Благие намерения

Ветер норовил добросить до Калогера ее обесцвеченные космы, обдавая удушающим запахом духов.

- Вы короче можете? - процедил он, невольно задержав дыхание.

- Короче… - Словно испытывая его терпение, она замолчала, нацелив свой тонкий с горбинкой клюв куда-то вдаль. - Значит, так… Короче… В общем, я намерена перевести на ваш счет два года.

Ветер взвизгнул, обрезавшись об острую жесть фонаря, и оборвался. Секунды три было совсем тихо. Тополя за рекой бурлили теперь как бы сами по себе.

Калогер выпрямился.

- Да вы что, девонька, в своем уме?!

- Ну вот… - беспомощно сказала она. - Я так и знала…

- Что вы знали? - Голос Калогера стал резок до пронзительности. - Что вы знали?! За кого же вы меня принимаете, если могли мне предложить…

- Да поймите же! - чуть ли не заламывая руки, умоляюще перебила она. - Я все растрачу. Понимаете? Уже растратила!.. Так почему же я не могу спасти хотя бы эти два года?.. Ну хорошо, давайте так: я вам - время, а вы…

- А я?

- Ну, я не знаю… Ну… - Она смешалась окончательно. - Книгу надпишете…

- С благодарностью за два года? - бешено щурясь, уточнил он.

- Нет, - поспешно сказала она. - Нет-нет… То есть…

Запуталась и испуганно умолкла, больше похожая теперь на больного воробья, нежели на стервятника. Ветер гнал по набережной пыль и обрывки бумаги.

- О ч-черт! - сказал Калогер. - Да как вам это вообще пришло в голову?

- А!.. - Она раздраженно дернула плечом. - Сначала у меня пили, потом у знакомых… А потом вдруг такая тоска!.. Жить не хочется…

- Сколько у вас там еще на счету?

Она с надеждой вскинула голову.

- Много, - сказала она. - Честное слово, много…

- Много… - повторил он и усмехнулся через силу. - Вы и заметить не успеете, как оно разлетится в прах, это ваше "много". И вот когда у вас останется два месяца…

Ее глаза полезли из орбит окончательно.

- У вас осталось два месяца? - в ужасе переспросила она, и Калогер мысленно обругал себя последними словами.

- Я сказал: к примеру, - сухо пояснил он. - Так вот, - когда у вас останется, к примеру, два месяца… Тогда вы вспомните о своем подарке.

- Нет, - сказала она.

- Вспомните-вспомните, - холодно бросил Калогер. - Можете мне поверить.

Она помотала головой, потом задумалась.

- Нет, - сказала она наконец. - Не вспомню…

- Послушайте! - Калогер вскочил. От его ледяной назидательности не осталось следа. - Вы или сумасшедшая, или…

Она подалась вперед, тоже собираясь встать, но Калогер шарахнулся и, ускоряя шаг, бросился прочь от скамьи. Все это очень напоминало бегство.

Собственно, это и было - бегство.

Что жизнь растрачена дотла, Калогер понял еще утром. Отключился телефон. Первый признак надвигающегося банкротства - когда вокруг тебя один за другим начинают отмирать предметы: телевизор, кондиционер… Все, что в твоем положении - роскошь…

Он запер дверь, наглухо отгородившись ею от знакомых, незнакомых, полузнакомых, и подошел к столу. После разговора на набережной вопрос со "Слепыми поводырями" решился сам собой: он будет работать. Он будет работать над ними так, словно впереди у него добрая сотня лет, - не торопясь, отшлифовывая абзац за абзацем. Пока не кончится время.

Итак, "Поводыри"… Обширный кабинет. Рабочая роскошь: портьеры, старинные кресла, стол, две стены книг. А вот и наследник этой роскоши, в которую всажено несколько жизней - отца, деда, прадеда… Лидер. Зеленые насмешливые глаза, мягкая просторная куртка. Молод, слегка сутул. Вид имеет язвительно-беззаботный, как будто дело уже в шляпе и беспокоиться не о чем. Хотя все, конечно, не так, и первая его забота - удержать в узде остальных заговорщиков, которые уже сейчас тянут в разные стороны и уже сейчас норовят перегрызться между собой. Вот они, все пятеро, - расположились в креслах и ждут шестого, самого ненадежного. Отсюда они начнут мостить благими намерениями дорогу в ад, отсюда бросятся они спасать чужой неведомый мир и в результате порубят его… Сейчас мурлыкнет дверной сигнал, все шевельнутся и лидер скажет с облегчением: "Ну вот и он… А вы боялись…"

Калогер чувствовал приближение первой фразы. Еще миг - и, перекликнувшись звуками, она возникнет перед ним и…

Вместо дверного сигнала мурлыкнул телефон. Пробормотав ругательство, Калогер сорвал трубку, левой рукой ища шнур с тем, чтобы выдернуть его из гнезда сразу по окончании разговора.

- Да? - рявкнул он.

На том конце провода оробели и дали отбой. Некоторое время Калогер непонимающе смотрел на трубку, из которой шла непрерывная череда тихих торопливых гудков. Потом ударил дрогнувшей рукой по рычажкам и набрал номер.

- Банк времени слушает, - любезно известила его все та же запись.

Калогер поспешно назвал номер своего счета.

- На вашем счету, господин Калогер, в настоящий момент (еле слышный щелчок) - два года, месяц и двадцать семь дней.

- Сколько? - не поверив, заорал он.

Компьютер любезно проиграл ответ еще раз, и Калогер, едва не промахнувшись по рычажкам, отправил трубку на место.

- Вот паршивка! - обессиленно выдохнул он.

То есть она перевела на его имя два года еще до того, как подошла к нему на набережной.