Благие намерения

Повозмущаться вслух Колодникову, однако, не пришлось. Он вообще плохо переносил кабинеты — независимо от того, был ли это кабинет директора или же кабинет врача. Вот и сейчас, стоило ему, войдя, прикрыть за собой дверь, коленки его обнаружили легкую тенденцию к проседанию, а после первых вопросов он и вовсе почувствовал себя чуть ли не обвиняемым. Вдобавок опер был в штатском, и Алексей с его отвратительной памятью на лица никак не мог сообразить: тот ли это давешний капитан или уже кто-то другой… Вроде бы такой же крепыш, только пониже малость, поплотнее и вроде бы поинтеллигентнее… Но, во всяком случае, рослого рукастого детину лет двадцати пяти (и тоже в штатском), с угрюмым видом маячившего за правым плечом оперуполномоченного, Алексей наверняка видел впервые.

— Сколько можно рассказывать одно и то же? — фыркнул Колодников и дерзновенно протер очки.

— Ничего вы нам еще не рассказывали, — ворчливо отвечал ему опер. — Это вы автоинспекции рассказывали, а не нам…

Стало быть, и впрямь не тот…

— Ну так они же все записали…

Тут по лицу и по тяжеленным клешням дылды в штатском прошла единая судорога, словно он готов был уже сейчас придушить свидетеля на месте. Детина вздохнул, сунул ручищи в карманы и, выпятив челюсть, стал смотреть в окно.

— Они — это они, — сурово сказал опер и положил на стол чистый лист.

Алексей покорился судьбе и вновь принялся излагать все с самого начала. Записав за ним пару фраз, оперуполномоченный вдруг приостановился, потом бросил ручку на стол и дальше слушал с откровенной скукой. Озадаченный Колодников перевел взгляд на стоящего у окна. Тот двигал челюстью и, судя по всему, наливался злостью.

— Слушай, мужик! — процедил он наконец, дернув шеей, и обернулся. — Кончай врать!..

— Простите?.. — не поверил своим ушам Алексей.

— Да его же монтировкой по голове били!.. — взорвался детина. — В двух местах башка продырявлена! Не мог он вести машину! И в арку зарулить — не мог!..

Замолчал — и, гневно сопя, отвернулся вновь. Колодников обмяк и вопросительно воззрился на сидящего за столом.

— То есть к-как?.. — с запинкой спросил он. — Я же сам видел…

— Видел, — спокойно согласился тот. — Вот и давай — то, что видел…

— Но ведь я же… Все как было, так и рассказываю…

— Да не было так… — Сидящий поморщился. — Давайте сначала. Вот вы пишете в заявлении: напали на вас в арке… Вот давайте подробно…

— Н-ну… — оскорбленно пожимая плечами, начал Алексей. — Я подошел… заглянул в арку…

— Там кто-нибудь в это время находился?

— Н-нет… Во всяком случае, я посветил — никого не заметил…

— Фонарем?

— Нет, брелоком…

— Чем-чем?.. А-а, брелком?..

— Брелоком, — упрямо повторил грамотный Колодников, но впечатления это, кажется, не произвело.

— Вы были в очках?

— Да… Но я бы и без очков разглядел…

— Так. Дальше.

— Сделал первый шаг, меня ударили…

— Сзади?

— Нет, спереди, слева. Несильно, но прямо в глаз…

— А очки?

— Очки я тут же сорвал…

— После удара?

Колодников моргал.

— Сквозь очки вас ударили, получается, — заметил опер.

— Д-да, действительно… — чувствуя легкий озноб, выдавил Колодников. — Как же это?..

Тот, что помоложе, длинно прицыкнул в раздражении и стал смотреть в потолок.

— Объяснить? — спросил тот, что постарше.

Дар речи Алексей Колодников утратил, и, очевидно, это было воспринято как знак согласия.

— Не бил вас никто, — со вздохом сообщил опер. — Так, припугнули… Ну, может быть, пару подзатыльников отвесили… И не до того, как машина в арку зарулила, а после. Так ведь?

Он подождал ответа, но видя, что свидетель по-прежнему пребывает в остолбенении, продолжил вполне дружески:

— Ну и чего испугался?.. Будь это в самом деле крутые, ты бы здесь сейчас не сидел. Они бы тебя сразу убрали. Таким ведь без разницы: трупом больше, трупом меньше… А раз начали грозить, значит сами боятся. Натворили дел сгоряча, потом опомнились, обделались — так все обычно и бывает… Короче, вот тебе лист, вот тебе ручка, садись поближе и пиши… И кончай трястись! Здоровый же мужик!..

Нетвердыми пальцами Колодников принял шариковую ручку, взглянул на нее растерянно — и решительно отложил на пододвинутый оперуполномоченным чистый лист.

— Ложные показания… — с запинкой выговорил он, — давать не буду…

Оба милиционера уставились на Колодникова. У рукастого детины даже челюсть слегка отвисла.

— Ты, может, съел чего?.. — изумленно и в то же время угрожающе вымолвил он, при этом почему-то понизив голос и оглянувшись на дверь. — Какие ложные показания?.. Ты за базаром-то следи!.. Кто тебя заставляет давать ложные показания?..

— Я рассказал все, как было… — через силу отвечал ему Алексей, — но вы мне не верите… Тогда я не знаю, что мне тут писать… Если то, что я видел, противоречит какой-то вашей версии…

Детина шевельнул желваками и в сердцах отвернулся к окну.