Бюст Бернини

Он раздул щеки и медленно, задумчиво, со свистом выпустил воздух.

— Вот что я вам скажу. Отъеду за угол и оставлю ее в квартале отсюда. А вы ступайте и ждите меня в доме. Приду через несколько минут. До этого вряд ли с вами что-нибудь случится.

И он зашагал к машине.

— Просто удивительно, каким успокаивающим может быть присутствие полицейского, — заметил Аргайл через несколько минут, когда все они уже разместились на кухне. — Без него мне сразу стало как-то не по себе.

Флавия кивнула. Она тоже немного нервничала. Ведь эта затея определенно таила в себе опасность, хотя действовали они правильно. За несколько лет работы в полиции Флавия убедилась, что ничто и никогда не идет по заранее намеченному плану. И не было никаких причин полагать, что этот главный закон подлости в полицейской работе, подмеченный ею еще в Италии, не действует здесь, в Калифорнии. Морелли мог и наверняка призвал на помощь ресурсы, о которых в ее управлении и мечтать не могли. Она уже успела убедиться — этому человеку подвластно все, от организации вертолетной атаки с воздуха до противотанковых ракет. Тем не менее Флавия явно трусила, а в нижней части живота возникло такое неприятное, тягостное ощущение…

— Как думаешь, сработает? — спросил Аргайл.

— Надеюсь, да.

— Считаешь, он действительно клюнет на эту историю с пленкой? Я бы, наверное, не клюнул. Уж слишком топорна.

— Ведь это была твоя идея.

— Знаю. Но это вовсе не означает, что я считаю ее такой уж замечательной.

Вошел Морелли, он тоже нервничал, что было немного странно, поскольку уж кто-кто, а он должен был привыкнуть к такого рода операциям. Но детектив был бледен, как полотно, и весь вспотел. Невооруженным глазом было видно, как он дрожит.

— Вы в порядке? — озабоченно спросила Флавия. Первый и главный закон подлости в полицейской работе, похоже, начал действовать. Морелли кивнул.

— Прекрасно, просто замечательно, — пробормотал он. — Просто дайте мне одну минуту.

Опираясь о стол, он медленно и неуверенно опустился на табуретку.

— Вы неважно выглядите, — заметил Аргайл. Морелли поднял голову, вскрикнул и опустился на колени. Флавия с Аргайлом вскочили и в ужасе уставились на него.

— Думаю, это зуб, — предположила Флавия, прислушиваясь к невнятному бормотанию Морелли. — Болит, да?

В ответ снова бормотание, на сей раз более долгое.

— Говорит, что прежде ничего подобного не было.

— Острая боль, словно в тебя вонзают раскаленную на огне булавку?

Морелли закивал, давая понять, что описано точно.

— Абсцесс, — заявил Аргайл. — Страшно неприятная штука. Возникает, как гром среди ясного неба. Однажды у меня тоже был. Чертовски больно, прямо сил нет. Неплохо было бы сделать укол или удалить нерв. Их выдергивают маленькой такой проволочкой с крючком на конце.

Морелли издал болезненный крик и начал раскачиваться из стороны в сторону. Флавия посоветовала Аргайлу не вдаваться в подробности, а потом спросила, что же им все-таки теперь делать?

— Думаю, ему нужен зубной врач.

— Но мы же преследуем убийцу. Прикажешь остановиться и ехать к этому чертову дантисту?

— Тогда ему нужны обезболивающие. Сильные и много. На некоторое время боль утихнет. Конечно, он будет немного заторможен…

Морелли снова забормотал что-то. Они прислушались, несколько слов удалось разобрать. Он сказал, что у него в машине есть аптечка, всегда иметь ее под рукой предписывает управление полиции. И в ней полно обезболивающих.

— Ну, тогда все очень просто, — сказала Флавия. — Пойду и принесу ему аптечку.

— Тебе нельзя выходить одной.

— Но ведь и оставить его здесь мы тоже не можем. А ему уходить нельзя.

— Тогда бери его с собой.

— И оставить тебя здесь? Одного? Нет, об этом даже речи быть не может!

— Но не пойдем же мы все вместе, как на парад. Для чего тогда устроена засада?

Флавия колебалась.

— Смотри, все очень просто, — продолжал убеждать ее Аргайл. — Выйдешь через заднюю дверь, подведешь его к машине, оставишь там и сразу же вернешься. А я буду здесь, и если случится какая-нибудь неприятность, вылечу из двери, как молния, никто и опомниться не успеет. Поверь мне, я справлюсь. Да и отсутствовать вы будете всего несколько минут.

Убедить Флавию не удалось, однако она понимала, что другого выхода у них просто нет. Из компетентного и надежного полицейского Морелли превратился в дрожащую и ноющую развалину, издававшую звериные, а не человеческие звуки. Он страшно шумел, а для проведения операции это нежелательно.

— Ладно. Но только помни: никакой самодеятельности!

— Не беспокойся, все будет хорошо. Идите же. Нельзя торчать тут весь вечер и вести бессмысленные споры.

Вдвоем они помогли Морелли подняться и поволокли его к задней двери. Похоже, ему немного полегчало, первый болевой шок прошел. Теперь боль превратилась в сильное и неотвязное страдание, с которым ему кое-как удавалось справляться, до тех пор, разумеется, пока от него не потребуются какие-нибудь решительные действия.

— Не открывай дверь, пока я не вернусь, — выходя, шепнула Аргайлу Флавия.

— Не буду, — пообещал он.