я обвел взглядом бойцов и заметил у многих в глазах некоторую задумчивость — похоже, не только у меня были товарищи, судьбу которых хотелось бы… Нет! Не хотелось бы — надо прояснить! Только в отличие от моих бойцов у меня появилась такая возможность. Впрочем, снова, как всегда, возражения нашлись у Селиванова.

— Ты можешь сорвать всю операцию, — тихо сказал он.

Я посмотрел на Сережу. Стоит прямо, глаза, как всегда, горят… Неодобрительно горят.

— Сережа, отойдем в сторонку?

Мы отошли шагов на десять.

— Селиванов, кто здесь командует? — Я постарался говорить тихо, но так, чтобы в голосе звенело как можно больше металла.

— Ты, — так же тихо ответил Сергей.

— А скажи мне, Сережа, — дождавшись ответа, продолжил я, — когда ты был в регулярной армии, ты тоже обсуждал приказы командира?

Поняв, к чему я клоню, Селиванов промолчал, но глаз не опустил. Хоть он и признал меня за командира, но дисциплина, похоже, начала давать трещины.

— Я задал вопрос. Отвечать! — спросил чуть погромче, но все равно так, чтобы остальные наш разговор не расслышали.

— Нет, командир, — после паузы ответил Селиванов.

— Так какого хрена ты сейчас решил обсуждать приказы? — Я снова заговорил почти шепотом.

Селиванов молчит. Только покраснел как рак и опустил взгляд.

— Сережа, давай так, — я несколько смягчил тон, — если ты с чем-то категорически не согласен, то говоришь мне это наедине, чтобы никто больше не слышал. Не при всех. Договорились?

— Извини, командир. — Селиванов снова поднял глаза, и в этот раз я увидел, что он действительно сожалеет о том, что принялся со мной спорить при бойцах.

Когда солнце скрылось за горизонтом, я с двумя бойцами вышел из леса и побежал через луг к окраине села.

Подумалось, что, наверное, так же, как мы сейчас, недавно здесь крались Антон, вынесший из этого села пулю в ноге, и Семен с Филиппом, так и оставшиеся где-то здесь. Я же тогда шел нагло, не скрываясь. А вот ребята, которым не досталась роль полицая, пробирались огородами. «Еще заплачь!» — зло одернул я себя, стряхивая охватившее меня оцепенение. Вот уже и огороды. Хлипкая, непонятно вообще как еще стоящая оградка из серых, давно прогнивших палок. Словно ужи, мы проползли последние метры и нырнули под куст, кажущийся в наступившей ночи темным облаком.

— Леша, — я тронул Симонова за плечо, — остаешься здесь. Следи за селом. Если что — свистишь и быстро отходишь к остальным. Огонь открывать только в самом крайнем случае.

— Хорошо, командир, — прошептал он в ответ и, перехватив карабин, пополз глубже в кустарник.

— Денис, идешь со мной.

Мы со Шпажкиным отползли чуть-чуть, и я снова повернулся назад.

— Леша! — тихо позвал я. — Симонов!

— Что? — донесся тихий голос.

— Ты сигнал подавай только тогда, когда увидишь, что нас уже обнаружили или вот-вот обнаружат. Зря не раскрывайся!

Первым делом я решил осмотреть то место, где мы оставили Семена и Филиппа. Не то что надеялся обнаружить там их тела или что-то еще в том же духе… Просто рассудил, что надо сначала прояснить ход боя, а потом уже… Потом — будем думать потом. Однако, когда мы наконец доползли до места, оказалось, что разглядеть что-либо сложно. Ночная тьма, скрывающая нас от врагов, не менее успешно скрывала и искомые следы. Но пошарить все же стоит. Еще тогда, в прошлой жизни, как я стал называть время до своего «попадания» в прошлое, я любил по находкам воссоздавать у себя в голове ход боя, произошедшего на том месте, которое копал. Это было одновременно и интересно — попытаться понять, что же именно произошло здесь десятилетия назад, — и полезно, потому что позволяло выйти на хорошее место, где можно что-то найти. И уж всяко это было интереснее, чем просто извлекать из земли ржавое железо. Все в комплексе, так сказать. Вот, например, остатки линии окопов. Чьих — понятно по форме. А откуда шло наступление на эту линию? Стреляные гильзы на бруствере с этой стороны? Значит, атаковали оттуда… Пара еле заметных воронок от гранат с обратной стороны — значит, наступающие подошли достаточно близко, чтобы попытаться забросать обороняющихся гранатами… И далее в таком духе.

Здесь же пришлось все определять практически на ощупь. Вот что-то звякнуло под локтем. Пошарив в траве, я подобрал цилиндрик гильзы. Чья? Гильза наша — от «мосинки». Значит, здесь ребята лежали… Оп! Рука соскользнула в небольшую воронку — значит, здесь граната разорвалась… Странно, я же вроде не слышал взрыва, когда мы бежали, стараясь укрыться в лесу! Однако воронка говорит сама за себя. Подобрались-таки, сволочи, на расстояние броска гранаты! Ладно, посмотрим, что здесь еще есть.

Я проползал, как червяк на брюхе, еще минут десять. Гильзы… гильзы… Нашел даже один нестреляный патрон, но слишком темно, чтобы определить — его просто кто-то выронил, в спешке перезаряжаясь, или осечка у кого-то вышла. Ощупав донце гильзы, я так ничего и не почувствовал. Ладно, это и не важно. Засунув патрон в карман, я свистнул Денису.

— Остаешься здесь. Приказ такой же, как Симонову. Помнишь?