Благие намерения

— Сам смотри… Первый — ничем не выдающийся отпрыск древнего рода. Великовозрастный оболтус, с которым я шатался по веселым кварталам… Второй — вождь заговорщиков, дерзкий до безумия, удачливый во всем… Ну вот как это он, например, умудрился выиграть битву при Заугаре? Убей — не пойму…

— Он впервые применил там вогнутые щиты, — напомнил Ар-Шарлахи. — У кимирцев их тогда еще не было…

— А откуда они вообще взялись? — перебил судья. — Он что, сам их выдумал? Ты когда-нибудь в руках держал такой щит? Бросает солнечный свет в одну точку на двадцать — тридцать шагов! Кто их ему дал? Как такое вообще можно выковать?.. Нет, как хочешь, а без колдовства здесь не обошлось…

— Нганга ондонго, — меланхолически молвил Ар-Шарлахи, в свою очередь разливая вино в чашки.

— Что-что?

— Заклинание, — со вздохом пояснил тот. — А может, и ругательство. Я его услышал от Левве… Он ведь изучал, если помнишь, язык туземцев. За что и был затоптан сразу после воцарения… Однако, согласно указу государя, колдовства не существует. Странно, что я напоминаю об этом судье… Да! — Он оживился. — Вот я что еще слышал! Будто вогнутые щиты скованы для Улькара кивающими молотами…

Судья недоуменно сдвинул брови:

— Ты что-нибудь о них знаешь?

— О кивающих молотах? Да нет, ничего… Знаю только, что все их боятся, но никто не видел… Премудрый Гоен считал их просто суеверием… Но мы, по-моему, отвлеклись… Так что там третий Улькар?

— Третий… — Тяжелое лицо досточтимого Ар-Мауры дрогнуло и застыло в скорбной гримасе. — А третий — безумец, которому ударила в голову власть. Знаешь, когда он разрушил храм Четырех Верблюдов и объявил себя богом, мне стало страшно… Боги не прощают тех, кто помнит их еще людьми… Потом этот указ о собственном бессмертии… А уж когда он начал издавать законы природы…

— Нет, почему же, — деликатно возразил Ар-Шарлахи, а в глазах у самого тушканчики плясали. — Законы природы — это мудро. Воде надлежит течь сверху вниз. Стало быть, учись у воды, как надо исполнять законы…

Судья не слушал. Лицо его было по-прежнему угрюмо.

— Я давно уже перестал понимать, что происходит, — устало пожаловался он. — Разворачиваешь свиток с новым указом — и заранее ждешь бунта. А бунта все нет и нет…

Ар-Шарлахи с любопытством взглянул на судью.

— Зачем же бунтовать? — сказал он. — Можно просто не исполнять. Или исполнять, но наполовину… Как, собственно, и делается.

— Да? Ты так полагаешь? А вот представь: придет завтра указ, что всем подданным надлежит ходить с открытыми лицами… И что тогда?

— Н-ну… тогда, конечно, бунт, — признал Ар-Шарлахи. — А кстати, чем ты хуже Улькара? Стань во главе. Тот отделил Харву от Кимира, а ты отделишь Пальмовую Дорогу от Харвы.

Досточтимый Ар-Маура смотрел на шутника с улыбкой сожаления.

— Безнадежно… — сказал он наконец и залпом осушил чашку. — Ни ты, ни я на это не способны. Я слишком стар, а ты… — Тут судья вскинул глаза и взглянул на собеседника в упор. — Ты даже сам не знаешь, как ты меня разочаровал. Когда в пустыне объявился Шарлах, я поначалу подумал: да уж не ты ли это? Тем более на тебя был донос… Смешно, конечно, об этом говорить, но я обрадовался… Обрадовался, что хоть кто-то из нас, бывших владык, покажет этим голорылым пеший путь к морю… Жаль, что это был не ты.

— А вдруг? — возразил слегка уже захмелевший Ар-Шарлахи. — Разбойник, он ведь, знаешь, только при луне разбойник. А днем он может на базаре финиками торговать…

Досточтимый Ар-Маура выслушал все это без тени улыбки, с самым печальным видом.

— Да нет, — ответил он, вздохнув. — Никакого «вдруг» здесь быть не может. Вчера ночью шайка Шарлаха была уничтожена, а сам он захвачен. Странно… Государь отрядил на это целый караван, причем потребовал, чтобы главаря взяли живым. Возможно, к вечеру его доставят сюда…

Глава 3 ЛУНА И ЯМА

Ар-Шарлахи лежал лицом вверх и смотрел на вырезанный в камне круг ночного, чуть тронутого серебристой пылью неба. Где-то совсем рядом сияла за кромкой разбойничья злая луна, или, как принято говорить в Харве, полная. Мерцало, растворяясь в лунной дымке, алмазное копыто голенастого созвездия Ганеб. Верблюд, на котором предки Ар-Шарлахи прибыли в этот мир, шествовал теперь по ночному небу над Пальмовой Дорогой.

Большая честь — потомка владыки поместили в одну из главных ям, каменный колодец, сооруженный разбойничками-прадедами для особо знатных пленников. Кверху колодец слегка сужался, так что вылезти без посторонней помощи из него было невозможно. Злая луна вынула из мрака широкий смеющийся оскал старой каменной кладки, и зубов в этом оскале по мере восхождения светила как бы прибавлялось и прибавлялось.

Шакал ты, досточтимый Ар-Маура! Хотя… Тебя тоже можно понять. Отпусти ты Ар-Шарлахи без наказания, поползли бы шепотки, что судья покрывает бывших владык Пальмовой Дороги, а там, глядишь, юный голорылый секретарь, преодолев трепетное уважение к досточтимому, догадался бы отправить донос в предгорья…